– Хочешь что-то спросить? – Красавин вопросительно поднимает брови, поймав меня на бесцеремонном разглядывании своего лица.
– Ты счастлив, Максим? – вопрос вырывается сам собой.
Не считаю это бестактностью или нарушением границ. Когда он спросил меня, о том же самом, я ответила, ничуть не покривив душой. Конечно, в моей жизни не все гладко и идеально, но иначе и не бывает. Неприятные моменты случаются у всех, и их не всегда можно заретушировать или удалить из памяти. Абсолютной идиллии не существует. Каждый новый день мы пытаемся стать лучшей версией себя, ошибаемся, набиваем шишки и извлекаем опыт из неудач.
– Ты смотрела на шрам, – Макс прикуривает сигарету и лениво затягивается.
– Шрам тебя не портит. Ты и сам это прекрасно знаешь. Так счастлив или игра не стоила свеч? – пытаюсь добиться конкретики, не задумываясь, почему мне так важно услышать честный и максимально прямой ответ.
– Какая область тебя интересует? Личная или профессиональная? – сухо уточняет он, выпуская струю дыма.
– В моем понимании одно от другого не отделимо.
– Тогда – нет. От счастья не бегут, Варь, – его слова отдаются колющей болью внутри, но не вызывают должного удивления.
– А ты сбежал? – дрогнувшим голосом спрашиваю я.
– Определенно, – Макс едко ухмыляется, скрывая горечь за непроницаемым выражением лица.
– Мне жаль.
– Мне тоже.
– Уверена, что все наладится, – произношу клишированную фразу, ни придумав ничего лучше.

– Мне всегда нравилось. Я с ума сходила по твоему телу. Ты был такой сильный, мускулистый, ненасытный. И все время смотрел так... - она сбивается с мысли, замолкает, касается губами моей кожи на груди, пальцами скользит вниз по рельефному прессу, нетерпеливо расстёгивает ремень на брюках.
– Как, Фей? - спрашиваю, резко дергаю ее платье, срывая с плеч, обнажая грудь с торчащими сосками. - Как я смотрел?
– Как сейчас, - она поднимает голову, светлые волосы рассыпается по обнаженным плечам и спине. – Голодный, жадный взгляд. Он был таким все время. Даже после секса.
– Я все время хотел тебя, Фей. Мне было семңадцать. Это естественно, - самодовольная улыбка появляется на губах.
– И я тоже хотела, - признается она, дёргая вниз молнию на ширинке. Смотрит в глаза, обхватывая пальцами пульсирующий в нетерпении орган. Я шиплю и резко перехватываю ее запястье, чувствуя, что еще пара прикосновений,и я просто кончу в ее ладонь. А она смотрит в глаза и шепчет своим низким вибрирующим голосом:
– Я свихнулась просто, чего только не выдумывала , чтобы побыть с тобой. Не могла уснуть до утра, вспоминая, как ты прикасался ко мне, как брал мое тело с отчаянным остервенением. У меня живот сводило от одной только мысли, о том, что я снова почувствую тебя в себе. Я была так счастлива тогда,так влюблена, с ума по тебе сходила. Как ты мог так просто исчезнуть? Неужели не было cпособа связаться со мной? Приехать, объяснить, позвонить, написать. Ты обещал, что не бросишь меня, Джером. Что же ты наделал? - в ее глазах промелькнула боль, которая насквозь пробила мое сердце.
– Фей, - хрипло шепчу я, прикасаясь к острым вершинкам подушечками пальцев. Ее кожа покрывается мурашками, с губ срывается порывистый стон. Все как раньше. Нет, по–другому. Острее, ярче, мощнее. - Фей… – повторяю, как в бреду ее имя. Беру в ладони ее лицо, ласкаю пальцами высокие скулы. - Я тоже тебя любил. Я так сильно тебя любил…
– Я не верю. Нет, - качает она головой,и я накрываю ее губы. Она открывает свои, со стоном встречая мой язык.
– Любил, Фей. Я не мог прийти. Не мог… – шепчу между жалящими коротқими поцелуями. - Думал о тебе, пoстоянно. И сейчас. Я не забыл тебя, Фей.

– Я вижу тебя. – дрогнули в улыбке губы. Улыбка, зародившаяся в уголках губ, постепенно расцвела, проникнув в глаза. – Ты настоящий.
Девушка протянула тонкое запястье, и Ник коснулся ее прохладных пальцев, чтобы в следующее мгновенье крепко и уверенно сжать в своей руке.
– И ты живой. – прошептала Мира.
– Ты тоже, Мирослава. Ты тоже.
Слова дались ему с трудом. Его первые настоящие слова.
Удивительно – это их первая настоящая встреча, а они уже знают друг о друге все.
Девушка и молодой человек еще долго смотрели друг на друга, продолжая улыбаться своим тайным мыслям, не произнося ни слова.
– Мы должны уехать, Мира. – оборвав волшебный момент, произнес Никита. Взгляд девушки потемнел.
– Куда?
– Туда, где были счастливы и снова будем, но сначала ты должна помочь мне.
– Я обещаю. Мы обещаем… – глаза Мирославы сверкнули.

«В мире одиноких людей каждый занят поиском того, кто заполнит зияющую внутри пустоту, но почти никто не задумывается о том, что из двух наполовину пустых сосудов только один может наполниться до краев, если другой вдруг разобьётся.

Я прошу тебя, читающего сейчас эти строки: если не готов разбиться, не ищи.
С любовью, Мириам Флеминг».