Он здесь. Или, скорее, она. Maman Луиз Буржуа. Одна из величайших скульптур прошлого столетия, созданная одной из его величайших художниц.
Остановитесь на минуту, взгляните на Maman, оцените ее масштаб. Пройдитесь вокруг. Почувствуйте ее высоту, ее величие. Задумайтесь, стоя под ней, об истории монументальной скульптуры. О тоннах бронзы, которые отливались на протяжении веков на памятники героическим фигурам. Солдатам, генералам, президентам, победителям, спортсменам, всадникам. Но не женщинам. И уж тем более не матерям. Именно поэтому Maman Буржуа — не просто впечатляющая скульптура, но и поворотная точка в истории искусства.
Перед нами скульптура высотой в девять метров, существо настолько гигантское, что становится архитектурой, и в то же время — дань памяти матери художницы, и Матери в целом. Maman означает «мама», а точнее — «мамочка». Это детское слово, нежное и интимное. И именно эта интимность еще сильнее подчеркивает фантастический масштаб и силу этого паука. Он будто готов к бою — с бронзовыми конечностями и брюшком-сеткой, полным мраморных яиц. Кто бы не хотел видеть Maman в роли своей защитницы? Кто осмелился бы разозлить ее или ослушаться?
Потому что ощущая свое ничтожество под этой фигурой, мы все снова становимся детьми, не так ли? Мы вспоминаем ту огромную гамму чувств, которую испытывали к тем, кто нас воспитывал и контролировал: любовь, благоговение, преданность, уважение, но также страх, ярость, разочарование и необузданную потребность. В этом смысле Maman, несмотря на всю свою высоту и тяжесть, — психологическая фигура. Возвышаясь над нами физически, она занимает место и в нашей памяти, и в нашем воображении. Как мифические существа из сказок, она внушает трепет и смирение. Полезно напоминать себе, что с определенной точки зрения, мы, люди, крошечные, как насекомые.
Паук в творчестве Буржуа всегда связан с ее матерью Жозефиной, ткачихой, ремонтировавшей гобелены. Как и Жозефина, пауки терпеливы и созидательны, обладают талантом к плетению и починке. Создавая свою паутину, паук — тоже художник. Извлекая материал из своего тела, он создает геометрию, убежище, порядок. И, появляясь здесь — перед именами художников-мужчин на нашем здании [Art Gallery of New South Wales] — он заявляет о творческой силе женщин и матерей.
