В тёмной, заброшенной библиотеке Гэстия Кэрроудержала в руках запретную книгу, страницы которой дрожали под её пальцами, нашёптывая древние истины. Слова проникали в сознание, растекались по венам, затягивали глубже, смешивая реальность с тьмой. Она уже не просто читала — она растворялась в каждом символе, сливалась с самой сутью запретного знания.
Тьма не кричала, не требовала — она мягко, неотвратимо заполняла её разум, становилась частью её сущности. Время потеряло смысл, ночь сгустилась, а библиотека превратилась в тюрьму. Когда свеча внезапно погасла, а тишину нарушил едва слышный шорох, Гэстия поняла: книга не хотела её отпускать.
И тьма, пробудившаяся внутри неё, тоже.
В тёмной, заброшенной библиотеке Гэстия Кэрроудержала в руках запретную книгу, страницы которой дрожали под её пальцами, нашёптывая древние истины. Слова проникали в сознание, растекались по венам, затягивали глубже, смешивая реальность с тьмой. Она уже не просто читала — она растворялась в каждом символе, сливалась с самой сутью запретного знания.
Тьма не кричала, не требовала — она мягко, неотвратимо заполняла её разум, становилась частью её сущности. Время потеряло смысл, ночь сгустилась, а библиотека превратилась в тюрьму. Когда свеча внезапно погасла, а тишину нарушил едва слышный шорох, Гэстия поняла: книга не хотела её отпускать.
И тьма, пробудившаяся внутри неё, тоже.
