Историко-философский ежедневник
29.04.202519:08
В целом весь последний выпуск «Отечественной философии», посвященный взгляду на русскую философию рубежа XIX–XX веков из аналитического лагеря, получился довольно любопытным. Кроме статьи Алексея Павлова о Льве Толстом, о которой см. выше, там также
Кирилл Карпов сравнивает защиту от атеистического довода Клиффорда (указывающего на то, что мы всегда должны формировать свои убеждения на хороших основаниях, а хороших оснований для веры в существование Бога у нас нет), следующую из эпистемологии профессора Московской духовной академии Виктора Кудрявцева-Платонова (1828–1891) с защитой от этого же типа аргументов в религиозной эпистемологии Алвина Плантинги. Вывод: обе бьют в одно и то же место эвиденциалистского аргумента (тезис о том, что убеждение в существовании Бога не является базовым), но по-разному (оборона Кудрявцева-Платонова выстраивается куда более, так сказать, декартовски). Наверное, это не удивительно: если куда-то в эвиденциалистском аргументе и бить, то, пожалуй, в эту посылку.
Евгений Логинов также разбирает сюжет из эпистемологии и этот сюжет также связан с Декартом, но Декарт здесь не в помощниках, а противниках: речь о критике Владимиром Соловьевым декартовского довода, заключающего от мысли к мыслящей субстанции. Логинов находит эту критику неубедительной и приходит к выводу, что переход Декарта вполне законен, разве что из него не следует, что мыслящая субстанция непременно будет духовной: если есть мысль, то что-то мыслит, но вот что – открытый вопрос.
Матвей Сысоев рассматривает панпсихизм основоположника русского неолейбницианства Алексея Козлова (1831–1901) и сравнивает его с панпсихизмом в современной философии сознания. Вывод, кажется, скорее такой, что общего больше, чем можно было бы ожидать. Но, учитывая, что панпсихизм Козлова – это, вслед за Лейбницем, почти имматериализм, а среди современных панпсихистов имматериалистов, кажется (?) нет, у придирчивого читателя (нас) могут закрасться некоторые сомнения в том, что эти позиции так уж близки. (Легкая интеграция: одной из первых статей о Козлове в постсоветской России была работа Теодора Ильича Ойзермана в ИФЕ, о котором в статье также упоминается.)
Наконец, Михаил Шпаковский дает довольно обстоятельный очерк эпистемологии и метафизики архиепископа Никанора (Бровковича) (1826–1890), в лице которого удивленного читателя (опять нас) встречает человек, очень далекий от предполагаемого образа православного философа XIX века: горячо симпатизирующий современному позитивизму в философии и успехам естественной науки антикантианец («кошмар трансцендентальной немецкой философии»; Кант, впрочем, виноват не в том, о чем можно было бы подумать, а как раз в том, что сбил с пути науку). Впрочем, от симпатий к позитивизму и любопытного исследования познавательных способностей человека (для всякого материала есть свое чувство: включая, например, чувства воли и ума) Никанор выходит к довольно увесистой метафизике эйдосов, являющихся у него базовыми атомами мироздания (это не монады, хотя влияние Лейбница на Никанора, по словам автора статьи, сильно недооценено). В реконструированной Шпаковским весьма подробной, хотя и, насколько можно судить, довольно запутанной системе Никанора находится место эссенциализму, метафизикам причинности и фундирования (grounding), модальной метафизике (нецессетизм!) и многому другому, чего так сразу и не ожидаешь. Еще занятнее, что с некоторыми оговорками и скидкой на способ выражения, метафизика и эпистемология Никанора, как показывает Шпаковский, вполне вписываются в пространство дебатов современных христианских аристотеликов.
Кирилл Карпов сравнивает защиту от атеистического довода Клиффорда (указывающего на то, что мы всегда должны формировать свои убеждения на хороших основаниях, а хороших оснований для веры в существование Бога у нас нет), следующую из эпистемологии профессора Московской духовной академии Виктора Кудрявцева-Платонова (1828–1891) с защитой от этого же типа аргументов в религиозной эпистемологии Алвина Плантинги. Вывод: обе бьют в одно и то же место эвиденциалистского аргумента (тезис о том, что убеждение в существовании Бога не является базовым), но по-разному (оборона Кудрявцева-Платонова выстраивается куда более, так сказать, декартовски). Наверное, это не удивительно: если куда-то в эвиденциалистском аргументе и бить, то, пожалуй, в эту посылку.
Евгений Логинов также разбирает сюжет из эпистемологии и этот сюжет также связан с Декартом, но Декарт здесь не в помощниках, а противниках: речь о критике Владимиром Соловьевым декартовского довода, заключающего от мысли к мыслящей субстанции. Логинов находит эту критику неубедительной и приходит к выводу, что переход Декарта вполне законен, разве что из него не следует, что мыслящая субстанция непременно будет духовной: если есть мысль, то что-то мыслит, но вот что – открытый вопрос.
Матвей Сысоев рассматривает панпсихизм основоположника русского неолейбницианства Алексея Козлова (1831–1901) и сравнивает его с панпсихизмом в современной философии сознания. Вывод, кажется, скорее такой, что общего больше, чем можно было бы ожидать. Но, учитывая, что панпсихизм Козлова – это, вслед за Лейбницем, почти имматериализм, а среди современных панпсихистов имматериалистов, кажется (?) нет, у придирчивого читателя (нас) могут закрасться некоторые сомнения в том, что эти позиции так уж близки. (Легкая интеграция: одной из первых статей о Козлове в постсоветской России была работа Теодора Ильича Ойзермана в ИФЕ, о котором в статье также упоминается.)
Наконец, Михаил Шпаковский дает довольно обстоятельный очерк эпистемологии и метафизики архиепископа Никанора (Бровковича) (1826–1890), в лице которого удивленного читателя (опять нас) встречает человек, очень далекий от предполагаемого образа православного философа XIX века: горячо симпатизирующий современному позитивизму в философии и успехам естественной науки антикантианец («кошмар трансцендентальной немецкой философии»; Кант, впрочем, виноват не в том, о чем можно было бы подумать, а как раз в том, что сбил с пути науку). Впрочем, от симпатий к позитивизму и любопытного исследования познавательных способностей человека (для всякого материала есть свое чувство: включая, например, чувства воли и ума) Никанор выходит к довольно увесистой метафизике эйдосов, являющихся у него базовыми атомами мироздания (это не монады, хотя влияние Лейбница на Никанора, по словам автора статьи, сильно недооценено). В реконструированной Шпаковским весьма подробной, хотя и, насколько можно судить, довольно запутанной системе Никанора находится место эссенциализму, метафизикам причинности и фундирования (grounding), модальной метафизике (нецессетизм!) и многому другому, чего так сразу и не ожидаешь. Еще занятнее, что с некоторыми оговорками и скидкой на способ выражения, метафизика и эпистемология Никанора, как показывает Шпаковский, вполне вписываются в пространство дебатов современных христианских аристотеликов.
से पुनः पोस्ट किया:
сказки разума
04.04.202508:53
Аналитическая теология
Гость выпуска — Алексей Павлов, кандидат философских наук, сотрудник Института философии РАН
Личный канал Алексея
Вместе с гостем обсуждаем неоднозначность разделения аналитической и континентальной философии, возникновение аналитической теологии, влияние идей Ноама Хомского и краха бихевиоризма на ее институционализацию. Выясняем, как аналитическая теология связана с философией сознания и эпистемологией веры, и переходим к влиянию личного религиозного опыта на выбор исследовательской области.
Слушать 🎧
Слушать прямо в Telegram 📱
Гость выпуска — Алексей Павлов, кандидат философских наук, сотрудник Института философии РАН
Личный канал Алексея
Вместе с гостем обсуждаем неоднозначность разделения аналитической и континентальной философии, возникновение аналитической теологии, влияние идей Ноама Хомского и краха бихевиоризма на ее институционализацию. Выясняем, как аналитическая теология связана с философией сознания и эпистемологией веры, и переходим к влиянию личного религиозного опыта на выбор исследовательской области.
Слушать 🎧
Слушать прямо в Telegram 📱
01.04.202512:16
Эмиль Дюркгейм и теория секуляризации: современные перспективы
Приглашаем послушать доклад Алексея Валентиновича Апполонова в рамках семинара нашего сектора "История философии: наследие и проект".
8 апреля 16:30 ауд. 416
Аннотация:
Хотя об Эмиле Дюркгейме (1858–1917) нередко говорят как об одном из первых теоретиков, представивших описание процесса секуляризации, на самом деле французский ученый описывал не столько секуляризацию (даже сам термин «секуляризация» им практически не использовался), сколько рост индивидуализма и параллельное снижение значимости коллективных представлений в жизни людей. Это верно, что, с его точки зрения, указанные процессы необходимо сочетались со снижением влияния религии на общество (поскольку религия воспринималась Дюркгеймом как исключительно коллективное явление и даже как принцип социальности par exellence), однако данное снижение трактовалось им скорее как один из индикаторов этих процессов, нежели как самостоятельный феномен, нуждающийся в особом теоретическом объяснении. При этом Дюркгейм игнорировал общественный потенциал светских (в том числе тоталитарных) идеологий, а также отрицал, что индивидуальная религиозность и религиозность малых групп могут иметь какое-либо социальное значение.
Во второй половине XX в. некоторые авторы (критически) переосмыслили вышеописанную концепцию Дюркгейма, оппонируя возникшей в 1960-х гг. теории секуляризации, сторонники которой нередко задействовали те или иные идеи французского ученого в своих работах. С одной стороны, это переосмысление привело к появлению концепции гражданской религии; данный гибрид был предназначен прежде всего для объяснения специфики религиозной ситуации в США, где коллективные представления, включавшие довольно размытые религиозные элементы, сохраняли относительную устойчивость даже на фоне углублявшегося кризиса традиционных церквей. С другой стороны, возникла концепция трансформации религии, в которой дюркгеймовской «религии» как коллективному феномену противопоставлялась некая новая «духовность» как преимущественно индивидуальный, а не коллективный феномен, которому, тем не менее, приписывался большой общественный потенциал (по крайней мере в плане противостояния секуляризационным трендам).
В докладе будет предпринята попытка, во-первых, критически оценить две указанные концепции, а во-вторых, предложить интерпретацию идей Эмиля Дюркгейма о религии и магии в свете новых подходов к концептуализации и описанию секуляризационных процессов.
Приглашаем послушать доклад Алексея Валентиновича Апполонова в рамках семинара нашего сектора "История философии: наследие и проект".
8 апреля 16:30 ауд. 416
Аннотация:
Хотя об Эмиле Дюркгейме (1858–1917) нередко говорят как об одном из первых теоретиков, представивших описание процесса секуляризации, на самом деле французский ученый описывал не столько секуляризацию (даже сам термин «секуляризация» им практически не использовался), сколько рост индивидуализма и параллельное снижение значимости коллективных представлений в жизни людей. Это верно, что, с его точки зрения, указанные процессы необходимо сочетались со снижением влияния религии на общество (поскольку религия воспринималась Дюркгеймом как исключительно коллективное явление и даже как принцип социальности par exellence), однако данное снижение трактовалось им скорее как один из индикаторов этих процессов, нежели как самостоятельный феномен, нуждающийся в особом теоретическом объяснении. При этом Дюркгейм игнорировал общественный потенциал светских (в том числе тоталитарных) идеологий, а также отрицал, что индивидуальная религиозность и религиозность малых групп могут иметь какое-либо социальное значение.
Во второй половине XX в. некоторые авторы (критически) переосмыслили вышеописанную концепцию Дюркгейма, оппонируя возникшей в 1960-х гг. теории секуляризации, сторонники которой нередко задействовали те или иные идеи французского ученого в своих работах. С одной стороны, это переосмысление привело к появлению концепции гражданской религии; данный гибрид был предназначен прежде всего для объяснения специфики религиозной ситуации в США, где коллективные представления, включавшие довольно размытые религиозные элементы, сохраняли относительную устойчивость даже на фоне углублявшегося кризиса традиционных церквей. С другой стороны, возникла концепция трансформации религии, в которой дюркгеймовской «религии» как коллективному феномену противопоставлялась некая новая «духовность» как преимущественно индивидуальный, а не коллективный феномен, которому, тем не менее, приписывался большой общественный потенциал (по крайней мере в плане противостояния секуляризационным трендам).
В докладе будет предпринята попытка, во-первых, критически оценить две указанные концепции, а во-вторых, предложить интерпретацию идей Эмиля Дюркгейма о религии и магии в свете новых подходов к концептуализации и описанию секуляризационных процессов.
13.02.202516:05
Пока Фома трудился в Италии и Париже над своей "Суммой теологии" (в которой и разбирается добродетель религии), в далеком северном Оксфорде комментировал на своих лекциях "Физику" Аристотеля Ричард Руф (на самом деле лет за 15 до того, как Фома взялся за "Сумму", но для наших композиционных целей такого соседства достаточно). Руфу и понятию "континуума" (непрерывного, τὸ συνεχής) в его комментариях на "Физику" посвящена статья нашей коллеги Арины Симонян. Руф замечает, что Аристотель в разных местах дает несколько разных определений понятия континуума и резонно решает разобраться, какое же из них следует считать подлинным: в конце концов, у Аристотеля не может быть несколько определений одной вещи; определение — это точное указание на сущность вещи, а сущность у каждой вещи только одна (Руфа легко понять: мы как-то тоже провели полсеминара, пытаясь разобраться в разных определениях τὸ συνεχής у Аристотеля). Это ведет Руфа (а за ним и собирающую его мысли по этому поводу в разных местах воедино Симонян) к традиционно схоластическому скрупулезному препарированию всех определений и реконструкции их связей и импликаций в аристотелианской системе мысли. Наиболее любопытен даже не сам вывод, к которому он приходит (подлинное определение континуума — "делимое до бесконечности"), а то, как в его рассуждении и мотивировке его выводов отражаются теории Оксфордской школы (в частности Роберта Гросетеста). Ну и в целом до сих пор на русском о Руфе ничего не было, а теперь вот есть.
07.02.202518:36
Прекрасное завершение недели: "Историко-философский ежегодник" вошел в Scopus!
(В самой базе данных нас пока нет, но Elsevier прислали нам письмо, что наша заявка одобрена, так что должны появиться скоро).
Спасибо всем причастным: старшим коллегам, которые сохранили издание журнала сквозь тяжелые времена, Институту философии РАН, который продолжал нас издавать все это время, но прежде всего — нашим авторам, которые продолжали присылать нам статьи, несмотря на то, что мы не были даже в ВАК.
ИФЕ всегда был прекрасным журналом; надеемся, индексация в Скопусе и сопутствующие этому преимущества помогут сделать его еще чуть лучше.
(В самой базе данных нас пока нет, но Elsevier прислали нам письмо, что наша заявка одобрена, так что должны появиться скоро).
Спасибо всем причастным: старшим коллегам, которые сохранили издание журнала сквозь тяжелые времена, Институту философии РАН, который продолжал нас издавать все это время, но прежде всего — нашим авторам, которые продолжали присылать нам статьи, несмотря на то, что мы не были даже в ВАК.
ИФЕ всегда был прекрасным журналом; надеемся, индексация в Скопусе и сопутствующие этому преимущества помогут сделать его еще чуть лучше.
04.02.202514:34
Разобравшись с Ежегодником (блок рецензий мы, пожалуй, обозревать не будем, но, конечно, рекомендуем заглянуть и туда: много интересного), возвращаемся к публикациям сотрудников и друзей. Еще в конце прошедшего года вышли две статьи Анастасии Повечеровой о влиянии этики Христиана Августа Крузия на моральную философию Канта (раз, два).
Крузий (1715–1775) был философом и теологом, учившимся у А.Ф. Хоффмана (эклектик и последователь Хр. Томазия) и А. Рюдигера (критик Вольфа и также сторонник Томазия). Вопрос, о котором спорят в кантоведении еще с конца XIX века — насколько его этика повлияла на Канта. Начало карьеры Канта пришлось как раз на время публикации основных трудов Крузия, и Кант, который в докритический период был "эклектическим антивольфианцем", точно о нем знал (он периодически ссылается на него). Однако у нас на руках нет достоверных документальных данных, позволяющих с уверенностью заключить о том, что он читал основной этический трактат Крузия, «Руководство к разумной жизни». Сравнение этических систем двух философов, впрочем, показывает явное сходство даже в терминологическом отношении. Уважение к закону как единственно правильная моральная мотивация; отрицание моральности поступков, совершенных из склонности; разум как единственный источник принципов практической философии; добродетельное намерение как форма поступка в отличие от его материи (список неполный) — все эти особенности этики Крузия мы уже где-то видели. (А вот характерного кантианского отделения счастья от моральности у Крузия пока нет.)
Крузий (1715–1775) был философом и теологом, учившимся у А.Ф. Хоффмана (эклектик и последователь Хр. Томазия) и А. Рюдигера (критик Вольфа и также сторонник Томазия). Вопрос, о котором спорят в кантоведении еще с конца XIX века — насколько его этика повлияла на Канта. Начало карьеры Канта пришлось как раз на время публикации основных трудов Крузия, и Кант, который в докритический период был "эклектическим антивольфианцем", точно о нем знал (он периодически ссылается на него). Однако у нас на руках нет достоверных документальных данных, позволяющих с уверенностью заключить о том, что он читал основной этический трактат Крузия, «Руководство к разумной жизни». Сравнение этических систем двух философов, впрочем, показывает явное сходство даже в терминологическом отношении. Уважение к закону как единственно правильная моральная мотивация; отрицание моральности поступков, совершенных из склонности; разум как единственный источник принципов практической философии; добродетельное намерение как форма поступка в отличие от его материи (список неполный) — все эти особенности этики Крузия мы уже где-то видели. (А вот характерного кантианского отделения счастья от моральности у Крузия пока нет.)
18.04.202516:02
04.04.202508:53
Сотрудник нашего сектора Алексей Павлов несет немного теологии в массы в подкасте коллег-психологов
से पुनः पोस्ट किया:
Гуманитарии в цифре
16.03.202509:23
В сети опубликована запись «Цифровой среды» с Ольгой Алиевой
🙂 Делимся новой записью онлайн-семинара Института цифровых гуманитарных исследований (DHRI) СФУ «Цифровая среда».
Кандидат филологических наук, доцент Школы философии и культурологии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ и автор телеграм-канала RAntiquity Ольга Алиева рассказала об использовании филогенетических методов для определения авторства и хронологии платоновских текстов и поделилась важными итогами своего исследования.
Доклад «Лес за деревьями: филогенетические методы на службе платоноведения» будет интересен широкому кругу слушателей – тем, кто стремится по-новому взглянуть на исследования авторства и готов пересмотреть стереотипы, связанные со стилометрией.
Смотрим:
🔜 YouTube
🔜 Rutube
🔜 VK Видео
Здесь можно ознакомиться с перечнем всех выпусков «Цифровой среды» (гости семинара – исследователи-историки, филологи, лингвисты, культурологи, и не только).
#приоритет2030 #dhri #ицги #цифроваясреда #языкR #стилометрия
🙂 Делимся новой записью онлайн-семинара Института цифровых гуманитарных исследований (DHRI) СФУ «Цифровая среда».
Кандидат филологических наук, доцент Школы философии и культурологии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ и автор телеграм-канала RAntiquity Ольга Алиева рассказала об использовании филогенетических методов для определения авторства и хронологии платоновских текстов и поделилась важными итогами своего исследования.
Доклад «Лес за деревьями: филогенетические методы на службе платоноведения» будет интересен широкому кругу слушателей – тем, кто стремится по-новому взглянуть на исследования авторства и готов пересмотреть стереотипы, связанные со стилометрией.
Смотрим:
🔜 YouTube
🔜 Rutube
🔜 VK Видео
Здесь можно ознакомиться с перечнем всех выпусков «Цифровой среды» (гости семинара – исследователи-историки, филологи, лингвисты, культурологи, и не только).
#приоритет2030 #dhri #ицги #цифроваясреда #языкR #стилометрия
10.02.202516:01
В пейзаж между Крузием с его этикой, основанной на послушании установлениям Бога, и Аристотелем, занятым выяснением того, как нам снится снящееся нам, вполне гармонично вписывается Фома Аквинский, рассуждающий о "добродетели религии" из свежей статьи нашего коллеги Алексея Валентиновича Апполонова.
Статья очень любопытна для историка этики. Термин "религия" (religio), она же "латрия" (latria, калька греческого λατρεία, "служение, почитание, культ"), у Фомы используется не для обозначения какого-то социального, психологического или сверхъестественного феномена; под ним понимается специфический тип добродетели, связанный с морально правильным отношением к Богу. (Это в целом скорее мертвое в наше время значение "религии" дожило по крайней мере до начала XX века; на первых двух страницах статьи можно найти занимательный историографический экскурс в такое употребление этого термина).
(Некоторые авторы используют факт такого употребления термина "религия" для обоснования тезиса о том, что до Нового времени никакой религии в современном смысле не было, а было что-то другое. Традиционной для себя полемике с такого рода авторами (книга, статья (точнее дискуссия с Дмитрием Узланером по поводу означенной книги), статья, список можно продолжать) Апполонов также уделяет несколько страниц.)
Поскольку религия — это добродетель, обращенная на кого-то (на Бога), то в системе добродетелей Аристотеля, на основе которой Фома строит свою этику, она должна считаться частью справедливости (единственной из аристотелевских добродетелей, обращенной ad alterum, на кого-то другого, а не на самого обладателя добродетели). У самого Аристотеля в "Этиках", впрочем, такой добродетели нет, и источником Фомы (хотя, конечно, вряд ли непосредственным) в плане религии-добродетели является, видимо, Цицерон. Дело осложняется тем, что помимо естественных добродетелей Аристотеля, Фома вводит сверхъестественные христианские добродетели (веры, надежды и любви), и религия, будучи связана с почитанием божества, должна иметь отношение именно к последним. Здесь у Фомы возникает конфликт, удовлетворительное решение которого, видимо, невозможно. Будучи последовательным, он должен был бы в духе Цицерона сказать, что религия является естественной добродетелью — правильной склонностью почитать божественное в самом широком смысле. В противном случае среди шести его видов справедливости она оказывается единственной сверхъестественной добродетелью, что заставляет серьезно усомниться, что она вообще может принадлежать к тому же роду, что и остальные пять видов. Но это значило бы, что добродетель религии возможна и для нехристиан, а этого Фома допустить не может. Как и во многих других случаях, христианские мотивы вмешиваются и вносят сумятицу в тщательно выстроенную Фомой философскую конструкцию в последний момент. Время "естественной религии" еще не пришло.
Статья очень любопытна для историка этики. Термин "религия" (religio), она же "латрия" (latria, калька греческого λατρεία, "служение, почитание, культ"), у Фомы используется не для обозначения какого-то социального, психологического или сверхъестественного феномена; под ним понимается специфический тип добродетели, связанный с морально правильным отношением к Богу. (Это в целом скорее мертвое в наше время значение "религии" дожило по крайней мере до начала XX века; на первых двух страницах статьи можно найти занимательный историографический экскурс в такое употребление этого термина).
(Некоторые авторы используют факт такого употребления термина "религия" для обоснования тезиса о том, что до Нового времени никакой религии в современном смысле не было, а было что-то другое. Традиционной для себя полемике с такого рода авторами (книга, статья (точнее дискуссия с Дмитрием Узланером по поводу означенной книги), статья, список можно продолжать) Апполонов также уделяет несколько страниц.)
Поскольку религия — это добродетель, обращенная на кого-то (на Бога), то в системе добродетелей Аристотеля, на основе которой Фома строит свою этику, она должна считаться частью справедливости (единственной из аристотелевских добродетелей, обращенной ad alterum, на кого-то другого, а не на самого обладателя добродетели). У самого Аристотеля в "Этиках", впрочем, такой добродетели нет, и источником Фомы (хотя, конечно, вряд ли непосредственным) в плане религии-добродетели является, видимо, Цицерон. Дело осложняется тем, что помимо естественных добродетелей Аристотеля, Фома вводит сверхъестественные христианские добродетели (веры, надежды и любви), и религия, будучи связана с почитанием божества, должна иметь отношение именно к последним. Здесь у Фомы возникает конфликт, удовлетворительное решение которого, видимо, невозможно. Будучи последовательным, он должен был бы в духе Цицерона сказать, что религия является естественной добродетелью — правильной склонностью почитать божественное в самом широком смысле. В противном случае среди шести его видов справедливости она оказывается единственной сверхъестественной добродетелью, что заставляет серьезно усомниться, что она вообще может принадлежать к тому же роду, что и остальные пять видов. Но это значило бы, что добродетель религии возможна и для нехристиан, а этого Фома допустить не может. Как и во многих других случаях, христианские мотивы вмешиваются и вносят сумятицу в тщательно выстроенную Фомой философскую конструкцию в последний момент. Время "естественной религии" еще не пришло.
07.02.202509:30
Тем временем Светлана Викторовна Месяц продолжает работу над Parva naturalia Аристотеля. В последних "Платоновских исследованиях" вышел ее комментированный перевод трактата "О сновидениях" (De insomniis). De insomniis — трактат, который стоит в Parva naturalia между "О сне и бодрствовании" (его Светлана Викторовна тоже перевела не так давно) и "О предсказаниях во сне" (его уже 15 лет назад перевела Мария Анатольевна Солопова; а вот ее же статья в ИФЕ-2011, фактически, служащая введением и комментарием к этому трактату). В De insomniis Аристотель обсуждает, собственно природу сновидений — как они возникают, чем отличаются от возникающих в сознании наяву образов, как связаны со способностями ощущения, мышления и суждения и т.п. Это один из тех трактатов Аристотеля, которые полны не только интересных теоретических обобщений, но и тонких эмпирических наблюдений (Аристотель описывает здесь сразу несколько зрительных и тактильных иллюзий, в т.ч. знаменитую "иллюзию Аристотеля"). И вместе с тем здесь фигурирует большой кусок, в котором принимается за чистую монету и обсуждается распространенное в Греции суеверие о том, что если женщина во время месячных посмотрится в зеркало, то оно становится красным — и сам факт доверия этой легко опровергаемой выдумке, и способ ее обсуждения настолько удивительны, что многие исследователи просто считают это поздней вставкой.
Переводы Светланы Викторовны — это, пожалуй, лучший Аристотель на русском языке на сегодня; этот к тому же сопровожден весьма информативным развернутым комментарием. Все это будет интересно не только тем, кто интересуется, собственно, Аристотелем, но и тем, кому интересны античные теории сознания и восприятия в целом.
P.S. Другое приятное обстоятельство: с публикацией этого трактата Светлана Викторовна Месяц и Мария Анатольевна Солопова наконец закончили задуманный ими перевод всех текстов корпуса Parva naturalia. Ясно, что старые переводы по прошествии лет нужно будет отредактировать и снабдить более густым комментарием, но потенциально это означает, что единого издания "Малых естественнонаучных трактатов" под одним переплетом можно ждать в (относительно) ближайшее время.
Переводы Светланы Викторовны — это, пожалуй, лучший Аристотель на русском языке на сегодня; этот к тому же сопровожден весьма информативным развернутым комментарием. Все это будет интересно не только тем, кто интересуется, собственно, Аристотелем, но и тем, кому интересны античные теории сознания и восприятия в целом.
P.S. Другое приятное обстоятельство: с публикацией этого трактата Светлана Викторовна Месяц и Мария Анатольевна Солопова наконец закончили задуманный ими перевод всех текстов корпуса Parva naturalia. Ясно, что старые переводы по прошествии лет нужно будет отредактировать и снабдить более густым комментарием, но потенциально это означает, что единого издания "Малых естественнонаучных трактатов" под одним переплетом можно ждать в (относительно) ближайшее время.
23.01.202507:50
Венчает раздел «Исследования» статья нашего коллеги Алексея Павлова «Мистерианство на границе философии сознания и когнитивных наук: обзор новых аргументов pro et contra». Те, кто интересуется философией сознания, могли думать, что мистерианство (подход, объявляющий проблему связи сознания и мозга неразрешимой), в дискуссиях последних лет отошло на второй план, однако Алексей показывает, что это не так, и что мистерианскую методологию сейчас пытаются использовать даже в когнитивных науках.
Статья делится на две части. Первая отведена под рассмотрение свежей критики мистерианства от Майкла Влерика и Мартина Боудри. По мнению философов, Макгинн, автор и амбассадор этой концепции, упрощённо понимает состояние когнитивной замкнутости. Создаётся впечатление, что оно подобно стене или заслонке, отделяющей нас от разного рода непостижимостей. Ввиду этого Влерик и Боудри предлагают различить репрезентационную замкнутость и замкнутость воображения. Первая, считают они, имеет место тогда, когда у нас нет репрезентационного доступа к какой-то вещи. Гипотетически такая вещь могла бы быть постижима для других существ с другими когнитивными способностями, но она непостижима для нас из-за того, что человеческий ум не способен сформировать надлежащую о ней репрезентацию. В свою очередь, замкнутость воображения имеет место тогда, когда репрезентационный доступ к вещи есть, но она невообразима.
Также здесь идёт речь и о других предлагаемых Влериком и Боудри дополнениях к мистерианству (репрезентационная доступность теории для научного коллектива, метафорическое описание связи сознания и тела), способных, по их соображениям, приблизить нас к разгадке тайны сознания.
Вторая часть статьи посвящена попытке Марко Факчина использовать мистерианство для решения проблемы признака когнитивности, которую сегодня многие исследователи считают чуть ли не главной методологической проблемой когнитивных наук. Если совсем просто, проблема признака когнитивности – это проблема установления критерия того, чтó считать или не считать обладающим когнитивными процессами. Составной частью решения этой проблемы является ответ на вопрос о том, что вообще мы понимаем под словом «познание». Спойлерить о том, что из этой затеи вышло, и стал ли Факчин мистерианцем, не будем: надо ведь сохранить интригу и побудить вас ознакомиться со статьёй лично.
Статья делится на две части. Первая отведена под рассмотрение свежей критики мистерианства от Майкла Влерика и Мартина Боудри. По мнению философов, Макгинн, автор и амбассадор этой концепции, упрощённо понимает состояние когнитивной замкнутости. Создаётся впечатление, что оно подобно стене или заслонке, отделяющей нас от разного рода непостижимостей. Ввиду этого Влерик и Боудри предлагают различить репрезентационную замкнутость и замкнутость воображения. Первая, считают они, имеет место тогда, когда у нас нет репрезентационного доступа к какой-то вещи. Гипотетически такая вещь могла бы быть постижима для других существ с другими когнитивными способностями, но она непостижима для нас из-за того, что человеческий ум не способен сформировать надлежащую о ней репрезентацию. В свою очередь, замкнутость воображения имеет место тогда, когда репрезентационный доступ к вещи есть, но она невообразима.
Также здесь идёт речь и о других предлагаемых Влериком и Боудри дополнениях к мистерианству (репрезентационная доступность теории для научного коллектива, метафорическое описание связи сознания и тела), способных, по их соображениям, приблизить нас к разгадке тайны сознания.
Вторая часть статьи посвящена попытке Марко Факчина использовать мистерианство для решения проблемы признака когнитивности, которую сегодня многие исследователи считают чуть ли не главной методологической проблемой когнитивных наук. Если совсем просто, проблема признака когнитивности – это проблема установления критерия того, чтó считать или не считать обладающим когнитивными процессами. Составной частью решения этой проблемы является ответ на вопрос о том, что вообще мы понимаем под словом «познание». Спойлерить о том, что из этой затеи вышло, и стал ли Факчин мистерианцем, не будем: надо ведь сохранить интригу и побудить вас ознакомиться со статьёй лично.
से पुनः पोस्ट किया:
Философский факультет МГУ имени М.В.Ломоносова
15.04.202509:32
Завтра пройдет конференция «Аристотель и аристотелевская традиция в истории философии» с выступлениями ведущих историков античной философии (ИФ РАН, МГУ).
Начало конференции 16 апреля в 15.00, аудитория А-518.
🏛️ Программа:
В.В. Петров. Аристотель и Александр Афродисийский о росте и растущем.
С.В. Месяц. Аристотель о причинах сна.
М.А. Солопова. Аристотель и orthos logos.
А.Т. Юнусов. "Виды" геометрических фигур в Met. Δ 1016b1: от Аристотеля к Платону через Евклида.
Д.В. Бугай. Хайдеггер и Аристотель. Некоторые замечания о хайдеггеровских “Основных понятиях аристотелевской философии” (лекционный курс летнего семестра 1924).
📍Приглашаются все студенты, аспиранты, преподаватели!
Начало конференции 16 апреля в 15.00, аудитория А-518.
🏛️ Программа:
В.В. Петров. Аристотель и Александр Афродисийский о росте и растущем.
С.В. Месяц. Аристотель о причинах сна.
М.А. Солопова. Аристотель и orthos logos.
А.Т. Юнусов. "Виды" геометрических фигур в Met. Δ 1016b1: от Аристотеля к Платону через Евклида.
Д.В. Бугай. Хайдеггер и Аристотель. Некоторые замечания о хайдеггеровских “Основных понятиях аристотелевской философии” (лекционный курс летнего семестра 1924).
📍Приглашаются все студенты, аспиранты, преподаватели!
02.04.202509:45
Из других не чуждых нашему сектору событий: завтра будет вот такая дискуссия, приходите!
से पुनः पोस्ट किया:
Сектор современной западной философии Института философии РАН
14.02.202515:36
Друзья, готова долгожданная запись круглого стола "Что такое аналитическая философия?", который состоялся 23 января 2025 года в рамках первого заседания регулярного межсекторского семинара "Современная аналитическая философия".
Состав участников: В.В. Васильев, Д.Э. Гаспарян, Д.В. Иванов, Е.В. Логинов, А.Т. Юнусов. Модератор: М.С. Сысоев.
Для тех, у кого нет возможности смотреть видео на YouTube, мы размещаем файл напрямую в Телеграме. Качество видео тут хуже из-за ограничений самого сервиса, но на экране смартфона это смотрится не так критично.
Ссылка на YouTube: https://www.youtube.com/watch?v=qCgCdNEfbjA
Приятного просмотра!
#записи
@sector_szf
Состав участников: В.В. Васильев, Д.Э. Гаспарян, Д.В. Иванов, Е.В. Логинов, А.Т. Юнусов. Модератор: М.С. Сысоев.
Для тех, у кого нет возможности смотреть видео на YouTube, мы размещаем файл напрямую в Телеграме. Качество видео тут хуже из-за ограничений самого сервиса, но на экране смартфона это смотрится не так критично.
Ссылка на YouTube: https://www.youtube.com/watch?v=qCgCdNEfbjA
Приятного просмотра!
#записи
@sector_szf
से पुनः पोस्ट किया:Сектор современной западной философии Института философии РАН
08.02.202515:32
Друзья, объявляем очередное заседание межсекторского семинара "Современная аналитическая философия". На этот раз нас ждёт резкий вираж в довольно экзотическую для широкой публики, но весьма интересную область исследований.
На семинаре 11 февраля в 16:00 с докладом выступит Софья Коваль к.ф.н. старший преподаватель НИУ ВШЭ, раскрыв ответы на некоторые возникающие по поводу этой необычной темы вопросы. Кто такие философы права и чем они занимаются? Зачем философствовать о праве, когда оно призвано быть исключительно прикладной наукой? В чем своеобразие аналитической философии права и как она соотносится с аналитической философией? Чем правовой позитивизм отличается от философского/научного позитивизма?
Заявки на участие: https://forms.gle/NUSdJdxsUTJdv1xS6
#событие
@sector_szf
На семинаре 11 февраля в 16:00 с докладом выступит Софья Коваль к.ф.н. старший преподаватель НИУ ВШЭ, раскрыв ответы на некоторые возникающие по поводу этой необычной темы вопросы. Кто такие философы права и чем они занимаются? Зачем философствовать о праве, когда оно призвано быть исключительно прикладной наукой? В чем своеобразие аналитической философии права и как она соотносится с аналитической философией? Чем правовой позитивизм отличается от философского/научного позитивизма?
Заявки на участие: https://forms.gle/NUSdJdxsUTJdv1xS6
#событие
@sector_szf
06.02.202515:43
И все-таки еще один, последний пост про Ежегодник-2024. Нам наконец-то привезли его осязаемый рукой тираж! Если вы хотели бы приобрести этот номер (а также номера 2021, 2022 и 2023), пишите Алексею Бабанову в издательский отдел Института философии РАН (izdat@iphras.ru), там вам расскажут, как это сделать
23.01.202507:50
Вернемся к Ежегоднику. Раздел переводов открывается второй частью перевода фрагмента «Таттва-санграхи» Шантаракшиты с комментарием Камалашилы «Панджика», сделанного Львом Игоревичем Титлиным. Первая часть с подробным введением (в этот раз введение тоже есть, но весьма краткое) была опубликована в прошлом номере ИФЕ.
Несведующему читателю, возможно, будет непросто разобраться в череде родительных падежей в заголовке, поэтому: Шантаракшита — буддийский философ VIII века н.э.; «Таттва-санграха» — один из его текстов, носящий характер своеобразной энциклопедии споров в индийской философии. Камалашила (тоже VIII век) — ученик и последователь Шантаракшиты (о жизни обоих можно прочитать другую статью Титлина; см. также книгу Виктории Георгиевны Лысенко и Наталии Алексеевны Канаевой об их эпистемологии); «Панджика» — название его весьма подробного ученого комментария к «Таттва-санграхе». В данном случае текст самого Шантаракшиты и текст комментария к нему Камалашилы публикуются вместе (как это вообще обычно делается).
Переведенный фрагмент из «Таттва-санграха» посвящен полемике с мимансаками — приверженцами ортодоксального индуизма, кладущими в основу своего учения представление о принципиальной важности ритуалов и беспрекословном авторитете Вед — в вопросе об атмане, или субъекте (душе, личности). Мимансаки считают атман вечным и неуничтожимым почти что в ключе новоевропейского субстанциализма (нечто близкое к душе). Буддисты, напротив, считают его преходящим и изменчивым (вроде эмпирического субъекта). У обоих для этого есть помимо философских есть вероучительные основания, но в рамках дискуссии, которую разворачивает перед нами Шантаракшита, стороны (что естественно) прибегают почти исключительно к доводам, а не к догматам. Для интересующихся восточной философией этот текст, пожалуй, в рекомендации не нуждается, а далеким от нее людям может быть, как минимум, интересно посмотреть, какие доводы считались весомыми при обсуждении вопроса о природе Я в обширной и разрабатываемой на протяжении многих веков неевропейской традиции.
Несведующему читателю, возможно, будет непросто разобраться в череде родительных падежей в заголовке, поэтому: Шантаракшита — буддийский философ VIII века н.э.; «Таттва-санграха» — один из его текстов, носящий характер своеобразной энциклопедии споров в индийской философии. Камалашила (тоже VIII век) — ученик и последователь Шантаракшиты (о жизни обоих можно прочитать другую статью Титлина; см. также книгу Виктории Георгиевны Лысенко и Наталии Алексеевны Канаевой об их эпистемологии); «Панджика» — название его весьма подробного ученого комментария к «Таттва-санграхе». В данном случае текст самого Шантаракшиты и текст комментария к нему Камалашилы публикуются вместе (как это вообще обычно делается).
Переведенный фрагмент из «Таттва-санграха» посвящен полемике с мимансаками — приверженцами ортодоксального индуизма, кладущими в основу своего учения представление о принципиальной важности ритуалов и беспрекословном авторитете Вед — в вопросе об атмане, или субъекте (душе, личности). Мимансаки считают атман вечным и неуничтожимым почти что в ключе новоевропейского субстанциализма (нечто близкое к душе). Буддисты, напротив, считают его преходящим и изменчивым (вроде эмпирического субъекта). У обоих для этого есть помимо философских есть вероучительные основания, но в рамках дискуссии, которую разворачивает перед нами Шантаракшита, стороны (что естественно) прибегают почти исключительно к доводам, а не к догматам. Для интересующихся восточной философией этот текст, пожалуй, в рекомендации не нуждается, а далеким от нее людям может быть, как минимум, интересно посмотреть, какие доводы считались весомыми при обсуждении вопроса о природе Я в обширной и разрабатываемой на протяжении многих веков неевропейской традиции.
07.04.202509:56
Еще один прошлогодний текст Игоря Михайлова — юбилейная статья о Неле Васильевне Мотрошиловой, которая вышла в майском номере "Вопросов философии", там же в блоке собраны статьи, посвященные другим философам-шестидесятникам: Швыреву, Гайденко, Гусейнову и Э.Ю. Соловьёву.
Михайлов ведет свой рассказ о Мотрошиловой хронологически, но, будучи связан необходимостью поместить жизненные достижения Нели Васильевны в границу авторского листа, останавливается только на избранных сюжетах из ее биографии (ранние годы в Институте философии АН СССР и начало гуссерлианы, монография "Познание и общество", "Историко-философский ежегодник", билингва Канта, учебник по истории философии "Запад – Россия – Восток"). Но и здесь, кроме общеизвестного, находится много нового и интересного. Например: три, на первый взгляд, довольно резких изменения темы кандидатской диссертации: «Социология знания и науки», потом «Вопрос о специфике сознания в гуссерлианстве и социология познания»; наконец «Взаимодействие субъекта и объекта» (вообще, ранние годы пребывания в Институте философии, которые Михайлов реконструировал по архивам и личному делу Нели Васильевны, — пожалуй, наиболее любопытная часть статьи). Еще: Мотрошилова, которая в сознании многих историков философии сегодня присутствует как кантовед par excellence, до издания кантовской билингвы совсем не занималась специально Кантом. Или: идея специализированного историко-философского издания, которая сегодня кажется чем-то само собой разумеющимся, в 1986 году, когда создавался Ежегодник, судя по всему, казалась в наших краях чем-то весьма необычным. И т.д.
Если вам не хватит рассказов Игоря Анатольевича о Мотрошиловой в этой статье, можете продолжить его статьей в прошлом номере ИФЕ о судьбе изучения феноменологии и экзистенциализма в СССР, одним из главных персонажей которой также является Неля Васильевна. Если вам не хватит и этого, то ждите следующего, юбилейного 40-го тома "Ежегодника": они будет полностью посвящен Неле Васильевне.
Михайлов ведет свой рассказ о Мотрошиловой хронологически, но, будучи связан необходимостью поместить жизненные достижения Нели Васильевны в границу авторского листа, останавливается только на избранных сюжетах из ее биографии (ранние годы в Институте философии АН СССР и начало гуссерлианы, монография "Познание и общество", "Историко-философский ежегодник", билингва Канта, учебник по истории философии "Запад – Россия – Восток"). Но и здесь, кроме общеизвестного, находится много нового и интересного. Например: три, на первый взгляд, довольно резких изменения темы кандидатской диссертации: «Социология знания и науки», потом «Вопрос о специфике сознания в гуссерлианстве и социология познания»; наконец «Взаимодействие субъекта и объекта» (вообще, ранние годы пребывания в Институте философии, которые Михайлов реконструировал по архивам и личному делу Нели Васильевны, — пожалуй, наиболее любопытная часть статьи). Еще: Мотрошилова, которая в сознании многих историков философии сегодня присутствует как кантовед par excellence, до издания кантовской билингвы совсем не занималась специально Кантом. Или: идея специализированного историко-философского издания, которая сегодня кажется чем-то само собой разумеющимся, в 1986 году, когда создавался Ежегодник, судя по всему, казалась в наших краях чем-то весьма необычным. И т.д.
Если вам не хватит рассказов Игоря Анатольевича о Мотрошиловой в этой статье, можете продолжить его статьей в прошлом номере ИФЕ о судьбе изучения феноменологии и экзистенциализма в СССР, одним из главных персонажей которой также является Неля Васильевна. Если вам не хватит и этого, то ждите следующего, юбилейного 40-го тома "Ежегодника": они будет полностью посвящен Неле Васильевне.
से पुनः पोस्ट किया:Сектор современной западной философии Института философии РАН
02.04.202509:45
3 апреля на очередном заседании межсекторского семинара "Современная аналитическая философия" состоится дискуссия, в которой примут участие Артём Беседин и Константин Морозов. Обсуждение будет касаться проблемы, которую Франсуа Каммерер назвал «нормативным вызовом» для иллюзионизма. Если иллюзионисты правы в своем отрицании феноменального сознания, то эти ментальные состояния теряют свое значение для этики. Получается, что такой простой и ясный принцип как «Не следует причинять немотивированную боль» не может быть обоснован ссылкой на то, что боль переживается как нечто плохое, нежелательное. В дискуссии Константин Морозов будет отстаивать точку зрения, что иллюзионизм влечет за собой неприемлемые следствия для моральной философии, тогда как Артем Беседин попытается показать, что сам по себе «нормативный вызов» слишком переоценен, и иллюзионизм не ведет ни к каким катастрофическим последствиям.
Аннотация и список литературы.
Регистрация: https://forms.gle/eWHN76gtejo4H8Cf8.
@sector_szf
Аннотация и список литературы.
Регистрация: https://forms.gle/eWHN76gtejo4H8Cf8.
@sector_szf
14.02.202515:36
А вот припозднившаяся запись стола, где люди вместе думали, что такое аналитическая философия. То ли просто классическая философия в новых одеждах, то ли натуралистическая программа в отличие от трансценденталистской, то ли линия исторической и интеллектуальной преемственности, то ли тип исследовательской нормативной ориентации, то ли нет ее вовсе, вашей аналитической философии. Где-то под конец Вадим Валерьевич Васильев рассказывает, как Бибихин пришел в ужас от мысли о том, что его перевод "Бытия и времени" "гладкий".
08.02.202515:32
На заметку составляющим планы на следующую неделю: во вторник 11 февраля Софья Коваль будет в Институте философии в рамках семинара об аналитической философии рассказывать об аналитической философии права. Если вы ничего не знаете об аналитической философии права, но вам интересно, приходите все равно: рассказ рассчитан в т.ч. на тех, кто не знает, но кому интересно.
Софья Викторовна недавно выпустила на сей счет книжку, которая основана на ее диссертации (с последней в отличие от первой можно ознакомиться онлайн). Если читать нет времени, но что-то узнать хочется, то можно послушать вот этот подкаст. А если и подкаст слушать нет сил, то можете подписаться на канал Софьи Викторовны, где то же самое (и многое другое) излагается (в основном) языком мемов.
Софья Викторовна недавно выпустила на сей счет книжку, которая основана на ее диссертации (с последней в отличие от первой можно ознакомиться онлайн). Если читать нет времени, но что-то узнать хочется, то можно послушать вот этот подкаст. А если и подкаст слушать нет сил, то можете подписаться на канал Софьи Викторовны, где то же самое (и многое другое) излагается (в основном) языком мемов.
04.02.202516:14
Телеграм прирастает друзьями: коллеги из сектора этажом ниже сделали свой канал. Подписывайтесь!
23.01.202507:50
Далее в Ежегоднике следует небольшой методологический блок, открывающийся статьей Ольги Валерьевны Алиевой, проблематизирующей вопрос о возможности цифровых методов в истории философии. Договариваясь с Ольгой Валерьевной об этой статье, мы, признаться, думали получить скорее квалифицированную защиту Digital Humanities (DH) в нашей области от человека, которых прекрасно разбирается как в историко-философском ремесле, так и в цифре. Ну то есть чтобы не любить цифровые методы, их не зная, не нужно большой хитрости (все новое и неизвестное подозрительно уже хотя бы потому что не хотелось бы в нем разбираться); и хотелось бы дать слово стороне, которая, имея глубокую экспертизу в вопросе, могла бы выступить их адвокатом. Но вышел просчет: никакой адвокатуры не случилось, напротив, одна сплошная, так сказать, прокуратура. В истории философии как истории философии цифровые методы сколько-то плодотворно применять крайне затруднительно, уверена Алиева.
Статья от этого неожиданного (для нас, но едва ли для кого-то еще) поворота, впрочем, ничуть не становится менее интересной. Чтобы разобраться, нужны ли DH-методы в истории философии, Ольга Валерьевна предпринимает попытку установить, что вообще делает история философия и какими методами это может быть сделано. Для выяснения этого она в том числе осуществляет отдельное небольшое историко-философское исследования о представлениях о задачах и методологии истории философии, начиная с раннего XVIII века. Далее обсуждаются историко-философские интернализм и экстернализм; соотношение философии и истории философии; "дальнее чтение" и автоматический анализ дискурса; история понятий Козеллека и история идей Лавджоя; и даже согласие Златовласки с Аристотелем. Выводов много, но главный, кажется, в том, что проблемы применимости DH-методов к истории философии проистекают от того, что этими методами исследуется текст, а история философии, вопреки тому, что могло бы показаться (в особенности некоторым французским мэтрам), исследует не текст, а что-то, что располагается по ту его сторону.
Статья от этого неожиданного (для нас, но едва ли для кого-то еще) поворота, впрочем, ничуть не становится менее интересной. Чтобы разобраться, нужны ли DH-методы в истории философии, Ольга Валерьевна предпринимает попытку установить, что вообще делает история философия и какими методами это может быть сделано. Для выяснения этого она в том числе осуществляет отдельное небольшое историко-философское исследования о представлениях о задачах и методологии истории философии, начиная с раннего XVIII века. Далее обсуждаются историко-философские интернализм и экстернализм; соотношение философии и истории философии; "дальнее чтение" и автоматический анализ дискурса; история понятий Козеллека и история идей Лавджоя; и даже согласие Златовласки с Аристотелем. Выводов много, но главный, кажется, в том, что проблемы применимости DH-методов к истории философии проистекают от того, что этими методами исследуется текст, а история философии, вопреки тому, что могло бы показаться (в особенности некоторым французским мэтрам), исследует не текст, а что-то, что располагается по ту его сторону.
दिखाया गया 1 - 24 का 39
अधिक कार्यक्षमता अनलॉक करने के लिए लॉगिन करें।