syg.ma

◾️Мама пишет:
Есть ли у вас интернет? Есть ли у вас свет?
(4 мая 2022, после ракетных ударов по Львову)
◾️Я пишу (в чёрный блокнот):
Каждый крик — о происхождении.
А идентичность — это окрик? То, чем кто-то другой может тебя окликнуть? Или шёпот — тайный, интимный, неточный — где-то глубоко внутри, наедине с собой? Невозможно (?) писать стихи этим шёпотом. Испытанием имени.
◾️Мама пишет:
Я думаю мы всё-таки больше беларусы, не украинцы.
Фамилия Пода-Чикаленко — не совсем украинская.
Точно тебе говорю. Это беларуская. Так мне сказал исторический специалист. Он смотрел в интернете. Мы беларусы. А семья наша всегда была связана с Россией.
Жаль, что ты забыла свою родину. Забыла свой дом.
◾️Я пишу:
Я сейчас дома. А ты?

Так любовники оказываются даны друг другу лишь как поверхности, а значит, обречены быстро пресытиться или потеряться, чуть поверхность изменится (а иногда и раньше). Секс — как бесполезное лекарство от отчаяния; другой — как тот, с кем не чувствуешь одиночества, но кого ты не узнаешь из тысячи прохожих, измени он лицо; утрата самих себя — всё это похоже на проклятие».

За последние пару недель несколько иностранных аспирантов, постдоков и преподавателей, принимавших участие в про-палестинских протестах, было задержано и отправлено на депортацию или были развернуты в аэропорту, несмотря на наличие виз. Все это возвращает нас к эпохе маккартизма и разрывает связи американских университетов с остальным миром. 

Будучи, безусловно, предметом изобразительного искусства, он [торт] является также и продуктом. Это искусство предназначено для потребления в самом прямом смысле, то есть для потребления, предполагающего разрушение. Для фильма это задает дополнительные измерения в реализации мотива девичества через кондитерскую метафору: здесь и идея неизбежного увядания девической юности, и очередное указание на объектность женского тела, предназначенного для потребления и его уничтожения — в случае Марии Антуанетты буквального.

Курение всегда представляло свободу, непостоянную свободу против цепей выживания, это антивыживалистская позиция. Она гласит: я свободен в цепях, будучи прикованным к этой привычке, от которой я не могу отказаться, но эти цепи позволяют немного дистанцироваться от подавляющих других, и я готов заплатить за это цену.

В советское время Маяковская площадь была одним из главных мест протеста в Москве. В 1960 году на площади каждые выходные проходили «Маяковские чтения» — поэты собирались читать свои стихи, которые со временем становились все более радикальными и в которых появлялся явный политический подтекст. Эта традиция живет до сих пор: можно вспомнить «Маяковское дело» 2022 года, когда трех участников чтений на площади — Артема Камардина, Егора Штовбу и Николая Дайнеко — приговорили к срокам от 4 до 7 лет. Кроме «Маяковских чтений», на площади проходили и другие протесты: например, демонстрация двух студенток против ввода советских войск в Чехословакию и демонстрация крымских татар за право вернуться на родину.