Я знаю, вы к этому не были готовы, но вот статья от нейросети про Пашу Техника и его сравнение с Марселем Прустом
Паша Техник как наследник Марселя Пруста: постирония, поток сознания и хроники утраченного угара
Аннотация:
В данной статье предпринимается попытка интерпретации поэтики рэпера Паши Техника через призму наследия Марселя Пруста.
Сопоставление, на первый взгляд парадоксальное, позволяет выявить скрытые параллели между «высокой» литературой модернизма и современным трэш-дискурсом постинтернет-культуры.
Автор рассматривает тексты Паши как форму уличного потока сознания, хронику коллективной памяти постсоветской молодёжи, а также способ сопротивления нормативной культурной реальности.
1. Введение
Когда мы слышим имя Пруста, в воображении всплывает образ утончённого французского аристократа, размышляющего о времени, любви и булочках. Когда мы слышим имя Паши Техника — всплывает, скажем так, совсем другое. Однако современная культура всё чаще требует от нас не иерархизации, а синтеза: в постироничном мире высокое и низкое обмениваются масками.
Так возникает логичный, пусть и на первый взгляд абсурдный тезис: Паша Техник — наследник Пруста.
2. Поток сознания и словесная энтропия
Пруст прославился своим интимным и капиллярным стилем. Его фразы длинны, как железнодорожный путь в Нормандию, и каждая из них — тоннель в подсознание. У Паши — фразы короткие, обрывочные, но в них сконцентрирована такая же субъективная правда.
«Йоу. Салам. Всё, я понял. Я угораю. Я вишу. Я сплю. Я трезвый. Я не трезвый. Я вообще не знаю, кто я».
— Паша Техник, какое-то интервью
Эта фраза, хоть и не написана в духе «поиска утраченного времени», всё же есть поиск себя в распаде, в хаосе. Это поток сознания, поданный в телеграфном стиле. Энтропия вместо структуры — но с тем же эффектом.
3. Память как культурный фрагмент
У Пруста триггером воспоминаний становится мадленка, обмакнутая в чай. У Паши — вероятно, обмакнутая в чай сигарета, забытая в пепельнице 2007 года. Его творчество — это музей памяти постсоветской юности, с её дворами, дешевым алкоголем, криминальной романтикой и бессмысленным весельем.
«Я проснулся в луже — значит, живой».
— лирический герой Паши Техника
Здесь — тот же жест фиксации утраченного времени, но не через изысканное французское прошлое, а через прожженное российское настоящее.
4. Антиидеал, антигерой, антипруст
Паша — фигура постмодернистская. Он иронизирует над собой, превращает собственную биографию в гротеск.
В этом он наследует не только Прусту, но и всему модернистскому проекту — только в его уличной, искажённой, трэш-версии.
Пруст — это исследование сознания.
Паша — это исследование бессознательного, загнанного в подвал с кальяном и Xbox.
5. Заключение: от мадленки к запрещенке
Таким образом, в фигуре Паши Техника мы наблюдаем уникальный культурный симбиоз: Пруст от улицы, Достоевский от (цензура), поток сознания через черный юмор.
Его творчество — это не пародия на культуру, это её зеркальное отражение, где смешное становится страшным, а трэш — документом эпохи.
И если Пруст писал, чтобы понять себя, Паша Техник вещает, чтобы не забыть, как угарать.
