Четыре года назад написал, оказывается, рецензию на «Вертикаль» Говорухина и Дурова. Я и позабыл, но алгоритмы, да продлит Аллах их программный код, напомнили:
«В "Иллюзионе" в день 85-летия Говорухина, показали его курсовую "Аптекарша" - по Чехову, и диплом - "Вертикаль".
Копия "Вертикали" была не эталонной. С обилием царапин, с небольшими обрывами и нечёткая. Но вчерашним вечером я воспринимал это несовершенство материала не как недостаток, но как обстоятельство. Было полное ощущение, что сижу я году в 70-м в каком-то окраинном клубе, куда привезли заезженную копию всесоюзного хита, и крутят её до тех пор, пока лампа проектора не выжжет плёнку.
Я конечно смотрел "Вертикаль" много раз - на VHS и в цифре, на маленьких и на очень больших телевизорах, но киноэкран и кинозал дали совершенно неизведанное ощущение. Мне показалось, что я смог почувствовать то, что чувствовали те 33 миллиона человек, которые ломились на эту картину в шестьдесят седьмом и последующие несколько лет.
Фильм странный. Говоря прямо, он попросту глупый. Сюжет не выдерживает критики, мы видим злоключения этакой команды яхты "Беда" в горном антураже. При всей мужественной внешности руководителя команды Ломова, и декларируемой его подготовленности и многоопытности, все, включая командира, совершают громадное число немотивированных ошибок. То, что при таких выкрутасах никто из альпинистов не погиб объясняется лишь уличной магией сценаристов Тарасова и Рашеева, да режиссёров Говорухина и Дурова. Не дали помереть стопроцентным кандидатам в покойники.
Однако глупость фильма из разряда той, про которую Пушкин сообщал Вяземскому в известном письме, заявляя, что "поэзия, прости Господи, должна быть глуповата".
В "Вертикали" поэзия есть, и за это её и любят. Я даже не о зонгах Высоцкого, которые при вчерашнем просмотре показались мне не столько скрепляющими непрочный каркас истории, сколько совершенно вставными номерами (разве что за исключением финальной, "В суету городов", которая идеально совпадает с эпизодом возвращения и встречи на вокзале).
Поэзия "Вертикали" в плакатных съемках. В героических ракурсах. В сентиментальных клише, которые воспроизводятся с непосредственностью первооткрывательства, и, потому, срабатывают. В том, что ты шкурой чувствуешь, какой насыщенный дружбой, любовью, ревностью, восторгами и тревогами месяц на съемках в горах прожили эти мальчики и девочки шестидесятых, большинства из которых уже и нет на свете.
Иногда кадры картины напоминают героические альпийские фильмы с юной Лени Рифеншталь, какой-нибудь "Белый ад Питц-Палю". Героики и патетики в горах, конечно, и так полно, но и в немецких картинах конца 20х, и в «Вертикали», героика утрируется, она становится основным языком, повествование превращается в гимн.
Гимн молодости, потому что в 1966 именно молодость была главным качеством, главной энергией. Всё пошло не так уже потом. Тогда всё было «так». Их молодость не знала разочарований. Разочарование настигло позднее, через лет десяток, а пока «занозы не оставил Будапешт, и Прага сердце мне не разорвала».
Я им завидую, потому что на мои 18-20 лет пришёлся октябрь 93-го и вся гарь и злоба, что произошли от него. В двадцать пять-двадцать восемь иллюзий уже практически не было. А у них были, и потому они были счастливы. Это счастье сохранила плёнка.
P.S. Ещё штрих. Сохранилась удивительная аудиозапись из архива Артура Макарова (своего рода «двойник» Говорухина, такой же «ушибленный Хэмингуэем» сверхчеловек советской кинобогемы), сделанная в июне 1980 года.
К Высоцкому домой приходят два другана: Баев и Корзюк. С Баевым ВВ вместе учился в школе. Дяденьки крепко выпивают и разговаривают за жизнь. И даже в 1980-м нетвпрёзый разговор соскальзывает к "Вертикали", которую впервые видящий Высоцкого Корзюк, по-свойски именует "Горизонталью":
"Володь, а вот когда ты "Горизонталь" сделал, бл... Ты мне так в душу лёг на "Горизонтали" этой вот... И не ты, что ты там играл, вот ты извини меня, я такой... А, бл..., вот твои песни - это была такая фоновка... Без твоих песен вот это вообще говно бы было..."
