* * *
Анне Ревякиной
От суеты сбежать не в лес,
а на войну — к стволам инаким.
И терриконовый Донецк
переименовать в Ревякин,
раз в нём одна из поэтесс,
прочтя поэму «Гайдамáки»,
к «Полтаве» устремила взор
и возвела великий дзот
из рифм и собственной судьбы.
Став ровно «на октаву выше»,
лишивши ямб одной стопы,
Донбасса голосá услышать
и описать армейский быт,
запечатляя на афише
театра действий боевых,
что мчатся, как на почтовых,
а иногда и «как-нибудь
плетутся рысью». Выпить водки,
сняв форму (завершивши путь
военнослужащего Мотьки):
погибших надо помянуть.
Перевезти в однушку шмотки
и внемлить взрывам за окном,
над текстом мучаясь тайком.
Сесть в ресторане «Оливье»,
пройдя по Пушкина бульвару.
О приложении — ружье —
к хемингуэевскому дару
подумать. Вспомнить житие
Прилепина, набрать Захару
и сбросить. И зайти в тот храм,
где он венчался. В «Telegram»
затем листать посты друзей,
которых сотни дней не видел.
(Скандалов полнится музей:
лихой апач людей обидел,
издатель — жаль, что ротозей —
иноагента размагнитил.)
В хоромы скромные свои
вернуться мыслить о любви.
«Итак, она звалась» Аннéт.
Ей «голос был. Он звал утешно».
Но у неё иммунитет.
И точности в стихах безгрешных,
конечно, первый квалитет.
Как в ноябре расцвёл «Орешник»,
так я расцвёл когда-то вмиг,
коснувшись рук её. И книг.
10 апреля 2025 года
#матвейраздельный
