Сирион — рыцарь при дворе короля ДеЛеонМаффа VI, служащий в КК.

Он родился в тихой части.

Его рождение совпало с редчайшим событием — солнечным затмением, отчего жители купола начали шептаться: ”Этот мальчонка особый, с небом связан…“

Родители, хоть и жили скромно, дали ему имя в честь самой яркой звезды на ночном купольном своде — Сириуса.

Когда он был совсем мал, отца задержали, а мать усердно работала капитаном Спец. Назначения, и Сирион оказался внизу — в ”железных глотках“, где не правит никто, кроме голода и наблюдения.

Чтобы выжить, он дрался.

Не из храбрости, а из страха.

Его оружием был ржавый обломок стальной пластины, который он подобрал возле сломанного шлюза.

Он не умел нападать — он только защищался, но делал это с пугающей точностью.

За годы драк он потерял часть уха и получил серьёзную травму глаза, но остался жив.

Судьба привела его в главный купол королевства, где располагался король.

Там юный наследник трона, ДеЛеонМафф VII, увидел Сириона впервые.

Ему тогда было всего лет семь, но в этом бледном, пыльном мальчишке с мечом в руках он что-то разглядел.

В порыве юношеской дружбы и наивности, он однажды вытащил краску из кармана и, с улыбкой, сказал:
— Ты белый, как привидение. Вот, держи прядку цвета — чтобы хоть немного был крутым!

С тех пор Сирион время от времени подкрашивает эту самую прядь.

Теперь он один из королевских рыцарей, но не похож на остальных.

Он избегает торжеств, боится оказаться в центре внимания, но в бою его присутствие невозможно не заметить.

Он не машет мечом — он владеет ним мастерски.

Его удары точны, шаги бесшумны.

Его нечасто можно увидеть в кругу других рыцарей — он избегает общих трапез, не участвует в сплетнях.

Однако его невозможно не заметить в коридорах: его походка прямая, движения выверены, а взгляд — всегда чуть в сторону, как будто он заранее изучает пути отхода.

У него есть своя комната в северной части КК, рядом с техническим ярусом — не по статусу, а по выбору.

В его комнате почти ничего лишнего: чистая постель, оружейная стойка, аккуратно сложенные бумаги, пара книг (одна из подарок Литта), и лампа на шарнирном подвесе.

Сирион точит клинок ежедневно, не из необходимости, а из ритуала.

Он терпеть не может, когда кто-то берёт его вещи без разрешения, и легко теряется, если нарушается привычный порядок.

Но есть место, где он расслабляется!

Это кабинет Литта.

Место, полное запаха старых пергаментов, табака, где всегда полумрак, мягкий диван, и Литт, полулежащий с книгой, что-то бормочет.

Сирион редко говорит там что-либо.

Он просто сидит рядом, слушает.

Иногда ложится рядом.

Иногда засыпает.

Они не объявляли о своём браке официально, не устраивали церемоний.

Просто однажды в коридоре Седьмой, проходя мимо, хихикнул:

— О, наконец-то женились, голубки.

На что Литт, не поднимая взгляда, ответил:

— Милорд, вы как всегда романтичны.
А Сирион — просто улыбнулся. Впервые за день.

Особенное место в его жизни занимают звёзды.

Сирион с детства интересовался небом над куполом.

Хотя сквозь защитную оболочку не видно настоящего звёздного света, он часами читал старые карты, чертежи и наблюдения.

В его комнате есть потрёпанный атлас звёздного неба, куда он собственноручно добавлял заметки и пометки о созвездиях.

Он наизусть знает истории про Ориона, Лиру, Великую Медведицу — и особенно, конечно, про Сириус.

Вечерами, когда работа позади, а в кабинете Литта становится уютно-тихо, Сирион садится рядом и открывает книгу.

Его голос мягкий, почти шепчущий, и он начинает рассказывать:

— Вот здесь, видишь? Это Гончие Псы. Они бегут за Большой Медведицей, но никогда её не догоняют.

— А у нас кто в роли Медведицы? — устало шутит Литт, вытянувшись на диване.

— Король, очевидно, — невозмутимо отвечает Сирион. — А ты — Гончий, всегда в погоне за его бредовыми решениями.

И они оба смеются.