«Униженная Швеция и уничтоженная Польша — вот великие права Екатерины на благодарность русского народа. Но со временем история оценит влияние её царствования на нравы, откроет жестокую деятельность её деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетённый наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки её в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами её столетия — и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит её славной памяти от проклятия России...», — напишет Пушкин.
«Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространивший первые лучи его, перешел из рук Шешковского (домашнего палача кроткой Екатерины — прим. Пушкина) в темницу, где и находился до самой её смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами — и Фонвизин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если б не чрезвычайная его известность», — пишет всё тот же Пушкин.
«Бонус за культуру коллекционирования предметов искусства, как я понимаю, является отсылкой к кражам украинских артефактов во время её правления? Очень деколониально», — съязвил один из комментаторов.
«Взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы: они направлены не ко злу, а к добру, как для нас, так и для тебя, государь!» — говорилось в петиции.
«У нас больше нет царя! Неповинная кровь легла между ним и народом», — заявит Гапон, и будет прав.
