Уилл сидит на крыльце, плечи напряжены, будто даже тишина давит.
Он закуривает от спички — та вспыхивает с шумом, как мысль, которую не успел остановить. Пламя освещает лицо — щёку, лоб, морщину между бровей, которая давно не уходит.
Первый вдох. Горечь. Тепло.
Он замирает, смотрит в темноту.
Ты всё равно здесь, — говорит он себе. Даже когда один.
Он не знает, о ком это. Или знает слишком точно.
Ты ненавидишь, что скучаешь.
Ты скучаешь, потому что ненавидишь.
Дым стелется низко. В лёгких — гул. В каждом выдохе — попытка отпустить, и ни одна неудачная.
Он курит быстро. Как будто хочет закончить что-то внутри себя вместе с этой сигаретой.
Но пепел сыплется, а он всё ещё здесь.
Один. И не один.

сквозь пыльные витражи зелёный свет ложился на их плечи, как заблудшее благословение. церковь была пуста — но воздух был наполнен.
молчанием. напряжением. тем, что так долго не было сказано.
Уилл сидел с закрытыми глазами, лицо чуть приподнято — как будто ждал приговора. или прикосновения. его дыхание было ровным, но рука, сжимающая край скамьи, выдавала напряжение.

It takes the pain away
that could not make you stay
it's way to broke to fix
no glue, no bag of tricks

lay me down, the lie will unfurl
lay me down to crawl.