Обязательно посмотрите мини-сериал Adolescence, который вышел на Netflix. Всего четыре серии, но после них мир уже не будет прежним.
Есть спойлеры 🚩
В центре сюжета 13-летний мальчик, который обвиняется в убийстве одноклассницы. Могут ли вообще 13-летние мальчики убивать своих одноклассниц? Если да, то почему? Есть догадки?
Мои до просмотра сериала были такие: его заставила мафия; он подсел на наркотики; его завербовали террористы; его отец/мать/сестра/сосед/кто угодно — абьюзеры и/или насиловали его; он рос в военной школе... Короче, перебрала все стандартные киношные клише, объясняющие убийство маленьким мальчиком. Но ничего из этого не правда — он убил, потому что...
И далее одним словом не сформулировать, только в очень узколобом формате — «довела». Как довела? Может, она травила его в школе, может, унизила перед друзьями/родителями/учителями, может, она устроила жуткую психологическую пытку, криминальную схему в духе Мориарти? Нет. Она просто не дала ему то, что он считал своим по праву — доступ к себе и своему телу.
Этот сериал наглядно вскрывает механизмы насилия, которые встроены в нашу повседневную реальность так глубоко, что мы перестаем их замечать.
По всему миру, каждый день, каждый час происходят подобные трагедии — юные и взрослые женщины становятся жертвами насилия, убийств и пыток. Это ровно то, из-за в Южной Корее поднимаются протесты и то, из-за чего создают страшные аналоги маносфер, но уже для женщин. Ведь для женщин сегодня безопасных мест словно не существует.
Поколение за поколением, многие мужчины социализируются с убеждением, что женское тело — это территория, на которую они имеют право претендовать. Отказ воспринимается не как проявление женской автономии, а как личное оскорбление, как нарушение негласного социального договора. В сознании агрессора формируется искаженная картина мира, где насилие становится оправданным ответом на это "нарушение".
Сериал мастерски показывает амбивалентность ситуации — агрессор сам находится в уязвимом положении, его поведение частично обусловлено собственными травмами. Однако это не оправдание. Современный насильник может принимать разные облики — от озлобленного одиночки до харизматичного лидера, от маргинализированного аутсайдера до привилегированного «золотого мальчика», от 13-летнего школьника до уважаемого профессора в летах. Объединяет их одно — глубоко укоренившееся убеждение в собственном праве на женское тело и непринятие отказа.
Самое пугающее откровение Adolescence — не столько обыденность насилия за женское неповиновение, сколько глубина его укоренения в социальной ткани. Эту архитектуру повседневного угнетения поддерживают как мужчины, так и женщины: через материнское молчание, сестринское пособничество, женское смирение. В этом лабиринте взаимосвязей ни общество, ни школа, ни родители не выглядят монстрами — обычные люди в обычных обстоятельствах, и в этой обыденности таится самый глубокий ужас, когда мужская агрессия нормализуется как право, а женская уступчивость — как неизбежность, создавая постоянный круговорот насилия и подчинения, который наблюдается в каждом семейном разговоре, каждом школьном коридоре, каждом неуслышанном "нет".
