Бачуров

«И тут надо мною склонилось широкое лицо с круглейшими очками. Это был Агапёнов.
– Максудов? – спросил он.
– Да.
– Слышал, слышал, – сказал Агапёнов. – Рудольфи говорил. Вы, говорят, роман напечатали?
– Да.
– Здоровый роман, говорят. Ух, Максудов! – вдруг зашептал Агапёнов, подмигивая, – обратите внимание на этот персонаж… Видите?
– Это – с бородой?
– Он, он, деверь мой.
– Писатель? – спросил я, изучая Василия Петровича, который, улыбаясь тревожно-ласковой улыбкой, пил коньяк.
– Нет! Кооператор из Тетюшей… Максудов, не теряйте времени, – шептал Агапёнов, – жалеть будете. Такой тип поразительный! Вам в ваших работах он необходим. Вы из него в одну ночь можете настричь десяток рассказов и каждый выгодно продадите. Ихтиозавр, бронзовый век! Истории рассказывает потрясающе! Вы представляете, чего он там в своих Тетюшах насмотрелся. Ловите его, а то другие перехватят и изгадят.
Василий Петрович, почувствовав, что речь идет о нем, улыбнулся еще тревожнее и выпил.
– Да самое лучшее… Идея! – хрипел Агапёнов. – Я вас сейчас познакомлю… Вы холостой? – тревожно спросил Агапёнов.
– Холостой… – сказал я, выпучив глаза на Агапёнова.
Радость выразилась на лице Агапёнова.
– Чудесно! Вы познакомитесь, и ведите вы его к себе ночевать! Идея! У вас диван какой-нибудь есть? На диване он заснёт, ничего ему не сделается. А через два дня он уедет.
Вследствие ошеломления я не нашелся ничего ответить«, кроме одного:
– У меня один диван…
– Широкий? – спросил тревожно Агапёнов.
Но тут я уже немного пришел в себя. И очень вовремя, потому что Василий Петрович уж начал ёрзать с явной готовностью познакомиться, а Агапёнов начал меня тянуть за руку.
– Простите, – сказал я, – к сожалению, ни в каком случае не могу его взять. Я живу в проходной комнате в чужой квартире, а за ширмой спят дети хозяйки (я хотел добавить ещё, что у них скарлатина, потом решил, что это лишнее нагромождение лжи, и всё-таки добавил)… и у них скарлатина.
– Василий! – вскричал Агапёнов. – У тебя была скарлатина?
Сколько раз в жизни мне приходилось слышать слово «интеллигент» по своему адресу. Не спорю, я, может быть, и заслужил это печальное название. Но тут я всё же собрал силы и, не успел Василий Петрович с молящей улыбкой ответить: «Бы…» – как я твёрдо сказал Агапёнову:
– Категорически отказываюсь взять его. Не могу.
– Как-нибудь, – тихо шепнул Агапёнов, – а?
– Не могу.
Агапёнов повесил голову, пожевал губами.
– Но, позвольте, он же к вам приехал? Где же он остановился?
– Да у меня и остановился, чёрт его возьми, – сказал тоскливо Агапёнов.
– Ну, и…
– Да тёща ко мне с сестрой приехала сегодня, поймите, милый человек, а тут китаец ещё… И носит их чёрт, – внезапно добавил Агапёнов, – этих деверей. Сидел бы в Тетюшах…
И тут Агапёнов ушёл от меня».