🌟……………………….
☆ - Не знаю, что меня больше напрягает — суши или сам факт, что я здесь.
Энзо сидит напротив, абсолютно расслабленный, с легкостью управляется с палочками, макает ролл в соевый соус, подносит ко рту, жует, будто это самое привычное дело на свете. Наверное, так и есть. Он всегда был таким — уверенным, спокойным, даже немного безразличным ко всему. Не то чтобы он не заботился о людях, просто он никогда не выглядел так, будто что-то его по-настоящему тревожит.
В отличие от меня.
Я сижу, не трогаю свою тарелку и смотрю в пустоту. В голове только кассеты. Они лежат у меня дома, починенные, перемотанные, готовые к тому, чтобы их послушали. И я не могу этого сделать. Мне кажется, что с каждым днем Аарон становится все более призраком, чем человеком. Его имя уже не звучит в разговорах взрослых — они приняли факт, что он, скорее всего, не вернется. В школе его парту убрали, в шкафчик поставили замок, а мне все время хочется обернуться, потому что я до сих пор жду, что он войдет в класс, как обычно, бросит рюкзак на пол и скажет: « — Чувак, ты не поверишь, что я нашел».
Но он не входит.
И я не могу избавиться от чувства, что ответ на его исчезновение лежит прямо передо мной. В этих чертовых кассетах. Так оно и есть. Просто нужно пробраться в заброшенную фабрику где как раз лежит воспроизводитель.
— Ты вообще есть собираешься? — спрашивает Энзо, приподняв бровь.
Я смотрю на свои роллы. Они выглядят… странно. Я редко ем суши. Денег на это почти нет, удовольствие дорогое. Энзо заказал за меня, сказал, что «надо пробовать новое», но сейчас мне даже воды глотнуть сложно.
Я не понимаю, зачем он меня сюда позвал.
Мы дружим, конечно, но не так, чтобы вот так вот просто сидеть вдвоем в кафе, особенно в каком-то японском заведении, когда мы оба даже не знаем, как правильно есть эти штуки. Или, вернее, я не знаю. Энзо, как всегда, справляется. Меня мучает мысль — почему бы не позвать Тринити? Она бы оценила этот жест от Энзо как никто другой. Потому что если да, то почему именно сейчас? И какого черта?
Когда я вот-вот узнаю что-то страшное? Когда мне страшно даже просто идти домой, потому что там меня ждут ответы, которые я, возможно, не хочу слышать?
— О чем думаешь? — спрашивает он, но голос у него уже другой, мягче.
Я хочу сказать правду. Что меня разрывает изнутри. Что у меня в комнате лежат записи, на которых, возможно, запечатлены последние слова Аарона. Что я не знаю, что делать с этим знанием.
Но я не говорю.
Я просто пожимаю плечами и ковыряю палочками кусок рыбы. Энзо смотрит на меня еще пару секунд, потом вздыхает и пододвигает ко мне свою тарелку.
— Попробуй этот. Он нормальный.
И мне кажется, что он понял.
Понял, что я не хочу говорить. Понял, что меня гложет что-то, что я не могу объяснить. Понял, что я на грани чего-то важного, но не торопит меня.
И, наверное, поэтому я все-таки беру этот ролл.
Потому что, может быть, он позвал меня сюда просто затем, чтобы я не оставался один.
