Поэтарка
25.04.202518:59
Первомайский концерт
В Москве на Первое мая пройдет концерт «Новых варваров» и «Красных кхмеров». Мощнейшее сочетание выступающих и подлинный русский панк под началом Комитета Свободы Культуры Партии Лимонова — что ещё нужно для хорошего праздника?
Поэтарка | Пиши | Подробности | Регистрируйся
В Москве на Первое мая пройдет концерт «Новых варваров» и «Красных кхмеров». Мощнейшее сочетание выступающих и подлинный русский панк под началом Комитета Свободы Культуры Партии Лимонова — что ещё нужно для хорошего праздника?
Поэтарка | Пиши | Подробности | Регистрируйся
24.04.202510:25
Унгерн в искусстве. Мечта о большой мечте
Личность Унгерна предельно обласкана деятелями искусства, в первую очередь правых взглядов, но далеко не только ими. Унгерн для них — пример неподдельного героя-романтика, идущего к своей [безумной] мечте, несмотря на то что мечта его по всем показателям недостижима.
Унгерн — одна из любимых фигур для радикалов, причем независимо от того, традиционалист-рыцарь реакции или революционер. Унгерн находится на той плоскости, в которой политические координаты делают полный круг [буддистского колеса Сансары]. С одной стороны, он становится военным диктатором при теократической монархии, с другой — зеркалит марксизм и использует методы военного коммунизма, в котором место пролетариата занимают кочевые народы.
В поэзии Унгерн воплощается безумным искателем справедливости. Не вселенской, а подсказанной Ламами и видимой только ему справедливости.
Обласкан Унгерн и музыкой, особенно почему-то образ Даурского Барона любим среди исполнителей авторской песни. Но самой странной лично для меня песней об Унгерне является песня "Всадник" Марка Мермана. Все-таки редко можно услышать песню белорусского еврея с Брайтон-бич, исполнителя из сетки вещания радио "Шансон", про протофашиста-хана-антисемита из Белой Армии.
И даже образ Унгера в кино — это на самом деле далеко не только крутейший барон из советского фильма "Исход". Фрэнсис Коппола признавался, что образ обезумевшего полковника Курца, собравшего войско из туземцев и своих офицеров в его "Апокалипсисе сегодня", — это не только книжный прототип, но и герой Русской Гражданской войны. Вероятно, на режиссёра повлияла популярная в США книга Оссендовского "Звери, люди и боги".
Все-таки мечта привлекает творцов, героев и авантюристов. А потому образ Унгерна в русской культуре будет актуален всегда.
Субкоманданте Веракса
Специально для Поэтарки
Поэтарка | Пиши
Личность Унгерна предельно обласкана деятелями искусства, в первую очередь правых взглядов, но далеко не только ими. Унгерн для них — пример неподдельного героя-романтика, идущего к своей [безумной] мечте, несмотря на то что мечта его по всем показателям недостижима.
Унгерн — одна из любимых фигур для радикалов, причем независимо от того, традиционалист-рыцарь реакции или революционер. Унгерн находится на той плоскости, в которой политические координаты делают полный круг [буддистского колеса Сансары]. С одной стороны, он становится военным диктатором при теократической монархии, с другой — зеркалит марксизм и использует методы военного коммунизма, в котором место пролетариата занимают кочевые народы.
В поэзии Унгерн воплощается безумным искателем справедливости. Не вселенской, а подсказанной Ламами и видимой только ему справедливости.
Казаки, монголы, буряты –
Полков уничтоженных тени –
Что пули страшней и булата,
Несутся тропой сновидений.
Ведет их всё тот же кромешный
Безумный барон безутешный.
И видят сибирские урки
Крыло пролетающей бурки.
Буряты, монголы, казаки –
На запад, на запад, на запад,
Туда, где сверкает столица,
Легенда, как туча, стремится.
На офисы, факсы и пластик –
Мистерия шашек и свастик.
Смотрите: на банковских стенах
Пульсирует конская пена.
В ребристые ваши тоннели
Бураны степные влетели,
И рушит компьютеров недра
Империя бронзы и ветра.
Сорвав занавески и шторы,
Влетят в сновидения ваши
Казаки, буряты, монголы,
Влекомы прибоем Ла-Манша.
Как язву, незримые сотни
На вас насылает сегодня
Тевтонец в косматой папахе,
Махатма заката и плахи.
Холодный, немой, как могила,
Он, встав на оплавленных плитах,
В разряженный воздух зенита
Поднимет штандарт Михаила.
Штандарт золотой Михаила.
Алексей Широпаев
Обласкан Унгерн и музыкой, особенно почему-то образ Даурского Барона любим среди исполнителей авторской песни. Но самой странной лично для меня песней об Унгерне является песня "Всадник" Марка Мермана. Все-таки редко можно услышать песню белорусского еврея с Брайтон-бич, исполнителя из сетки вещания радио "Шансон", про протофашиста-хана-антисемита из Белой Армии.
Вот всадник - у него бесцветный взгляд,
Степь, лошадей затравленные морды.
Он верит в Будду и Остзейский орнунг.
Вот всадник - у него бесцветный взгляд.
...
И даже образ Унгера в кино — это на самом деле далеко не только крутейший барон из советского фильма "Исход". Фрэнсис Коппола признавался, что образ обезумевшего полковника Курца, собравшего войско из туземцев и своих офицеров в его "Апокалипсисе сегодня", — это не только книжный прототип, но и герой Русской Гражданской войны. Вероятно, на режиссёра повлияла популярная в США книга Оссендовского "Звери, люди и боги".
Бормочет телепараноик,
Банкиру подана маца.
А в Грозном гвардии полковник
Задумал Твердь и Небеса.
Похож на храм угрюмый бункер.
Затянут в хаки бог живой.
Он все постиг, Кавказа Унгерн,
С обритой наголо главой.
...
Алексей Широпаев
Все-таки мечта привлекает творцов, героев и авантюристов. А потому образ Унгерна в русской культуре будет актуален всегда.
Полковник Крюков приезжал ко мне беседовать за жизнь. После работы он рассказал мне, что в 1992 году, во время братоубийственной резни между «вовчиками» и «юрчиками», к командиру дивизии являлись толпами делегации местных жителей; они просили: «Возьмите власть в свои руки! Спасите нас!» Семь тысяч штыков 201-й дивизии — самая боеспособная армия в Средней Азии. С этими силами командующий мог основать хоть державу Александра Великого. Противостоять им никто бы не смог. Но советские офицеры не были воспитаны в духе немецких крестоносных рыцарей. Отслужив свой срок, командиры отправляются в российские мерзлые города. А там — осталось свирепое небо Азии. Оно ждет своего барона Унгерна фон Штернберга.
Эдуард Лимонов. Священные монстры
Субкоманданте Веракса
Специально для Поэтарки
Поэтарка | Пиши
23.04.202513:10
Международный день книги: новая волна прессинга на независимые книжные.
Сегодня отмечается день книги. Люди рассказывают о своих «любимцах», проповедают религию чтения и занимаются прочей просветительской деятельностью. Однако, мы хотим обратить внимание в данный светлый праздник на довольно мрачные новости.
Недавно в книжных магазинах «Подписные издания» в Санкт-Петербурге и «Фаланстере» в Москве прошли обыски, изъятия книг.
По информации СМИ, правоохранительные органы в обоих случаях пришли с проверкой после жалоб на то, что якобы в ассортиментах магазинов присутствуют произведения с пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений (международное общественное движение ЛГБТ признано экстремистским и запрещено в РФ).
Поэта и публицист Иван Давыдов уверен, что на магазин написали донос.
– написал поэт, приближенный к основателям «Фаланстера».
По итогу, правоохранители в ходе проверки ничего запрещенного не нашли, но изъяли под расписку ряд книг. В «Фаланстере» изъяли: Ханну Арендт, Сьюзен Зонтаг, Вальтера Беньямина и Мишеля Фуко. В «Подписных» исчезли с полок книги еще двух авторов: Оливии Лэнг и Лесли Керн. Сотрудники магазина уверяют, что в обозримом будущем этих книг в продаже не будет
Наша издание занимает либертарные позиции и выступает против прессинга книжных магазинов. Они остались одним из немногих островков свободы, где до сих пор могут собираться разные люди, устраиваться мероприятия.
А магазины на подобии «Фаланстера» или «Все свободны» вовсе продают литературу, которую нигде, кроме них, не найдешь. От леворадикалов, до редких томов известных поэтов.
Не дайте задушить свободную культуру непослушными руками цензуры.
Поддержите независимые книжные.
Товарищ Ых
Поэтарка | Пиши
Сегодня отмечается день книги. Люди рассказывают о своих «любимцах», проповедают религию чтения и занимаются прочей просветительской деятельностью. Однако, мы хотим обратить внимание в данный светлый праздник на довольно мрачные новости.
Недавно в книжных магазинах «Подписные издания» в Санкт-Петербурге и «Фаланстере» в Москве прошли обыски, изъятия книг.
По информации СМИ, правоохранительные органы в обоих случаях пришли с проверкой после жалоб на то, что якобы в ассортиментах магазинов присутствуют произведения с пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений (международное общественное движение ЛГБТ признано экстремистским и запрещено в РФ).
Поэта и публицист Иван Давыдов уверен, что на магазин написали донос.
«В каналах профессиональных любителей карающего начальства пишут «нарушений столько, что без последствий не обойдется». Ну и разворачивают травлю Бори Куприянова, создателя и директора магазина, моего доброго друга»,
– написал поэт, приближенный к основателям «Фаланстера».
По итогу, правоохранители в ходе проверки ничего запрещенного не нашли, но изъяли под расписку ряд книг. В «Фаланстере» изъяли: Ханну Арендт, Сьюзен Зонтаг, Вальтера Беньямина и Мишеля Фуко. В «Подписных» исчезли с полок книги еще двух авторов: Оливии Лэнг и Лесли Керн. Сотрудники магазина уверяют, что в обозримом будущем этих книг в продаже не будет
Наша издание занимает либертарные позиции и выступает против прессинга книжных магазинов. Они остались одним из немногих островков свободы, где до сих пор могут собираться разные люди, устраиваться мероприятия.
А магазины на подобии «Фаланстера» или «Все свободны» вовсе продают литературу, которую нигде, кроме них, не найдешь. От леворадикалов, до редких томов известных поэтов.
Не дайте задушить свободную культуру непослушными руками цензуры.
Поддержите независимые книжные.
Товарищ Ых
Поэтарка | Пиши
23.04.202505:29
Среда, 23 апреля
Николай Чернышевский.
В сегодняшнем выпуске:
👉 Дадаист Хаусман и его комментарии о фотографии
👉 Международный день книги и новая волна прессинга независимых книжных.
👉 От Пушкина, до Чернышевского. Краткий экскурс в историю журнала «Современник».
👉 Поэтика неизданных стихотворений режиссера Дзиги Вертова.
👉 Пасха. О том как Воскресение Христово поэты в Петербурге встречали.
Ответственный редактор выпуска:
— Андрей Курбский
Ставьте уведомления, чтобы ничего не пропустить
Поэтарка | Редакция
Если страшно от сильного пожара, то надобно бежать туда и работать, и вовсе не будет страшно.
Николай Чернышевский.
В сегодняшнем выпуске:
👉 Дадаист Хаусман и его комментарии о фотографии
👉 Международный день книги и новая волна прессинга независимых книжных.
👉 От Пушкина, до Чернышевского. Краткий экскурс в историю журнала «Современник».
👉 Поэтика неизданных стихотворений режиссера Дзиги Вертова.
👉 Пасха. О том как Воскресение Христово поэты в Петербурге встречали.
Ответственный редактор выпуска:
— Андрей Курбский
Ставьте уведомления, чтобы ничего не пропустить
Поэтарка | Редакция
22.04.202515:59
Краснозвонный глагол Ильича
Владимир Ленин многократно упоминается в русской поэзии.
Первым приходит на ум непередаваемой силы панегирик преодоления от Владимира Маяковского: "Товарищ Ленин, работа адовая будет сделана и делается уже."
Где-то рядом с этими строчками соседствует и глубина Сергея Есенина, размышляющего о роли Ленина в истории России: "Откуда закатился он, тебя встревоживший мятежник?"
Сильно позже в СССР Ленин застынет в некотором подобии титана, превратится в странную потустороннюю фигуру, сочетающую в себе и великое, и смешное, и пророческое, и начётническое.
А в эпоху революции Ильич был сердцевиной времени.
Сердцевина его была завораживающая и местами жестокая.
Ленин порождал своей природой разные, очень необычного духа стихи.
Мне хотелось бы заострить внимание на стихе "Есть в Ленине керженский дух" Николая Клюева 1918 года.
Клюев сам по себе фигура противоречивая, крайне своеобычная. Уроженец русского севера, проникшийся духом старообрядчества и хлыстовства. Клюев совместил в себе талант самобытного новокрестьянского поэта и какую-то непреклонную одержимость духом православного сектантства. Учитель Есенина с поведением юродивого и откровенными содомитскими девиациями.
Вместе с тем, этот человек был обладателем совершенно особенного русского языка. Его образность и надежды крестьянства на Октябрьскую Революцию воплотились в нестандартный образ Ленина, как будто бы появившийся из самых корней русской истории.
Клюев сразу перекидывает мост между вождём пролетариата и временами старообрядческих поселений на реке Керженец Нижегородской области.
Лидер большевиков обретает строгий и своенравный аскетичный облик настоятеля монастыря. С неистовой силой шумит на Руси победивший краснозвонный глагол революции!
Восходя к басме, к старому виду тиснения рельефных рисунков и обрамлению иконописи, красная молвь сравнивается со стопой Ионна Крестителя.
И далее, продолжая идти по русской истории через Бориса Годунова, достроившего самое высокое здание на Руси - колокольню Ивана Великого, Ленин приобретает сказочные черты "народного православия", соединяющего силы стихий с ангельской непогрешимостью.
Переустроить старую Русь, пересоздать её заново желает Клюев, соседствуя Блоку с его "Русью кондовой, толстозадой, без креста..."
Однако под конец стихотворения Клюев неожиданно сбавляет темп. Он оказывается на распутье и по-детски обращается к миру природы, страшится замогильных останков царского мира. Куда же идти дальше? Что же ответит тоскующему в ордынском наследии народу ворон-судьба?
Клюев увидел великую силу Ленина, но в своих идеях остался на уровне стихийных крестьянских устремлений. Позже он вступил с советской властью в серьёзные противоречия и открыто перешёл на контрреволюционные позиции. Был арестован.
13 октября 1937 года Николай Клюев был расстрелян, как участник «кадетско-монархической повстанческой организации „Союз спасения России“».
Русская Революция имеет преемственность через всё многообразие русской истории. И образ Ленина оказался в ней не только остриём модерна, но и пророс сквозь почву веков церковных и сектантских традиций.
Дмитрий Фламин
специально для Поэтарки
Поэтарка |
Владимир Ленин многократно упоминается в русской поэзии.
Первым приходит на ум непередаваемой силы панегирик преодоления от Владимира Маяковского: "Товарищ Ленин, работа адовая будет сделана и делается уже."
Где-то рядом с этими строчками соседствует и глубина Сергея Есенина, размышляющего о роли Ленина в истории России: "Откуда закатился он, тебя встревоживший мятежник?"
Сильно позже в СССР Ленин застынет в некотором подобии титана, превратится в странную потустороннюю фигуру, сочетающую в себе и великое, и смешное, и пророческое, и начётническое.
А в эпоху революции Ильич был сердцевиной времени.
Сердцевина его была завораживающая и местами жестокая.
Ленин порождал своей природой разные, очень необычного духа стихи.
Мне хотелось бы заострить внимание на стихе "Есть в Ленине керженский дух" Николая Клюева 1918 года.
Клюев сам по себе фигура противоречивая, крайне своеобычная. Уроженец русского севера, проникшийся духом старообрядчества и хлыстовства. Клюев совместил в себе талант самобытного новокрестьянского поэта и какую-то непреклонную одержимость духом православного сектантства. Учитель Есенина с поведением юродивого и откровенными содомитскими девиациями.
Вместе с тем, этот человек был обладателем совершенно особенного русского языка. Его образность и надежды крестьянства на Октябрьскую Революцию воплотились в нестандартный образ Ленина, как будто бы появившийся из самых корней русской истории.
Есть в Ленине керженский дух,
Игуменский окрик в декретах,
Как будто истоки разрух
Он ищет в «Поморских ответах».
Мужицкая ныне земля,
И церковь — не наймит казенный,
Народный испод шевеля,
Несется глагол краснозвонный.
Клюев сразу перекидывает мост между вождём пролетариата и временами старообрядческих поселений на реке Керженец Нижегородской области.
Лидер большевиков обретает строгий и своенравный аскетичный облик настоятеля монастыря. С неистовой силой шумит на Руси победивший краснозвонный глагол революции!
Нам красная молвь по уму:
В ней пламя, цветенье сафьяна, -
То Черной Неволи басму
Попрала стопа Иоанна.
Борис, златоордный мурза,
Трезвонит Иваном Великим,
А Лениным — вихрь и гроза
Причислены к ангельским ликам.
Восходя к басме, к старому виду тиснения рельефных рисунков и обрамлению иконописи, красная молвь сравнивается со стопой Ионна Крестителя.
И далее, продолжая идти по русской истории через Бориса Годунова, достроившего самое высокое здание на Руси - колокольню Ивана Великого, Ленин приобретает сказочные черты "народного православия", соединяющего силы стихий с ангельской непогрешимостью.
Есть в Смольном потемки трущоб
И привкус хвои с костяникой,
Там нищий колодовый гроб
С останками Руси великой.
«Куда схоронить мертвеца», -
Толкует удалых ватага.
Поземкой пылит с Коневца,
И плещется взморье-баклага.
Переустроить старую Русь, пересоздать её заново желает Клюев, соседствуя Блоку с его "Русью кондовой, толстозадой, без креста..."
Спросить бы у тучки, у звезд,
У зорь, что румянят ракиты…
Зловещ и пустынен погост,
Где царские бармы зарыты.
Их ворон-судьба стережет
В глухих преисподних могилах…
О чем же тоскует народ
В напевах татарско-унылых?
Однако под конец стихотворения Клюев неожиданно сбавляет темп. Он оказывается на распутье и по-детски обращается к миру природы, страшится замогильных останков царского мира. Куда же идти дальше? Что же ответит тоскующему в ордынском наследии народу ворон-судьба?
Клюев увидел великую силу Ленина, но в своих идеях остался на уровне стихийных крестьянских устремлений. Позже он вступил с советской властью в серьёзные противоречия и открыто перешёл на контрреволюционные позиции. Был арестован.
13 октября 1937 года Николай Клюев был расстрелян, как участник «кадетско-монархической повстанческой организации „Союз спасения России“».
Русская Революция имеет преемственность через всё многообразие русской истории. И образ Ленина оказался в ней не только остриём модерна, но и пророс сквозь почву веков церковных и сектантских традиций.
Дмитрий Фламин
специально для Поэтарки
Поэтарка |
В-И-ЛНН.155 | Редакция
24.04.202518:48
Юкио Мисима или как влюбиться в Древнюю Грецию
В детстве Кимитакэ Хираока был достаточно слабым ребенком. Вечные болезни, упадок иммунитета — всё это терзало хиленького юнца на протяжении долгих лет. О непринятии собственного тела можно прочитать в «Исповеди маски», где дисфории посвящена немалая часть текста. По состоянию здоровья Мисиму не взяли не только на войну, но даже на работу в банк.
Всё изменилось после первого литературного успеха. Вместе с деньгами в Мисиме проснулась тяга к путешествиям, и он отправился в кругосветку. В Греции Мисима сделал важное открытие: оказывается, красота тела напрямую влияет на «содержание» и этику. Он влюбился в античные статуи и захотел превратить своё тело в одну из них.
В 1955 году последний самурай занялся бодибилдингом и достиг в этом безусловных успехов. Одним из своих самых больших достижений он считал попадание в словарь как иллюстрацию к статье о культуризме. Даже трагическую гибель он не мог представить с некрасивым телом. По его мнению, кровь, текущая из уродливого мужчины, полна не трагизма, а комичности.
При этом со спортом у Мисимы всё получалось. Если стать первым бодибилдером, получить высокий дан по кэндо и сдать наравне с молодыми армейские нормативы в 40 лет он мог, то с боксом (высшим из искусств по Тристану Тцаре) у него не вышло. На ринге его регулярно били. Хотя как раз боксёром ему хотелось видеть себя чуть ли не больше всего. Взять хотя бы персонажа-боксёра из "Дома Кёко".
В смысле особого внимания к физическому развитию вновь проявляется его родство с Лимоновым. Вождь тоже хотел видеть вокруг себя красивых людей и считал физические недостатки одним из главных пороков. Про «литературное насекомое с толстыми ляжками» ведь все помнят?
Латышский стрелок
Поэтарка | Пиши
В детстве Кимитакэ Хираока был достаточно слабым ребенком. Вечные болезни, упадок иммунитета — всё это терзало хиленького юнца на протяжении долгих лет. О непринятии собственного тела можно прочитать в «Исповеди маски», где дисфории посвящена немалая часть текста. По состоянию здоровья Мисиму не взяли не только на войну, но даже на работу в банк.
Всё изменилось после первого литературного успеха. Вместе с деньгами в Мисиме проснулась тяга к путешествиям, и он отправился в кругосветку. В Греции Мисима сделал важное открытие: оказывается, красота тела напрямую влияет на «содержание» и этику. Он влюбился в античные статуи и захотел превратить своё тело в одну из них.
В 1955 году последний самурай занялся бодибилдингом и достиг в этом безусловных успехов. Одним из своих самых больших достижений он считал попадание в словарь как иллюстрацию к статье о культуризме. Даже трагическую гибель он не мог представить с некрасивым телом. По его мнению, кровь, текущая из уродливого мужчины, полна не трагизма, а комичности.
При этом со спортом у Мисимы всё получалось. Если стать первым бодибилдером, получить высокий дан по кэндо и сдать наравне с молодыми армейские нормативы в 40 лет он мог, то с боксом (высшим из искусств по Тристану Тцаре) у него не вышло. На ринге его регулярно били. Хотя как раз боксёром ему хотелось видеть себя чуть ли не больше всего. Взять хотя бы персонажа-боксёра из "Дома Кёко".
В смысле особого внимания к физическому развитию вновь проявляется его родство с Лимоновым. Вождь тоже хотел видеть вокруг себя красивых людей и считал физические недостатки одним из главных пороков. Про «литературное насекомое с толстыми ляжками» ведь все помнят?
Латышский стрелок
Поэтарка | Пиши
24.04.202508:10
Небо молнией расколото,
Гневом праведных богов.
Кровь восстала против золота,
И мятеж ее суров.
Трепещите, превратившие
Земли ариев в товар.
Мы вернулись, воплотившие
Гнев последних аватар.
Мы сразимся за угодия,
За поруганную Честь.
Вновь несем мы вам, отродья,
Нашу гибельную весть.
Звонче колокол восстания!
Выше всполохи знамен.
Мы промозглого отчаянья
Вновь штурмуем бастион.
Сокрушит громовым молотом
Вашу крепость Тунар-Тор.
Кровь восстала против золота,
Кровь выносит приговор.
Сергей Яшин
Поэтарка | Пиши
23.04.202516:05
Поэзия Дзиги Вертова: поэт только на пленке или еще и на бумаге?
Существует до сих пор въедливый вопрос: «Вертов на пленке — несомненный поэт, а на бумаге?».
Ведь самобытными его стихи не сразу и назовешь — очевидно же, «под кого» они написаны. В строках «Весна... / Вес сна...» — слышится словотворчество Хлебникова, а уж влияний Маяковского на строй его стихов не счесть. Скажем, когда читаешь у Вертова «Не штаны — / Душу / Пуговицами застегнутую / — на ладони / тебе / Протягиваю / — отстегни!», — то тут уж не знаешь: отблеск ли это потрясения от «Облака в штанах» или же — признательная отсылка к этой поэме? А может, это дружеская пародия на любимого поэта? Уж больно демонстративно сакраментальные «штаны» сюда притянуты.
Вот в стихах Вертова — задорные ритмы Андрея Белого: «Грубо бей еще / В бубен солнечный», вот — аллитерации в духе Константина Бальмонта: «В цепях поцелуев циклоп», а вот — жеманные позы и манерные неологизмы «короля» салонной поэзии Игоря Северянина: «Языки, языки, грезопламенны / Безрассудная жажда вина», — совсем уж немыслимые для пророка авангардных утопий.
В поэзии Вертова не удивила бы эстафета влияний: от символизма, скажем — к плетению заумных словес. Но подобной хронологии в ней нет: разнообразные воздействия отзываются в массиве его стихов как-то... все вместе, сплетаясь даже в границах отдельно взятого стихотворения.
Как, например, в «беспредметных» строках «Таа / Туи / Гонг / Уитт — уатт!! — тт — тт — тт...» — различимы и скрежещущий «наждак» звукописи Алексея Крученых, и нежное лепетание Елены Гуро.
Так что же, эта поэзия — сродни пресловутой «скрипке Энгра», дилетантскому залезанию гения в сферы, для которых он не был рожден?
«Многозначность поэтического образа и неопределенный ореол, которые ему свойственны, способность одновременного осмысливания различными способами»2, — писал о сути поэзии Виктор Шкловский, и эту самую многозначность в фильмах Вертова не раз рождало сложное взаимодействие слова и изображения.
Именно словом Вертов приподнимал в значении иные кадры выпусков своей «Кино-Правды». Вот таежные мужики вдумчиво и политически грамотно толкуют о пользе механизации — схематизм этого сюжета оживляет титр, словно взятый из рассуждений философствующих героев Андрея Платонова: «Раньше мы мучились каждый в отдельности и мучили своих животных...» Нужно очень уж умудриться, чтобы столь отчаянно плохо, как в той же «Кино-Правде» No 5, снять конные бега. Но что здесь запоминается, так это звонкие имена лошадей — Брысь и Блеск. Крупно начертанные в титрах, они сами по себе складываются в отменную строку футуриста: «Брысь, блеск».
Вертов был поэтом, что на бумаге, что на пленке. Только единственное, что их разделяет это уровень личностного в них. Стихи на бумаге оставались в архивах, дневниках и пыли. Поэтому Вертов дозволяет себе вольности делать оммажи или откровенные пародии на знакомых поэтов.
Однако, чтобы услышать собственный поэтический голос Вертова необходимо посмотреть на его картины, ту же «Кино-правду» или эпопею «Человек с киноаппаратом». Рифмы и череда образов в них прелестны.
Первое не отделимо от другого, хоть Дзига и разделял их. Он был из того поколения талантов советской власти, который на бумаге поэтического фронта затерялся бы, но выразил всю свою поэтичность на пленке.
Лишь иногда для души или практики создавая произведения на бумаге. Отвечая на Ваш вопрос: Дзига был и есть хороший поэт, в обоих плоскостях.
Один из черновиков статьи Олега Ковалова.
Поэтарка | Пиши
Существует до сих пор въедливый вопрос: «Вертов на пленке — несомненный поэт, а на бумаге?».
Ведь самобытными его стихи не сразу и назовешь — очевидно же, «под кого» они написаны. В строках «Весна... / Вес сна...» — слышится словотворчество Хлебникова, а уж влияний Маяковского на строй его стихов не счесть. Скажем, когда читаешь у Вертова «Не штаны — / Душу / Пуговицами застегнутую / — на ладони / тебе / Протягиваю / — отстегни!», — то тут уж не знаешь: отблеск ли это потрясения от «Облака в штанах» или же — признательная отсылка к этой поэме? А может, это дружеская пародия на любимого поэта? Уж больно демонстративно сакраментальные «штаны» сюда притянуты.
Вот в стихах Вертова — задорные ритмы Андрея Белого: «Грубо бей еще / В бубен солнечный», вот — аллитерации в духе Константина Бальмонта: «В цепях поцелуев циклоп», а вот — жеманные позы и манерные неологизмы «короля» салонной поэзии Игоря Северянина: «Языки, языки, грезопламенны / Безрассудная жажда вина», — совсем уж немыслимые для пророка авангардных утопий.
В поэзии Вертова не удивила бы эстафета влияний: от символизма, скажем — к плетению заумных словес. Но подобной хронологии в ней нет: разнообразные воздействия отзываются в массиве его стихов как-то... все вместе, сплетаясь даже в границах отдельно взятого стихотворения.
Как, например, в «беспредметных» строках «Таа / Туи / Гонг / Уитт — уатт!! — тт — тт — тт...» — различимы и скрежещущий «наждак» звукописи Алексея Крученых, и нежное лепетание Елены Гуро.
Так что же, эта поэзия — сродни пресловутой «скрипке Энгра», дилетантскому залезанию гения в сферы, для которых он не был рожден?
«Многозначность поэтического образа и неопределенный ореол, которые ему свойственны, способность одновременного осмысливания различными способами»2, — писал о сути поэзии Виктор Шкловский, и эту самую многозначность в фильмах Вертова не раз рождало сложное взаимодействие слова и изображения.
Именно словом Вертов приподнимал в значении иные кадры выпусков своей «Кино-Правды». Вот таежные мужики вдумчиво и политически грамотно толкуют о пользе механизации — схематизм этого сюжета оживляет титр, словно взятый из рассуждений философствующих героев Андрея Платонова: «Раньше мы мучились каждый в отдельности и мучили своих животных...» Нужно очень уж умудриться, чтобы столь отчаянно плохо, как в той же «Кино-Правде» No 5, снять конные бега. Но что здесь запоминается, так это звонкие имена лошадей — Брысь и Блеск. Крупно начертанные в титрах, они сами по себе складываются в отменную строку футуриста: «Брысь, блеск».
Вертов был поэтом, что на бумаге, что на пленке. Только единственное, что их разделяет это уровень личностного в них. Стихи на бумаге оставались в архивах, дневниках и пыли. Поэтому Вертов дозволяет себе вольности делать оммажи или откровенные пародии на знакомых поэтов.
Однако, чтобы услышать собственный поэтический голос Вертова необходимо посмотреть на его картины, ту же «Кино-правду» или эпопею «Человек с киноаппаратом». Рифмы и череда образов в них прелестны.
Первое не отделимо от другого, хоть Дзига и разделял их. Он был из того поколения талантов советской власти, который на бумаге поэтического фронта затерялся бы, но выразил всю свою поэтичность на пленке.
Лишь иногда для души или практики создавая произведения на бумаге. Отвечая на Ваш вопрос: Дзига был и есть хороший поэт, в обоих плоскостях.
Один из черновиков статьи Олега Ковалова.
Поэтарка | Пиши
23.04.202511:10
МЫ называем себя киноками в отличие от «кинематографистов» — стада старьевщиков, недурно торгующих своим тряпьем. Мы не видим связи между лукавством и расчетом торгашей и подлинным киночеством.
Психологическую русско-германскую кинодраму, отяжелевшую видениями и воспоминаниями детства, мы считаем нелепостью. Американской фильме авантюры.
МЫ объявляем старые кинокартины, романсистские, театрализованные и пр. — прокаженными.
— Не подходите близко!
— Не трогайте глазами!
— Опасно для жизни!
— Заразительно.
МЫ утверждаем будущее киноискусства отрицанием его настоящего. Смерть «кинематографии» необходима для жизни киноискусства. — МЫ призываем ускорить смерть ее.
МЫ очищаем киночество от примазавшихся к нему, от музыки, литературы и театра, ищем своего, нигде не краденого ритма и находим его в движениях вещей.
МЫ приглашаем:
— вон —
из сладких объятий романса,
из отравы психологического романа,
из лап театра любовника,
задом к музыке,
— вон —
в чистое поле, в пространство с четырьмя измерениями (3 + время), в поиски своего материала, своего метра и ритма.
«Психологическое» мешает человеку быть точным, как секундомер, и препятствует его стремлению породниться с машиной.
Нам радость пляшущих пил на лесопилке понятнее и ближе радости человечьих танцулек
Дзига Вертов, «Мы. Вариант манифеста», 1921.
«Киноки» или «Объединение кино-глаза» — творческое объединение советских документалистов в 1920-х, сформировавшееся вокруг фигуры режиссёра Дзиги Вертова.
Они отвергали постановочное кино со сценарием, актёрами, реквизитом, декорациями и студийными съемками. Для них было неприемлемым кино, понимаемое как синтез искусств. Они утверждали, что кино будущего должно передавать правду жизни, как кинохроника записывает реальную жизнь. Вертов утверждал, что киноаппарат не должен копировать или подражать человеческому глазу, так как человеческий глаз не может увидеть того, что видит камера. Объектив камеры был машиной, которая может поймать мир в его полноте и организовать хаос в связанную объективную картину.
Поэтарка | Пиши
22.04.202519:41
Монгольские глаза на французской стороне
Принято считать, что в жизни Ленина место было только для одной фигуры: треугольника:
Ленин — Крупская — Революция.
Однако эта цепочка дополнялась еще одним именем — именем Инессы Арманд. Впоследствии о ней будут говорить как о негласной жене, возлюбленной, в конце концов, единомышленнице Ленина. Но ее взгляды были сформированы задолго до встречи с вождем мирового пролетариата.
Инесса Арманд, урожденная Элизабет Пешё де Эрбанвилль, происходила из семьи французских артистов: мать была актрисой, отец — оперным певцом. Свою раннюю юность девушка провела в Париже и, казалось бы, обладая врожденной элегантностью и лоском, должна была продолжить дело родителей, но судьба распорядилась иначе.
После достижения 15 лет девочку отправили в Россию в купеческую семью, где она быстро вышла из роли бедной племянницы гувернантки в законные супруги промышленника. Замужняя жизнь быстро надоела девушке:
Однако были и плюсы: деньги и положение супруга дали возможность получить блестящее образование.
С Лениным Инесса познакомилась только в 1909 году. Ей было 35, ему — 39; оба состояли в браке, а что важнее — в партии. Вспоминая их встречу, французский социалист Шарль Рапопорт напишет:
Отношения развивались стремительно. Инесса быстро вошла в ближайший круг вождя и по праву стала любовницей революции:
В 1917 году Арманд вернулась в одном купе с Лениным и Крупской — в том самом знаменитом пломбированном вагоне «поезда в революцию».
Лу
Поэтарка |
Принято считать, что в жизни Ленина место было только для одной фигуры: треугольника:
Ленин — Крупская — Революция.
Однако эта цепочка дополнялась еще одним именем — именем Инессы Арманд. Впоследствии о ней будут говорить как о негласной жене, возлюбленной, в конце концов, единомышленнице Ленина. Но ее взгляды были сформированы задолго до встречи с вождем мирового пролетариата.
Инесса Арманд, урожденная Элизабет Пешё де Эрбанвилль, происходила из семьи французских артистов: мать была актрисой, отец — оперным певцом. Свою раннюю юность девушка провела в Париже и, казалось бы, обладая врожденной элегантностью и лоском, должна была продолжить дело родителей, но судьба распорядилась иначе.
После достижения 15 лет девочку отправили в Россию в купеческую семью, где она быстро вышла из роли бедной племянницы гувернантки в законные супруги промышленника. Замужняя жизнь быстро надоела девушке:
"Наташа, выйдя замуж, стала самкой, — рассуждала Арманд. — Я помню, эта фраза показалась мне ужасно обидной, она била по мне, как хлыстом, и она выковала во мне твердое желание никогда не стать самкой — а остаться человеком (а сколько вокруг нас самок!)"
Однако были и плюсы: деньги и положение супруга дали возможность получить блестящее образование.
С Лениным Инесса познакомилась только в 1909 году. Ей было 35, ему — 39; оба состояли в браке, а что важнее — в партии. Вспоминая их встречу, французский социалист Шарль Рапопорт напишет:
"Ленин не спускал своих монгольских глаз с этой маленькой француженки".
Отношения развивались стремительно. Инесса быстро вошла в ближайший круг вождя и по праву стала любовницей революции:
"В ней было много жизнерадостности и горячности. Вся наша жизнь была заполнена партийными заботами и делами и больше походила на студенческую, чем на семейную жизнь, и мы были рады Инессе. Мы с Ильичом и Инессой много ходили гулять… рассказывала мне о своих детях, показывала их письма…" — писала жена Ленина Надежда Крупская.
В 1917 году Арманд вернулась в одном купе с Лениным и Крупской — в том самом знаменитом пломбированном вагоне «поезда в революцию».
Лу
Поэтарка |
В-И-ЛНН.155 | Редакция22.04.202514:56
Мало кто знает, что «Ленин» — это псевдоним. Настоящее имя вождя мирового пролетариата было Ульянов. Но у него был еще один псевдоним в определенные годы подпольной работы. Этот псевдоним был «Петров». То есть происходит замкнутый круг. Переименование Ленинграда в Петербург происходит опять же в [честь] Ленина. То есть, насколько я понимаю, из этого круга практически не выбраться. Ленинград мы переименовываем опять в Ленинград.
Сергей Курехин — про переименование Ленинграда в Петербург и круговорот имён Владимира Ильича.
Поэтарка |
В-И-ЛНН.155 | Редакция
24.04.202516:16
Детей же будет содержать и воспитывать община. И жить, и воспитываться они будут среди взрослых. И уже с возраста, ну, скажем, десяти лет. Сейчас детей гноят в скучных школах, снабжая их мозги и память насильно на хер ненужной никому пылью. Образование станет коротким и будет иным. Мальчиков и девочек будут учить стрелять из гранатометов, прыгать с вертолётов, осаждать деревни и города, освежёвывать овец и свиней, готовить вкусную жаркую пищу, и учить писать стихи. Будут спортивные состязания, борьба, свободный поединок без правил, бег, прыжки. Читать будут стихи Николая Гумилева и книги Льва Гумилева, целые поколения будут согласно заветам Константина Леонтьева выучены любить Восток. Понимать красоту синей степи и рыжих гор. И всю мерзость бетонных бараков в снегах, мерзость московских спальных районов.Эдуард Лимонов. «Другая Россия»
Будем ли мы производить оружие? Конечно, будем. Будем вести войны. Но не такие как прежде, не фронт на фронт. Наши будут просачиваться на их территории, знакомить их людей с нашим образом жизни и идеями, и самые здоровые и сильные из них станут нашими, нашей нацией. А потом будут вторгаться наши отряды, и добивать несогласных.
Нам нужна будет земля. Мёрзлая Россия захвачена лапами нетворческих тупых администраторов, нищих духом. Нужно будет уйти из России, свить гнездо на свежих центральных землях, отвоевать их и там дать начало новой невиданной цивилизации свободных воинов, сплоченных в вооруженную общину. Кочующих по степям и горам, воюющих в южных государствах.
Многие типы людей вынуждены будут исчезнуть. Алкогольные дяди Васи, менты, чиновники и прочий бракованный материал, потеряв свои корни в обществе, вымрут. Вооруженную общину можно будет назвать «Государство Евразия». Так осуществятся мечты евразийцев 30-х годов. С нами захотят быть многие. Возможно, мы завоюем весь мир. Люди будут погибать молодыми, но это будет весело. Трупы героев будем сжигать.
Поэтарка | Пиши
24.04.202506:18
Четверг, 24 апреля
Юкио Мисима
В сегодняшнем выпуске:
👉Сергей Яшин — «Восстание крови»
👉Барон Унгерн в поэзии. Вера в мечту
👉Другая Россия — об идеальном образе жизни современного человека
👉 Юкио Мисима в спорте, или как полюбить Древнюю Грецию
Ответственный редактор выпуска: — Субкоманданте Веракса
Ставьте уведомления, чтобы ничего не пропустить
Поэтарка | Редакция
Я не левый и не правый. Я просто за насилие.
Юкио Мисима
В сегодняшнем выпуске:
👉Сергей Яшин — «Восстание крови»
👉Барон Унгерн в поэзии. Вера в мечту
👉Другая Россия — об идеальном образе жизни современного человека
👉 Юкио Мисима в спорте, или как полюбить Древнюю Грецию
Ответственный редактор выпуска: — Субкоманданте Веракса
Ставьте уведомления, чтобы ничего не пропустить
Поэтарка | Редакция
23.04.202510:02
I
Параллельными высотами
струится зелень-зеркало,
А красота ведь соткана
из глаз, что не померкли, и
То плавное течение
восторга по созвездиям
Ударов сердца вдребезги
нечаянно растрескалось, —
Из-подо льда по несколько
полезли мы, полезли мы
И выскочили на свет,
оглянулись, побежали и
Раскачивая наледь
оказались на причале:
Здесь отчаянные хладные
встречались с опечаленными
(Да, неаккуратными,
согретыми отчаянием).
Так мы и воскресли —
став надеждой обескровленных;
II
Палаточный острог
станет прибежищем исторженных:
Искра зажжёт костёр,
а там и кушанье, истории,
Распахнутые мысли,
говорящие о боли, и
Пожары вдалеке станут
углями в сердце каждого
Ошпаренного временем,
обгаженного страхами.
Ах, распахни рубаху,
обними меня, укутанный, —
Болезни все не вылечим,
но сделаем неважными,
Ведь смысл будет больше нас,
когда дела отважные, а
Целимся быть вместе —
вот и холод не помеха.
Пожалуйста, поверь себе,
отдайся в мире эхом.
Григорий Битнев, 24 января, 2025-ого.
Поэтарка | Пиши
22.04.202517:59
Ленину — 155
Официальная пропаганда переварит и Сталина, и Дзержинского, но Ленина она не переварит никогда. Владимир Ильич после развала основанной им Империи всегда будет принадлежать несистемным париям и маргиналам от политики. Он всегда будет крайне неуютным для мейнстрима — до самой нашей победы. А после нее опять сможет улыбаться с хитрым прищуром со страничек букварей в хорошей компании. Но пока до этого далеко.
Ленина нельзя встроить в охранительский контекст — любые поползновения разобьются напрочь об его слово, такое простое и понятное и уму, и сердцу русского человека. Проще некуда: Ильич говорил, что власть никто и никогда не отдаст просто так, не верь лживым сказочкам о компромиссах и живительных разворотах, дурачок. Весь дискурс, построенный на ожидании чудес сверху, взламывается им походя, и нет, ему не жалко ничьих иллюзий.
Ленин учит нас видеть далеко и ясно и действовать смело. Искать диалектическое торжество света в беспробудной, казалось бы, тьме. И не останавливаться на своем пути никогда.
Прости, Ильич, мы всё проебали. Но пока горит зажженный тобой в вечности огонь революции — будет шанс повторить.
Валя Чистова
Поэтарка | В-И-ЛНН.155 | Редакция
Официальная пропаганда переварит и Сталина, и Дзержинского, но Ленина она не переварит никогда. Владимир Ильич после развала основанной им Империи всегда будет принадлежать несистемным париям и маргиналам от политики. Он всегда будет крайне неуютным для мейнстрима — до самой нашей победы. А после нее опять сможет улыбаться с хитрым прищуром со страничек букварей в хорошей компании. Но пока до этого далеко.
Ленина нельзя встроить в охранительский контекст — любые поползновения разобьются напрочь об его слово, такое простое и понятное и уму, и сердцу русского человека. Проще некуда: Ильич говорил, что власть никто и никогда не отдаст просто так, не верь лживым сказочкам о компромиссах и живительных разворотах, дурачок. Весь дискурс, построенный на ожидании чудес сверху, взламывается им походя, и нет, ему не жалко ничьих иллюзий.
Ленин учит нас видеть далеко и ясно и действовать смело. Искать диалектическое торжество света в беспробудной, казалось бы, тьме. И не останавливаться на своем пути никогда.
Прости, Ильич, мы всё проебали. Но пока горит зажженный тобой в вечности огонь революции — будет шанс повторить.
Валя Чистова
Поэтарка | В-И-ЛНН.155 | Редакция
22.04.202514:04
Поэт историей – Ильич
Поэзия – это не про стишочки. Стишочки и птичка чирикнет.
Поэзия – это создание. Создание, доступное лишь одному виду живых существ – зверобожьим гибридам, Людям.
Историческое структурировано как язык. И Ильич гениально творил на этом языке.
Признаем, по букве марксизма меньшевики были правы. Но кому не похуй, если они упустили марксистский дух. Марксизм не догма, и Марксизм-Ленинизм был ревизией, ревизией маргинальной, охуенной ревизией был. Не было у большевиков исторической обязанности побеждать. Эту необходимость придумал и исполнил Ленин, навсегда изменив ход русской истории.
Время бросает нам новые вызовы, и работать по старым методичкам – предать исторический дух. Выделившийся поэтариат в кипучей спайке с маргиналитетом уже 50 лет является движущей силой всех революционных движений, до сих пор не осмысленных теорией.
Сегодня мы празднуем не день рождения бронзового дедули Ленина, но день блуждающего духа русской поэзии, до сих пор заставляющего блядей дрожать от страха. Ведь они знают, что он ещë явится. И кто был никем, тот станет всем. Вновь.
Ведун Тудун
Поэтарка |
События взорвали критические схемы, определяющие, как российская история должна развëртываться в соответствии с канонами исторического материализма. Большевики отвергли Карла Маркса, и их четкие действия и победы являются свидетельством того, что каноны исторического материализма не настолько незыблемы, как кому-то казалось, и как кто-то думал.Антонио Грамши, Революция против "Капитала", 1917
Поэзия – это не про стишочки. Стишочки и птичка чирикнет.
Поэзия – это создание. Создание, доступное лишь одному виду живых существ – зверобожьим гибридам, Людям.
Историческое структурировано как язык. И Ильич гениально творил на этом языке.
Признаем, по букве марксизма меньшевики были правы. Но кому не похуй, если они упустили марксистский дух. Марксизм не догма, и Марксизм-Ленинизм был ревизией, ревизией маргинальной, охуенной ревизией был. Не было у большевиков исторической обязанности побеждать. Эту необходимость придумал и исполнил Ленин, навсегда изменив ход русской истории.
Время бросает нам новые вызовы, и работать по старым методичкам – предать исторический дух. Выделившийся поэтариат в кипучей спайке с маргиналитетом уже 50 лет является движущей силой всех революционных движений, до сих пор не осмысленных теорией.
Сегодня мы празднуем не день рождения бронзового дедули Ленина, но день блуждающего духа русской поэзии, до сих пор заставляющего блядей дрожать от страха. Ведь они знают, что он ещë явится. И кто был никем, тот станет всем. Вновь.
Ведун Тудун
Поэтарка |
В-И-ЛНН.155 | Редакция
24.04.202514:05
Боже, Царя храни!
Сегодня годовщина смерти Василия Жуковского — автора слов гимна Российской империи и многих популярных стихотворений.
Поэтарка | Пиши
Боже, Царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй на славу,
На славу намъ!
Царствуй на радость намъ,
Царь православный!
Боже, Царя храни!
Боже, Царя храни!
Славному долги дни
Дай на земли! Дай на земли!
Гордыхъ смирителю,
Слабыхъ хранителю,
Всѣхъ утѣшителю
Все ниспошли!
Перводержавную
Русь православную,
Боже, храни! Боже, храни!
Царство ей стройное,
Въ силѣ спокойное!
Все-жъ недостойное
Прочь отжени!
Воинство бранное,
Славой избранное,
Боже, храни! Боже, храни!
Воинамъ-мстителямъ,
Чести спасителямъ,
Миротворителямъ
Долгіе дни!
Мирныхъ воителей,
Правды блюстителей
Боже, храни! Боже, храни!
Жизнь ихъ примѣрную
Нелицемѣрную,
Доблестямъ вѣрную
Ты помяни!
О, Провидѣніе!
Благословеніе
Намъ ниспошли! Намъ ниспошли!
Къ благу стремленіе,
Въ счастьѣ смиреніе,
Въ скорби терпѣніе
Дай на земли!
Будь намъ заступникомъ,
Вѣрнымъ сопутникомъ
Насъ провожай! Насъ провожай!
Свѣтло-прелестная,
Жизнь поднебесная,
Сердцу извѣстная,
Сердцу сіяй!
Сегодня годовщина смерти Василия Жуковского — автора слов гимна Российской империи и многих популярных стихотворений.
Поэтарка | Пиши
23.04.202518:10
Первый революционный.
Двадцать третьего апреля 1836 года в Петербурге вышел первый номер журнала «Современник».
Раздел поэзии первого номера содержал стихи Пушкина, Жуковского, Вяземского, Давыдова, Баратынского, Тютчева и других авторов. В разделе прозы основное место занимали произведения Пушкина, Гоголя, Тургенева, а также рассказы других авторов, статьи Давыдова, Вяземского и Одоевского.
Поскольку журнал издавался в тяжелых цензурных условиях, произведения авторов постоянно запрещались, некоторые пропускались урезанными или с искажениями. Помимо стихов и прозы, в журнале публиковались критические, исторические, этнографические и другие материалы.
После гибели Пушкина в 1837 году «Современник» издавался в пользу его семьи группой друзей во главе с Жуковским, где в этот же год были опубликованы неизданные ранее произведения Пушкина: «Медный всадник», «Русалка», «Арап Петра Великого» и другие, а также произведения Лермонтова, Вяземского и Ершова.
С 1838 года журнал переходил к разным издателям, и регулярность выхода номеров часто нарушалась. В 1845 году «Современник» перешел Некрасову, который привлек в журнал Тургенева, Гончарова, Герцена, Толстого.
В 1847-1848 годах стиль журнала определяли статьи Белинского, в которых он критиковал современную действительность и пропагандировал революционно-демократические идеи. Политическая реакция, преследования цензуры осложнили работу редакции, но «Современник» продолжал выходить.
Наиболее яркими в истории «Современника» стали 1854-1862 года, когда журнал возглавили Чернышевский и Добролюбов и печатали там свои произведения. Тогда «Современник» вел резкую полемику с либеральной и консервативной журналистикой.
Смерть Добролюбова и арест Чернышевского в 1862 году приостановили работу и выход «Современника», но уже через год Некрасову удалось возобновить издание, и он продолжал оставаться лучшим из журналов. В эти годы в нём был опубликован роман «Что делать?» Чернышевского, реалистические произведения Салтыкова-Щедрина, Слепцова, Решетникова, Успенского и других русских писателей и публицистов.
В 1866 году, после покушения на Александра II, журнал был закрыт властями. Продолжателем дела «Современника» стал журнал «Отечественные записки» Некрасова и Салтыкова-Щедрина.
Помним и чтим наших предшественников на фронте борьбы за счастье поэтариата.
Андрей Курбский
Поэтарка | Пиши
Двадцать третьего апреля 1836 года в Петербурге вышел первый номер журнала «Современник».
Раздел поэзии первого номера содержал стихи Пушкина, Жуковского, Вяземского, Давыдова, Баратынского, Тютчева и других авторов. В разделе прозы основное место занимали произведения Пушкина, Гоголя, Тургенева, а также рассказы других авторов, статьи Давыдова, Вяземского и Одоевского.
Поскольку журнал издавался в тяжелых цензурных условиях, произведения авторов постоянно запрещались, некоторые пропускались урезанными или с искажениями. Помимо стихов и прозы, в журнале публиковались критические, исторические, этнографические и другие материалы.
После гибели Пушкина в 1837 году «Современник» издавался в пользу его семьи группой друзей во главе с Жуковским, где в этот же год были опубликованы неизданные ранее произведения Пушкина: «Медный всадник», «Русалка», «Арап Петра Великого» и другие, а также произведения Лермонтова, Вяземского и Ершова.
С 1838 года журнал переходил к разным издателям, и регулярность выхода номеров часто нарушалась. В 1845 году «Современник» перешел Некрасову, который привлек в журнал Тургенева, Гончарова, Герцена, Толстого.
В 1847-1848 годах стиль журнала определяли статьи Белинского, в которых он критиковал современную действительность и пропагандировал революционно-демократические идеи. Политическая реакция, преследования цензуры осложнили работу редакции, но «Современник» продолжал выходить.
Наиболее яркими в истории «Современника» стали 1854-1862 года, когда журнал возглавили Чернышевский и Добролюбов и печатали там свои произведения. Тогда «Современник» вел резкую полемику с либеральной и консервативной журналистикой.
Смерть Добролюбова и арест Чернышевского в 1862 году приостановили работу и выход «Современника», но уже через год Некрасову удалось возобновить издание, и он продолжал оставаться лучшим из журналов. В эти годы в нём был опубликован роман «Что делать?» Чернышевского, реалистические произведения Салтыкова-Щедрина, Слепцова, Решетникова, Успенского и других русских писателей и публицистов.
В 1866 году, после покушения на Александра II, журнал был закрыт властями. Продолжателем дела «Современника» стал журнал «Отечественные записки» Некрасова и Салтыкова-Щедрина.
Помним и чтим наших предшественников на фронте борьбы за счастье поэтариата.
Андрей Курбский
Поэтарка | Пиши
23.04.202514:00
Фотоглаз.
Мнение дадасофа о фотографии.
Что это такое? Не что иное, как Ваш собственный глаз, бесценный читатель. Почему мы так называем Ваш глаз? Потому что мы надеемся, что Вы фотографируете не просто так всё, что Вам попадается, но фотографируете обдуманно, избирательно и с намётанным взглядом. Наметанный взгляд — да, здесь начинаются трудности. У некоторых он есть с рождения, у других его нет, но они считают, что есть; а третьи говорят себе: то, чему я должен сперва учиться, то наверняка очень скучно, для чего, зачем и т. д. Но мы скажем Вам: намётанный взгляд, способность молниеносно найти благоприятное освещение для лица, мгновенно оценить соотношение размеров, пространства снимка, его рамки; или, с другой стороны, самостоятельно расставить людей или предметы при искусственном источнике света, правильно выбрать распределение света и тени; или, опять же, заметить оригинальность движения, формы, короче, отыскать удачную неповторимость, которые только и составляют ценность снимка, по крайней мере, существенно повышают её. Эта способность есть всё. Кто обладает этой способностью, у того есть фотоглаз. Смысл и ценность фотографии заключается не в идее, не в представлении, не в «мотиве», а в увиденном. То есть так: разве Вы не думаете о том, что у Вас должен получиться красивый снимок, когда на день рождения дяди Карла Вы усаживаете его — одна рука на столе, он подпирает ею голову, вторая на коленях, и потом дядя Карл делает двойной подбородок, потому что он ведь так похож на Бисмарка, для этого он при- Мрачный вид. Лучше сфотографируйте дядю Карла Совсем просто и скромно, но не в постановочной позе — Вы ведь знаете его довольно давно, он как-никак уже тридцать лет Ваш дядя, и для Вас не должно составить труда передать его характер в характерной для него позе, движении, выражении глаз, морщинках вокруг рта, ему одному присущей посадке головы, в его небрежно сложенных ладонях. И пожалуйста: очень простой свет! Вы видите, это не сюжет, но снимок получится хороший. Не воображайте себе также, что будет хорошо выглядеть снятый Вами натюрморт, если Вы соберёте вместе дамскую вуаль, перчатку, куриное яйцо, бабушкины очки и полусъеденную шпроту может, это и хорошо для дешёвого серийного романа в брошюрах, но не для хорошего фото. Больше деловитости! Посмотрите, как работают фотографы прессы, как много здесь применяется наблюдения, быстроты, понимания лучшего расположения предметов в переменном свете, в пространстве для того, чтобы привести к цели: хорошему фото! Пробуйте и Вы постоянно то же самое: не представления, не «мотивы», для фотографии не хорошо и не красиво ничто из того, что можно пересказать, если не видно своеобразия форм лица, рук, животных, гор и вод: хорошо, чётко, правильно и объективно увиденных. Глаз видит, фотоглаз просматривает и отбирает увиденное. Контрасты здесь могут быть иногда желательны: может быть, удастся так заснять крестьянина с его тяглом за пахотой, что будет показана лишь малость земли, а человек и животные лишь мелко на фоне облачного осеннего неба: это может быть хорошо и правильно, но это должно быть действительно увиденным и не должно стать принципом. Мягкие, размытые фотографии на наш вкус нехороши: иногда можно сфотографировать лицо, личность в профиль темно, мягко, полурезко на фоне светлого заднего плана, это может иметь своё очарование и своё право но нельзя, чтобы это стало манерой. Фотографируйте с пониманием, и Вы достигнете самодисциплины. Фотоглаз, которого мы Вам желаем, развивается из наблюдений, из уверенности и покоя: три вещи, которые нельзя недооценивать.
Рауль Хаусман, 1926 год.
Поэтарка | Пиши
Мнение дадасофа о фотографии.
Что это такое? Не что иное, как Ваш собственный глаз, бесценный читатель. Почему мы так называем Ваш глаз? Потому что мы надеемся, что Вы фотографируете не просто так всё, что Вам попадается, но фотографируете обдуманно, избирательно и с намётанным взглядом. Наметанный взгляд — да, здесь начинаются трудности. У некоторых он есть с рождения, у других его нет, но они считают, что есть; а третьи говорят себе: то, чему я должен сперва учиться, то наверняка очень скучно, для чего, зачем и т. д. Но мы скажем Вам: намётанный взгляд, способность молниеносно найти благоприятное освещение для лица, мгновенно оценить соотношение размеров, пространства снимка, его рамки; или, с другой стороны, самостоятельно расставить людей или предметы при искусственном источнике света, правильно выбрать распределение света и тени; или, опять же, заметить оригинальность движения, формы, короче, отыскать удачную неповторимость, которые только и составляют ценность снимка, по крайней мере, существенно повышают её. Эта способность есть всё. Кто обладает этой способностью, у того есть фотоглаз. Смысл и ценность фотографии заключается не в идее, не в представлении, не в «мотиве», а в увиденном. То есть так: разве Вы не думаете о том, что у Вас должен получиться красивый снимок, когда на день рождения дяди Карла Вы усаживаете его — одна рука на столе, он подпирает ею голову, вторая на коленях, и потом дядя Карл делает двойной подбородок, потому что он ведь так похож на Бисмарка, для этого он при- Мрачный вид. Лучше сфотографируйте дядю Карла Совсем просто и скромно, но не в постановочной позе — Вы ведь знаете его довольно давно, он как-никак уже тридцать лет Ваш дядя, и для Вас не должно составить труда передать его характер в характерной для него позе, движении, выражении глаз, морщинках вокруг рта, ему одному присущей посадке головы, в его небрежно сложенных ладонях. И пожалуйста: очень простой свет! Вы видите, это не сюжет, но снимок получится хороший. Не воображайте себе также, что будет хорошо выглядеть снятый Вами натюрморт, если Вы соберёте вместе дамскую вуаль, перчатку, куриное яйцо, бабушкины очки и полусъеденную шпроту может, это и хорошо для дешёвого серийного романа в брошюрах, но не для хорошего фото. Больше деловитости! Посмотрите, как работают фотографы прессы, как много здесь применяется наблюдения, быстроты, понимания лучшего расположения предметов в переменном свете, в пространстве для того, чтобы привести к цели: хорошему фото! Пробуйте и Вы постоянно то же самое: не представления, не «мотивы», для фотографии не хорошо и не красиво ничто из того, что можно пересказать, если не видно своеобразия форм лица, рук, животных, гор и вод: хорошо, чётко, правильно и объективно увиденных. Глаз видит, фотоглаз просматривает и отбирает увиденное. Контрасты здесь могут быть иногда желательны: может быть, удастся так заснять крестьянина с его тяглом за пахотой, что будет показана лишь малость земли, а человек и животные лишь мелко на фоне облачного осеннего неба: это может быть хорошо и правильно, но это должно быть действительно увиденным и не должно стать принципом. Мягкие, размытые фотографии на наш вкус нехороши: иногда можно сфотографировать лицо, личность в профиль темно, мягко, полурезко на фоне светлого заднего плана, это может иметь своё очарование и своё право но нельзя, чтобы это стало манерой. Фотографируйте с пониманием, и Вы достигнете самодисциплины. Фотоглаз, которого мы Вам желаем, развивается из наблюдений, из уверенности и покоя: три вещи, которые нельзя недооценивать.
Рауль Хаусман, 1926 год.
Поэтарка | Пиши
23.04.202506:50
Еще медленны движения юношей
Еще не рожден гениальный апаш
Воспоем же стальными струнами
Быстроту - свод законов наш.
Напрягайте овалы мускулов,
Ускоряйте движенья рук.
Шум моторов - лучшая музыка
Для пронзающих молнии круг.
Ударяйте мозга клавиши,
Кидайте за шумом шум,
Чтобы бог или другой там правящий
Задохся от бунта дум.
Открывайте сразу все клапаны
Голова и рука - в ружье!
Медной грудью, стальными лапами
Разрывайте веков старье.
Отряхнитесь музеев плесени,
Монопланьте недолгий век,
Пусть человечье болото бесится,
Созерцая нечеловечий бег.
Не рожден еще электрический юноша,
Но близок яростный аэроплана крик,
Когда вознесенный ревами чугунными
Он схватит луну за язык.
Дзига Вертов, 1919-1920.
Поэтарка | Пиши
22.04.202516:30
Каждый волен писать и говорить все, что ему угодно, без малейших ограничений. Но каждый вольный союз (в том числе партия) волен также прогнать таких членов, которые пользуются фирмой партии для проповеди антипартийных взглядов. Свобода слова и печати должна быть полная. Но ведь и свобода союзов должна быть полная.
<...>
За работу же, товарищи! Перед нами трудная и новая, но великая и благодарная задача — организовать обширное, разностороннее, разнообразное литературное дело в
тесной и неразрывной связи с социал-демократическим рабочим движением. Вся социал-демократическая литература должна стать партийной.
В. И. Ленин, Партийная организация и партийная литература, 1905
Поэтарка | В-И-ЛНН.155 | Редакция
22.04.202512:59
С огромной единственной правдой
Социалистическая революция далась России тяжело — это очевидно. Резко, неожиданно и бесповоротно власть в стране перешла от сил консервативных или околореформистских к самым что ни на есть радикальным. В этой ситуации, когда страна прошла через гражданскую войну, находится в состоянии кризиса и разрухи, общество разделено на сторонников и противников новой власти — у человека появляется необходимость искренне верить во что-то. Когда с противниками всё ясно — старый уклад, старая вера, Бог, соответственно, прилагается, то что со сторонниками?
Кто провёл русский народ весь путь через кризис и гражданскую войну, кто клятвенно обещал с балконов, броневиков, площадей и сцен хлеб и мир? Вождь мирового пролетариата стал воплощением нового мира и революционного духа, потому что больше было надеяться не на кого.
И каждой вере нужен свой миф, нужна своя легенда, свои мощи и свои творцы. Творцом стал Маяковский, а легендой, можно сказать эпическая поэма "Владимир Ильич Ленин". С первых же строк Ленин противопоставляется Богу, как иной силе, враждебной:
По своей структуре это совершенная древняя фольклорная сказка про огнедышащего змея, который поработил город со всеми его честными жителями и про лучезарного витязя, который поборол змея и освободил народ. Лишь надо заменить город на Россию, змея на капитал, а рыцаря на Ленина. Есть и сбывающееся пророчество (как же без него):
В середине поэмы Маяковский занимается тем, что знакомо каждому большевику и национал-большевику — восхваляет Партию, ставя её превыше жизней единиц, описывая её с большой буквы, придавая ей эпические эпитеты, силу, мощь и общечеловеческие черты, а затем отождествляет Ленина с Партией (думаю, если бы появилась такая мысль, то РКП(б) могла называться Партия "Коммунистическая Россия имени В.И. Ленина").
Но все победы завоевателя, все проповеди мессии, все речи вождя заканчиваются смертью. Трагической, мученической смертью ради своего дела, ради рабочего класса и ради становления нового ленинского культа. Это был и личный удар по Маяковскому. Он всегда видел в вожде пролетариата своего наставника и учителя, его смерть для него переживалась, в частности, этим стихом. Это его прощание:
После горького удара по всему международному движению, лично по Владимиру Маяковскому, по стране советов, по России и партии большевиков, всё же надо двигаться вперёд, оставить страх перед будущим без вождя (не на долго) и принять свою участь — продолжать дело Ленина без него самого.
Но как и в мифологии христианской, в ленинской мифологии главное её основание должно быть обожествлено до степени абсолютной. Вечный вождь мирового пролетариата, чтобы стать Богом этого пролетариата должен получить последнюю отличительную черту — бессмертие. И Ленин его обретает, но уже в другом творении Маяковского:
Лев Полянский
Поэтарка |
Социалистическая революция далась России тяжело — это очевидно. Резко, неожиданно и бесповоротно власть в стране перешла от сил консервативных или околореформистских к самым что ни на есть радикальным. В этой ситуации, когда страна прошла через гражданскую войну, находится в состоянии кризиса и разрухи, общество разделено на сторонников и противников новой власти — у человека появляется необходимость искренне верить во что-то. Когда с противниками всё ясно — старый уклад, старая вера, Бог, соответственно, прилагается, то что со сторонниками?
Кто провёл русский народ весь путь через кризис и гражданскую войну, кто клятвенно обещал с балконов, броневиков, площадей и сцен хлеб и мир? Вождь мирового пролетариата стал воплощением нового мира и революционного духа, потому что больше было надеяться не на кого.
И каждой вере нужен свой миф, нужна своя легенда, свои мощи и свои творцы. Творцом стал Маяковский, а легендой, можно сказать эпическая поэма "Владимир Ильич Ленин". С первых же строк Ленин противопоставляется Богу, как иной силе, враждебной:
Неужели
про Ленина тоже:
«вождь
милостью божьей»?
Если б
был он
царствен и божествен,
я б
от ярости
себя не поберег,
я бы
стал бы
в перекоре шествий,
поклонениям
и толпам поперек.
По своей структуре это совершенная древняя фольклорная сказка про огнедышащего змея, который поработил город со всеми его честными жителями и про лучезарного витязя, который поборол змея и освободил народ. Лишь надо заменить город на Россию, змея на капитал, а рыцаря на Ленина. Есть и сбывающееся пророчество (как же без него):
Он придет,
придет
великий практик,
поведет
полями битв,
а не бумаг! —
Жерновами дум
последнее меля́
и рукой
дописывая
восковой,
знаю,
Марксу
виделось
видение Кремля
и коммуны
флаг
над красною Москвой.
В середине поэмы Маяковский занимается тем, что знакомо каждому большевику и национал-большевику — восхваляет Партию, ставя её превыше жизней единиц, описывая её с большой буквы, придавая ей эпические эпитеты, силу, мощь и общечеловеческие черты, а затем отождествляет Ленина с Партией (думаю, если бы появилась такая мысль, то РКП(б) могла называться Партия "Коммунистическая Россия имени В.И. Ленина").
Но все победы завоевателя, все проповеди мессии, все речи вождя заканчиваются смертью. Трагической, мученической смертью ради своего дела, ради рабочего класса и ради становления нового ленинского культа. Это был и личный удар по Маяковскому. Он всегда видел в вожде пролетариата своего наставника и учителя, его смерть для него переживалась, в частности, этим стихом. Это его прощание:
Мысли смешались,
голову мнут.
Кровь в виски,
клокочет в вене:
— Вчера
в шесть часов пятьдесят минут
скончался товарищ Ленин! —
Этот год
видал,
чего не взвидят сто.
После горького удара по всему международному движению, лично по Владимиру Маяковскому, по стране советов, по России и партии большевиков, всё же надо двигаться вперёд, оставить страх перед будущим без вождя (не на долго) и принять свою участь — продолжать дело Ленина без него самого.
Страх.
Закрой глаза
и не гляди —
как будто
идешь
по проволоке про́вода.
Как будто
минуту
один на один
остался
с огромной
единственной правдой.
Я счастлив.
Звенящего марша вода
относит
тело мое невесомое.
Я знаю —
отныне
и навсегда
во мне
минута
эта вот самая.
Но как и в мифологии христианской, в ленинской мифологии главное её основание должно быть обожествлено до степени абсолютной. Вечный вождь мирового пролетариата, чтобы стать Богом этого пролетариата должен получить последнюю отличительную черту — бессмертие. И Ленин его обретает, но уже в другом творении Маяковского:
Ленин —
жил,
Ленин —
жив,
Ленин —
будет жить.
Лев Полянский
Поэтарка |
В-И-ЛНН.155 | Редакцияदिखाया गया 1 - 24 का 115
अधिक कार्यक्षमता अनलॉक करने के लिए लॉगिन करें।