Зельеваренье Адвансд
Напрочь забытая вами химия в форме историй и мемасиков (18+)
Иван Сорокин, к.х.н., доцент химфака МГУ
@NevznachaY
(рекламы нет и не будет; ботов не нагоняю; репосты только по теме)
Иван Сорокин, к.х.н., доцент химфака МГУ
@NevznachaY
(рекламы нет и не будет; ботов не нагоняю; репосты только по теме)
TGlist रेटिंग
0
0
प्रकारसार्वजनिक
सत्यापन
असत्यापितविश्वसनीयता
अविश्वसनीयस्थानРосія
भाषाअन्य
चैनल निर्माण की तिथिБер 07, 2017
TGlist में जोड़ा गया
Трав 24, 2024संलग्न समूह
सदस्य
4 483
24 घंटों00%सप्ताह
10%महीना
10%
उद्धरण सूचकांक
0
उल्लेख0चैनलों पर शेयर0चैनलों पर उल्लेख0
प्रति पोस्ट औसत दृश्य
0
12 घंटों00%24 घंटों00%48 घंटों4 7140%
सगाई (ER)
0%
रिपोस्ट0टिप्पणियाँ0प्रतिक्रियाएँ0
सगाई दर (ERR)
0%
24 घंटों0%सप्ताह0%महीना0%
प्रति विज्ञापन पोस्ट औसत दृश्य
0
1 घंटा00%1 - 4 घंटे00%4 - 24 घंटे00%
समूह "Зельеваренье Адвансд" में नवीनतम पोस्ट
30.03.202519:05
Обнаружил, что дорогую моему сердцу книгу Ларса Орстрёма наконец-то переиздали под оригинальным названием — «Последний алхимик в Париже», а не «Химия навсегда», как было до того. (Желающие могут попробовать отыскать на обновлённом сайте «Азбуки» хоть какие-то упоминания того, что изначальное издание было в финале «Просветителя-2021»; хэштэг ачтослучилось).
Разумеется, выбор названия тогда был совершенно вне компетенции меня как научного редактора — что не мешало мне переживать по этому поводу. Поскольку прекрасная редакторка Екатерина Черезова давно в КоЛибри не работает, я могу, наверное, рассказать, что сам Орстрём в переписке тоже недоумевал по поводу этого решения, но полагался на маркетинговый отдел издательства — а ещё в той же переписке мы слегка поугорали вместе над тем, что обложку изначально украшали блестящие модели молекул метана с отражающимися в них нефтяными вышками (ну что было цветастого на фотостоках, то дизайнеры и поставили; в книге про нефтегазовую промышленность не написано почти ничего, если что). Кажется, маркетинговый отдел передумал!
Наверное, есть некоторое лукавство в том, что сейчас вся книга называется в честь только одной из глав — хотя и при изначальном переименовании русскоязычного издания «КоЛибри» провернули примерно тот же финт: в итоге из-за метафоричного подзаголовка «О гороховом супе, опасности утреннего кофе и пробе мистера Марша» меня несколько раз спрашивали, можно ли назвать это книгой про химию еды (нет, нельзя; это отсылка к отравлениям мышьяком и детективной прозе про это).
Тем не менее указание на Августа Стриндберга в заголовке (алхимией в Париже конца девятнадцатого века промышлял именно великий шведский драматург, а потом он ещё написал про это роман) очень идёт книге. Во-первых, примерно в половине глав истории сильно завязаны на сугубо шведские реалии — и это прекрасно. Мне искренне надоел нон-фикшн, где автор пытается говорить только на языке универсалий, усреднённой англоязычной поп-культуры — а тут это вообще не так. Во-вторых, в главе про оккультные изыскания Стриндберга Орстрём не усмехается над Августом, не разоблачает его, не ставит себя выше писателя только исходя из своей заметно большей научной подкованности; и в ситуации, когда, к примеру, русскоязычные популяризаторы науки отменяют то философию, то психологию, приглашение к уважительному сосуществованию разных академических дисциплин выглядит неожиданно прогрессивным.
Ну а химическое содержание книги я вам уже рекламировал, чего уж!
Разумеется, выбор названия тогда был совершенно вне компетенции меня как научного редактора — что не мешало мне переживать по этому поводу. Поскольку прекрасная редакторка Екатерина Черезова давно в КоЛибри не работает, я могу, наверное, рассказать, что сам Орстрём в переписке тоже недоумевал по поводу этого решения, но полагался на маркетинговый отдел издательства — а ещё в той же переписке мы слегка поугорали вместе над тем, что обложку изначально украшали блестящие модели молекул метана с отражающимися в них нефтяными вышками (ну что было цветастого на фотостоках, то дизайнеры и поставили; в книге про нефтегазовую промышленность не написано почти ничего, если что). Кажется, маркетинговый отдел передумал!
Наверное, есть некоторое лукавство в том, что сейчас вся книга называется в честь только одной из глав — хотя и при изначальном переименовании русскоязычного издания «КоЛибри» провернули примерно тот же финт: в итоге из-за метафоричного подзаголовка «О гороховом супе, опасности утреннего кофе и пробе мистера Марша» меня несколько раз спрашивали, можно ли назвать это книгой про химию еды (нет, нельзя; это отсылка к отравлениям мышьяком и детективной прозе про это).
Тем не менее указание на Августа Стриндберга в заголовке (алхимией в Париже конца девятнадцатого века промышлял именно великий шведский драматург, а потом он ещё написал про это роман) очень идёт книге. Во-первых, примерно в половине глав истории сильно завязаны на сугубо шведские реалии — и это прекрасно. Мне искренне надоел нон-фикшн, где автор пытается говорить только на языке универсалий, усреднённой англоязычной поп-культуры — а тут это вообще не так. Во-вторых, в главе про оккультные изыскания Стриндберга Орстрём не усмехается над Августом, не разоблачает его, не ставит себя выше писателя только исходя из своей заметно большей научной подкованности; и в ситуации, когда, к примеру, русскоязычные популяризаторы науки отменяют то философию, то психологию, приглашение к уважительному сосуществованию разных академических дисциплин выглядит неожиданно прогрессивным.
Ну а химическое содержание книги я вам уже рекламировал, чего уж!
23.03.202519:18
Обнаружил, что на Etsy и других похожих сервисах продаётся куча постеров с иллюстрацией из старого американского патента, посвящённого дизайну конической колбы. Объяснения этому я не нашёл — зато задумался о химической посуде и её изобретателях.
Вообще-то типологически очень большая часть лабораторной посуды происходит из средневекового арабо-персидского мира: собственно развитие дистилляции и экстракции и предназначенной для этого посуды — одно из главных достижений средневековой алхимии в этой части света. И колбы там были, и реторты, и холодильники, и всякое разное.
Но вот чего тогда не было совсем — так это стандартизации. И необходимость этой стандартизации привела к тому, что даже в случае самой банальной химической посуды мы знаем имена конкретных изобретателей современных её версий.
Нередко имена явно сохраняются в названии: аппарат Киппа, колба Шленка, чашка Петри. Иногда они пропадают в одних языках, но остаются в других: по-английски та самая коническая колба всё ещё называется Erlenmeyer flask. Уже в двадцатом веке по понятным капиталистическим причинам метонимия распространилась на названия компаний, специализирующихся на определённой посуде: именно так маленькие пластиковые пробирки стали эппендорфами.
Но даже если фамилия совсем отпала, это не значит, что изобретатель забыт. В повседневной жизни мы говорим просто «химический стакан» — но стараемся не забывать, что химический стакан Гриффина по габаритам не то же самое, что химический стакан Берцелиуса. А когда берём в руку самую стандартную пробирку, можем призадуматься о том, кто же её истинный автор: снова Берцелиус или всё же Фарадей (тот самый, да).
И тем не менее здесь есть исключения даже среди широко распространённой посуды: вроде бы делительная воронка с краном — это достаточно сложный дизайн, чтобы его придумал кто-то конкретный. Но как и бывает с эволюцией в биологии, получается, что к стандартизации тут одновременно пришли много людей, причём с разных сторон.
К чему это я: кажется, что если у вас есть Erlenmeyer flask, то получать на неё патент странно, особенно если вы не Erlenmeyer. Ан нет: стандартизация зачастую здесь важнее абсолютного первенства.
Вообще-то типологически очень большая часть лабораторной посуды происходит из средневекового арабо-персидского мира: собственно развитие дистилляции и экстракции и предназначенной для этого посуды — одно из главных достижений средневековой алхимии в этой части света. И колбы там были, и реторты, и холодильники, и всякое разное.
Но вот чего тогда не было совсем — так это стандартизации. И необходимость этой стандартизации привела к тому, что даже в случае самой банальной химической посуды мы знаем имена конкретных изобретателей современных её версий.
Нередко имена явно сохраняются в названии: аппарат Киппа, колба Шленка, чашка Петри. Иногда они пропадают в одних языках, но остаются в других: по-английски та самая коническая колба всё ещё называется Erlenmeyer flask. Уже в двадцатом веке по понятным капиталистическим причинам метонимия распространилась на названия компаний, специализирующихся на определённой посуде: именно так маленькие пластиковые пробирки стали эппендорфами.
Но даже если фамилия совсем отпала, это не значит, что изобретатель забыт. В повседневной жизни мы говорим просто «химический стакан» — но стараемся не забывать, что химический стакан Гриффина по габаритам не то же самое, что химический стакан Берцелиуса. А когда берём в руку самую стандартную пробирку, можем призадуматься о том, кто же её истинный автор: снова Берцелиус или всё же Фарадей (тот самый, да).
И тем не менее здесь есть исключения даже среди широко распространённой посуды: вроде бы делительная воронка с краном — это достаточно сложный дизайн, чтобы его придумал кто-то конкретный. Но как и бывает с эволюцией в биологии, получается, что к стандартизации тут одновременно пришли много людей, причём с разных сторон.
К чему это я: кажется, что если у вас есть Erlenmeyer flask, то получать на неё патент странно, особенно если вы не Erlenmeyer. Ан нет: стандартизация зачастую здесь важнее абсолютного первенства.
16.03.202519:37
Отдельно поражает в статье вот эта иллюстрация с категориями привлекательности яйца как еды. Ужасно интересно было бы понаблюдать за мыслительным процессом авторов, пока они эти категории придумывали.
09.02.202518:06
Я очень стараюсь не злоупотреблять сенсационалисткими околомедицинскими новостями, но тут не смог, слишком красиво. Пожалуйста, не читайте дальше, если у вас нет желания погружаться в неприятные медицинские подробности биохимии модных диет. Сделаем паузу.
…
…
…
Пауза закончилась! Диеты зло! Продолжаем.
Ксантоматоз — образование желтоватых опухолеподобных отложений липидов под кожей, связанное с повышенным уровнем холестерина в крови. Грубо говоря, это такие жировые подушечки, при помощи которых организм пытается вывести из себя холестерин. Ксантоматоз бывает вызван, например, обструкцией желчевыводящих путей или циррозом — чем-то серьёзным, хроническим.
Чел вызвал его едой. А именно — питанием исключительно стейками со сливочным маслом (так называемая carnivore diet, диета хищника). Чувствовал себя прекрасно — за исключением ярко-жёлтых опухших суставов.
Отбросим мемы про Florida Man, и давайте я напишу очевидное: человек — не хищник. Когда у вас начинает вытекать жир из суставов — это, конечно, экстремальная ситуация, иначе подобных новостей не возникало бы.
Но в целом это просто ещё одно (очень стрёмное) указание на то, что все «мужественные» диеты не имеют под собой никакой доказательной базы — ни биохимической, ни археологической.
…
…
…
Пауза закончилась! Диеты зло! Продолжаем.
Ксантоматоз — образование желтоватых опухолеподобных отложений липидов под кожей, связанное с повышенным уровнем холестерина в крови. Грубо говоря, это такие жировые подушечки, при помощи которых организм пытается вывести из себя холестерин. Ксантоматоз бывает вызван, например, обструкцией желчевыводящих путей или циррозом — чем-то серьёзным, хроническим.
Чел вызвал его едой. А именно — питанием исключительно стейками со сливочным маслом (так называемая carnivore diet, диета хищника). Чувствовал себя прекрасно — за исключением ярко-жёлтых опухших суставов.
Отбросим мемы про Florida Man, и давайте я напишу очевидное: человек — не хищник. Когда у вас начинает вытекать жир из суставов — это, конечно, экстремальная ситуация, иначе подобных новостей не возникало бы.
Но в целом это просто ещё одно (очень стрёмное) указание на то, что все «мужественные» диеты не имеют под собой никакой доказательной базы — ни биохимической, ни археологической.
02.02.202519:03
В 2018 году я сфотографировал в хорватской Опатии табличку, посвящённую отцу синтетических бензодиазепинов Лео[ну] Штернбаху, без сомнения одному из главных медицинских химиков двадцатого века — а заодно написал маленькую серию постов про эти вещества. Читать вот отсюда и дальше.
10.11.202408:45
В очередной раз дал комментарий Еде про еду, на сей раз чисто про физхимию: разделение водно-спиртовых смесей, так сказать.
Есть два комментария к тексту:
1) изначальные данные здесь всё же от USDA (Минсельхоз США; я надеюсь, что это поправят);
2) мы тут не обсуждаем один принципиальный момент: указываемые цифры — они для чистых алкогольных напитков, а при попадании в соус или суп или глинтвейн напитки всё равно разбавляются, так что реальные времена будут меньше.
Версия TL;DR: удаляйте спирт на медленном огне, а не сжиганием; удаление может быть весьма эффективным, но для этого нужны времена порядка времён приготовления бургиньона или других образцов slow cooking (несколько часов).
Также не могу снова не дать ссылку на великое видео про концепцию proofing для определения крепости, очень уж оно мне нравится.
Есть два комментария к тексту:
1) изначальные данные здесь всё же от USDA (Минсельхоз США; я надеюсь, что это поправят);
2) мы тут не обсуждаем один принципиальный момент: указываемые цифры — они для чистых алкогольных напитков, а при попадании в соус или суп или глинтвейн напитки всё равно разбавляются, так что реальные времена будут меньше.
Версия TL;DR: удаляйте спирт на медленном огне, а не сжиганием; удаление может быть весьма эффективным, но для этого нужны времена порядка времён приготовления бургиньона или других образцов slow cooking (несколько часов).
Также не могу снова не дать ссылку на великое видео про концепцию proofing для определения крепости, очень уж оно мне нравится.
09.10.202410:35
Комментарии немношк разрываются (спасибо за доверие), поэтому всё же напишу, но тезисно, а то я не остыл:
Проблема не в том, что это биология (привыкли, ну и конформации белков это всё же структурная химия, да); не в том, что это не фундаментальная наука, а инженерия (давали же относительно недавно за Зелёный Флуоресцентный Белок — это инженерия, но с широким спектром применения в лаборатории); не в том, что это компуктер (никто не ставил под сомнение премию отца расчётной квантовой химии Джона Попла, который придумал И методы, И их программное воплощение); даже не в том, что 2 из 3 лауреатов и близко не могут быть названы химиками (хотя это неприятно); не в том, что ХАЙП (ну окей, хочет комитет, чтобы писали больше о них, допустим).
А в том, что это премия с огромным кредитом доверия, который основан вообще непонятно на чём. AlphaFold, программа, за которую фактически и дали премию, хорошо работает для решения прямой задачи строения белков: у вас есть последовательность аминокислот, и вам надо их свернуть вплоть до третичной структуры. Может ли Альфафолд предсказывать, соответствуют ли эти конформации природным? Нет. Может ли он хорошо предсказывать активность тех или иных белковых ферментов по их строению (для создания лекарств)? Нет. Может ли программа предсказывать строение белков из нескольких структурных единиц (таких очень много)? Нет (UPD: говорят, что тут у меня устаревшая информация). Всё это надо дорабатывать для того, чтобы это могло быть использовано для описания процессов с участием молекул и супрамолекул, а не только самих структур (это не говоря о термодинамике и кинетике процессов).
В итоге у нас есть недоработанное приложение на основе ограниченного алгоритма, которое хорошо работает для одной задачи и не имеет в основе никакого фундаментального научного новшества (ни строго физхимического, ни биохимического). Большой подарок всем техбро мира, которые теперь будут писать на Линкдин, что им дадут Нобелевку по литературе за их уберизованный маркетплейс по написанию фанфиков с использованием ИИ.
Проблема не в том, что это биология (привыкли, ну и конформации белков это всё же структурная химия, да); не в том, что это не фундаментальная наука, а инженерия (давали же относительно недавно за Зелёный Флуоресцентный Белок — это инженерия, но с широким спектром применения в лаборатории); не в том, что это компуктер (никто не ставил под сомнение премию отца расчётной квантовой химии Джона Попла, который придумал И методы, И их программное воплощение); даже не в том, что 2 из 3 лауреатов и близко не могут быть названы химиками (хотя это неприятно); не в том, что ХАЙП (ну окей, хочет комитет, чтобы писали больше о них, допустим).
А в том, что это премия с огромным кредитом доверия, который основан вообще непонятно на чём. AlphaFold, программа, за которую фактически и дали премию, хорошо работает для решения прямой задачи строения белков: у вас есть последовательность аминокислот, и вам надо их свернуть вплоть до третичной структуры. Может ли Альфафолд предсказывать, соответствуют ли эти конформации природным? Нет. Может ли он хорошо предсказывать активность тех или иных белковых ферментов по их строению (для создания лекарств)? Нет. Может ли программа предсказывать строение белков из нескольких структурных единиц (таких очень много)? Нет (UPD: говорят, что тут у меня устаревшая информация). Всё это надо дорабатывать для того, чтобы это могло быть использовано для описания процессов с участием молекул и супрамолекул, а не только самих структур (это не говоря о термодинамике и кинетике процессов).
В итоге у нас есть недоработанное приложение на основе ограниченного алгоритма, которое хорошо работает для одной задачи и не имеет в основе никакого фундаментального научного новшества (ни строго физхимического, ни биохимического). Большой подарок всем техбро мира, которые теперь будут писать на Линкдин, что им дадут Нобелевку по литературе за их уберизованный маркетплейс по написанию фанфиков с использованием ИИ.
09.10.202409:56
Простите, но это самая незаслуженная Нобелевка по химии за многие годы. Я отказываюсь это комментировать.
05.10.202417:13
29.09.202411:37
29.09.202411:37
29.09.202411:37
20.09.202414:59
15.09.202408:09
15.09.202408:09
Начнём издалека. В Ирландии есть очень популярный внутри страны комедийный подкаст The 2 Johnnies, ведущие которого не так давно выпустили свой первый альбом. Одна из песен оттуда, "The Gaa, the Ska, the Ra", рассказывающая об отношениях пары южанина и северянки (и о том, что у её отца, кажется, есть террористическое прошлое), мощно завирусилась в разных соцсетях.
रिकॉर्ड
28.03.202523:59
4.5Kसदस्य18.05.202423:59
0उद्धरण सूचकांक25.05.202423:59
4.5Kप्रति पोस्ट औसत दृश्य21.04.202502:50
0प्रति विज्ञापन पोस्ट औसत दृश्य15.02.202523:59
8.57%ER18.03.202515:41
24.73%ERR23.03.202519:18
Обнаружил, что на Etsy и других похожих сервисах продаётся куча постеров с иллюстрацией из старого американского патента, посвящённого дизайну конической колбы. Объяснения этому я не нашёл — зато задумался о химической посуде и её изобретателях.
Вообще-то типологически очень большая часть лабораторной посуды происходит из средневекового арабо-персидского мира: собственно развитие дистилляции и экстракции и предназначенной для этого посуды — одно из главных достижений средневековой алхимии в этой части света. И колбы там были, и реторты, и холодильники, и всякое разное.
Но вот чего тогда не было совсем — так это стандартизации. И необходимость этой стандартизации привела к тому, что даже в случае самой банальной химической посуды мы знаем имена конкретных изобретателей современных её версий.
Нередко имена явно сохраняются в названии: аппарат Киппа, колба Шленка, чашка Петри. Иногда они пропадают в одних языках, но остаются в других: по-английски та самая коническая колба всё ещё называется Erlenmeyer flask. Уже в двадцатом веке по понятным капиталистическим причинам метонимия распространилась на названия компаний, специализирующихся на определённой посуде: именно так маленькие пластиковые пробирки стали эппендорфами.
Но даже если фамилия совсем отпала, это не значит, что изобретатель забыт. В повседневной жизни мы говорим просто «химический стакан» — но стараемся не забывать, что химический стакан Гриффина по габаритам не то же самое, что химический стакан Берцелиуса. А когда берём в руку самую стандартную пробирку, можем призадуматься о том, кто же её истинный автор: снова Берцелиус или всё же Фарадей (тот самый, да).
И тем не менее здесь есть исключения даже среди широко распространённой посуды: вроде бы делительная воронка с краном — это достаточно сложный дизайн, чтобы его придумал кто-то конкретный. Но как и бывает с эволюцией в биологии, получается, что к стандартизации тут одновременно пришли много людей, причём с разных сторон.
К чему это я: кажется, что если у вас есть Erlenmeyer flask, то получать на неё патент странно, особенно если вы не Erlenmeyer. Ан нет: стандартизация зачастую здесь важнее абсолютного первенства.
Вообще-то типологически очень большая часть лабораторной посуды происходит из средневекового арабо-персидского мира: собственно развитие дистилляции и экстракции и предназначенной для этого посуды — одно из главных достижений средневековой алхимии в этой части света. И колбы там были, и реторты, и холодильники, и всякое разное.
Но вот чего тогда не было совсем — так это стандартизации. И необходимость этой стандартизации привела к тому, что даже в случае самой банальной химической посуды мы знаем имена конкретных изобретателей современных её версий.
Нередко имена явно сохраняются в названии: аппарат Киппа, колба Шленка, чашка Петри. Иногда они пропадают в одних языках, но остаются в других: по-английски та самая коническая колба всё ещё называется Erlenmeyer flask. Уже в двадцатом веке по понятным капиталистическим причинам метонимия распространилась на названия компаний, специализирующихся на определённой посуде: именно так маленькие пластиковые пробирки стали эппендорфами.
Но даже если фамилия совсем отпала, это не значит, что изобретатель забыт. В повседневной жизни мы говорим просто «химический стакан» — но стараемся не забывать, что химический стакан Гриффина по габаритам не то же самое, что химический стакан Берцелиуса. А когда берём в руку самую стандартную пробирку, можем призадуматься о том, кто же её истинный автор: снова Берцелиус или всё же Фарадей (тот самый, да).
И тем не менее здесь есть исключения даже среди широко распространённой посуды: вроде бы делительная воронка с краном — это достаточно сложный дизайн, чтобы его придумал кто-то конкретный. Но как и бывает с эволюцией в биологии, получается, что к стандартизации тут одновременно пришли много людей, причём с разных сторон.
К чему это я: кажется, что если у вас есть Erlenmeyer flask, то получать на неё патент странно, особенно если вы не Erlenmeyer. Ан нет: стандартизация зачастую здесь важнее абсолютного первенства.
अधिक कार्यक्षमता अनलॉक करने के लिए लॉगिन करें।