Eastopia
баклава и джихад
связь @katyakotovskaya
связь @katyakotovskaya
TGlist रेटिंग
0
0
प्रकारसार्वजनिक
सत्यापन
असत्यापितविश्वसनीयता
अविश्वसनीयस्थान
भाषाअन्य
चैनल निर्माण की तिथिГруд 28, 2020
TGlist में जोड़ा गया
Квіт 09, 2025संलग्न समूह
सदस्य
1 656
24 घंटों
40.2%सप्ताह
181.1%महीना
261.6%
उद्धरण सूचकांक
0
उल्लेख0चैनलों पर शेयर0चैनलों पर उल्लेख0
प्रति पोस्ट औसत दृश्य
327
12 घंटों3270%24 घंटों3270%48 घंटों3910%
सगाई (ER)
9.79%
रिपोस्ट9टिप्पणियाँ0प्रतिक्रियाएँ23
सगाई दर (ERR)
0%
24 घंटों0%सप्ताह
0.02%महीना0%
प्रति विज्ञापन पोस्ट औसत दृश्य
0
1 घंटा00%1 - 4 घंटे00%4 - 24 घंटे00%
समूह "Eastopia" में नवीनतम पोस्ट
14.04.202509:47
В Dazed MENA не так давно вышел материал о сирийских женщинах-музыкантах, кураторкой которого стала Яра Саид, она же Noise Diva. Это один из тех текстов, где политика не заглушает звук, — но вот я от пары очевидных комментариев все же не удержусь, извините.
С начала войны в 2011 году из Сирии уехало около 5 миллионов человек. Когда в прошлом декабре пал режим Асада (все еще хочется себя ущипнуть от этого факта), на секунду показалось, что страна выдохнет и люди начнут возвращаться. Но вместо свободы — новая неопределенность. На смену диктатуре пришли группировки, часто еще более нетерпимые к женскому голосу.
Для многих религиозных фундаменталистов само женское музыкальное высказывание остается табу. В новом правительстве Сирии есть целая одна женщина, и это уже считается достижением. Так что не факт, что для независимых музыканток карьерный трек изменится — как и раньше, это либо тишина, либо творчество в подполье, либо эмиграция.
🪬 На этом фоне интересно проследить, как шесть героинь материала — разбросанных теперь по разным континентам — находят способы сохранять связь с родиной через творчество:
— Линн Адиб (Bedouin Burger и другие проекты) соединяет авангард, джаз и бедуинские песнопения, создавая многослойное полотно, где традиционное и экспериментальное звучат равноправно
— Фатен Канаан использует синтезаторы как инструменты памяти, воссоздавая звуковые ландшафты утраченной родины
— Диана Аззуз разбирает на кусочки и собирает заново клубные биты — и себя в них
— Тавра выплескивает через хип-хоп гнев и нежность
— Самах Абдулхамид (Arablab) находит неожиданный резонатор для ближневосточных мотивов — мексиканский джаз-рок
— Noise Diva ищет опору в наэлектризованном синти-попе
Что цепляет — так это их отказ как от самоэкзотизации, так и от полной ассимиляции. Никто не играет роль “аутентичного Востока” для западной публики, но и не растворяется в чужой культуре полностью. Каждая находит себя в искренности — не в том, что хорошо продается, а что хорошо отвечает внутренним потребностям. Музыка для этих артисток становится той самой безопасной территорией, на которой можно существовать целиком, без внутренних расколов — и не рисковать быть с нее изгнанной.
🎧 Собрала плейлист с треками всех упомянутых сирийских исполнительниц и добавила еще несколько не менее интересных. Получилось разнообразно, от джаз-фолка до техно, но с общим, как мне кажется, настроением — музыка как форма присутствия, когда все остальные формы под вопросом.
◾️ Spotify ◾️YouTube
#левант #сирия #плейлист #женские_частоты
С начала войны в 2011 году из Сирии уехало около 5 миллионов человек. Когда в прошлом декабре пал режим Асада (все еще хочется себя ущипнуть от этого факта), на секунду показалось, что страна выдохнет и люди начнут возвращаться. Но вместо свободы — новая неопределенность. На смену диктатуре пришли группировки, часто еще более нетерпимые к женскому голосу.
Для многих религиозных фундаменталистов само женское музыкальное высказывание остается табу. В новом правительстве Сирии есть целая одна женщина, и это уже считается достижением. Так что не факт, что для независимых музыканток карьерный трек изменится — как и раньше, это либо тишина, либо творчество в подполье, либо эмиграция.
🪬 На этом фоне интересно проследить, как шесть героинь материала — разбросанных теперь по разным континентам — находят способы сохранять связь с родиной через творчество:
— Линн Адиб (Bedouin Burger и другие проекты) соединяет авангард, джаз и бедуинские песнопения, создавая многослойное полотно, где традиционное и экспериментальное звучат равноправно
— Фатен Канаан использует синтезаторы как инструменты памяти, воссоздавая звуковые ландшафты утраченной родины
— Диана Аззуз разбирает на кусочки и собирает заново клубные биты — и себя в них
— Тавра выплескивает через хип-хоп гнев и нежность
— Самах Абдулхамид (Arablab) находит неожиданный резонатор для ближневосточных мотивов — мексиканский джаз-рок
— Noise Diva ищет опору в наэлектризованном синти-попе
Что цепляет — так это их отказ как от самоэкзотизации, так и от полной ассимиляции. Никто не играет роль “аутентичного Востока” для западной публики, но и не растворяется в чужой культуре полностью. Каждая находит себя в искренности — не в том, что хорошо продается, а что хорошо отвечает внутренним потребностям. Музыка для этих артисток становится той самой безопасной территорией, на которой можно существовать целиком, без внутренних расколов — и не рисковать быть с нее изгнанной.
🎧 Собрала плейлист с треками всех упомянутых сирийских исполнительниц и добавила еще несколько не менее интересных. Получилось разнообразно, от джаз-фолка до техно, но с общим, как мне кажется, настроением — музыка как форма присутствия, когда все остальные формы под вопросом.
◾️ Spotify ◾️YouTube
#левант #сирия #плейлист #женские_частоты
09.04.202508:18
(2/2) Давайте разберемся: что это вообще за пение такое?
Начало выше 👆👆👆
📎 Горловое пение — это когда человек издает одновременно два звука или даже больше. Первый — устойчивый, басовый, идет из груди. Второй накладывается поверх: чтобы его выделить, исполнитель управляет ртом, языком, губами, дыханием; буквально вылепливает нужный обертон. Получается как бы звук внутри звука: основной голос идет из диафрагмы, а второй рождается в горле, на связках.
Такое пение встречается в разных уголках мира: у тувинцев (основные разновидности называются хоомей, сыгыт, каргыраа), у якутов, у алтайцев, у монголов, у инуитов, у народа коса в Южной Африке. Почти везде оно связано с природой, кочевым бытом и ритуальными практиками. С его помощью подражали окружающему миру: свисту ветра, щебету птиц, блеянию барашка.
У башкир есть своя версия — узляу. Тут я, конечно, не претендую на экспертность, сами башкиры и этномузыкологи расскажут точнее. Насколько я понимаю, узляу напоминает тувинский хоомей, хотя есть отличия. Например, башкирские исполнители умеют одновременно петь в этой технике и играть на флейте курай (вот видео). Или — как в треке "Homay" — читать рэп. Эффект поразительный: один человек звучит как ансамбль.
Фем-привет: и у башкир, и у тувинцев горловым пением исторически занимались мужчины — якобы резонанс дурно влияет на репродуктивные способности женского организма. У инуитов это искусство, наоборот, практиковали преимущественно женщины. Причем пели они попарно, стоя друг напротив друга, держась за плечи и используя дыхание и голос как ритм. Это называлось катаджак и скорее походило на игру: кто из двух собьется или засмеется первой, та и проиграла.
Но почему же это все так хорошо сочетается с электроникой? Как мне кажется, дело вот в чем:
1. Тембральная плотность
Горловое пение уже само по себе звучит как живой аналог синтезатора, полноценный и самодостаточный, — в нем есть обертоны, плотный бас, чистые верха и неожиданные тембральные переходы. Для саунд-дизайна это просто золото.
2. Трансовая природа
И горловое пение, и электроника построены на повторяющихся циклах. Это один и тот же язык ритма и наслоений — с гипнотическим эффектом. В горловом пении сам принцип "фиксированный низ + движущийся верх" воспринимается как один длинный повторяющийся паттерн, почти как басовый луп в электронике.
3. Ритуальность
Горловое пение связано с шаманскими практиками, а рейвы — со своими ритуалами: танец до изнеможения, дым, свет, измененные состояния. Эти традиции родом из разных миров, но оказывают похожее воздействие.
🌀 Кого еще послушать — в традиционном звучании и за его пределами:
— Конгар-оол Ондар — легенда хоомея, выступал с Фрэнком Заппой и кем только не
— Сайнхо Намчылак — мама тувинского авангарда
— Huun-Huur-Tu — главные популяризаторы тувинского вокала
— Tyva Kyzy — первая тувинская женская группа в этой технике
— The Hu — монгольский горловой метал
— Батзориг Ваанчиг — монгольский певец, завирусился и даже попал в сериал Netflix
— Уммет Озджан — голландско-турецкий продюсер, внедряющий горловое пение в EDM, в том числе с замечательной сибирской группой Otyken.
Есть, пожалуй, некоторая ирония в том, что музыка, созданная для диалога с природой, теперь звучит через наушники в городских джунглях. И что-то в ней по-прежнему отзывается в нас на глубинном уровне — "Homay" тому доказательство.
#тюркская_музыка #горловое_пение
Начало выше 👆👆👆
📎 Горловое пение — это когда человек издает одновременно два звука или даже больше. Первый — устойчивый, басовый, идет из груди. Второй накладывается поверх: чтобы его выделить, исполнитель управляет ртом, языком, губами, дыханием; буквально вылепливает нужный обертон. Получается как бы звук внутри звука: основной голос идет из диафрагмы, а второй рождается в горле, на связках.
Такое пение встречается в разных уголках мира: у тувинцев (основные разновидности называются хоомей, сыгыт, каргыраа), у якутов, у алтайцев, у монголов, у инуитов, у народа коса в Южной Африке. Почти везде оно связано с природой, кочевым бытом и ритуальными практиками. С его помощью подражали окружающему миру: свисту ветра, щебету птиц, блеянию барашка.
У башкир есть своя версия — узляу. Тут я, конечно, не претендую на экспертность, сами башкиры и этномузыкологи расскажут точнее. Насколько я понимаю, узляу напоминает тувинский хоомей, хотя есть отличия. Например, башкирские исполнители умеют одновременно петь в этой технике и играть на флейте курай (вот видео). Или — как в треке "Homay" — читать рэп. Эффект поразительный: один человек звучит как ансамбль.
Фем-привет: и у башкир, и у тувинцев горловым пением исторически занимались мужчины — якобы резонанс дурно влияет на репродуктивные способности женского организма. У инуитов это искусство, наоборот, практиковали преимущественно женщины. Причем пели они попарно, стоя друг напротив друга, держась за плечи и используя дыхание и голос как ритм. Это называлось катаджак и скорее походило на игру: кто из двух собьется или засмеется первой, та и проиграла.
Но почему же это все так хорошо сочетается с электроникой? Как мне кажется, дело вот в чем:
1. Тембральная плотность
Горловое пение уже само по себе звучит как живой аналог синтезатора, полноценный и самодостаточный, — в нем есть обертоны, плотный бас, чистые верха и неожиданные тембральные переходы. Для саунд-дизайна это просто золото.
2. Трансовая природа
И горловое пение, и электроника построены на повторяющихся циклах. Это один и тот же язык ритма и наслоений — с гипнотическим эффектом. В горловом пении сам принцип "фиксированный низ + движущийся верх" воспринимается как один длинный повторяющийся паттерн, почти как басовый луп в электронике.
3. Ритуальность
Горловое пение связано с шаманскими практиками, а рейвы — со своими ритуалами: танец до изнеможения, дым, свет, измененные состояния. Эти традиции родом из разных миров, но оказывают похожее воздействие.
🌀 Кого еще послушать — в традиционном звучании и за его пределами:
— Конгар-оол Ондар — легенда хоомея, выступал с Фрэнком Заппой и кем только не
— Сайнхо Намчылак — мама тувинского авангарда
— Huun-Huur-Tu — главные популяризаторы тувинского вокала
— Tyva Kyzy — первая тувинская женская группа в этой технике
— The Hu — монгольский горловой метал
— Батзориг Ваанчиг — монгольский певец, завирусился и даже попал в сериал Netflix
— Уммет Озджан — голландско-турецкий продюсер, внедряющий горловое пение в EDM, в том числе с замечательной сибирской группой Otyken.
Есть, пожалуй, некоторая ирония в том, что музыка, созданная для диалога с природой, теперь звучит через наушники в городских джунглях. И что-то в ней по-прежнему отзывается в нас на глубинном уровне — "Homay" тому доказательство.
#тюркская_музыка #горловое_пение
09.04.202508:18
Как завирусился башкирский узляу
Трек "Homay" башкирской группы Ay Yola собрал уже больше 8 миллионов просмотров на YouTube и космические цифры на других платформах — и это просто огнище огненное. Дело не только в том, что мифология и фольклор не самого медийного народа оказались в центре внимания (хотя и это радует), а еще и в том, что песня каким-то непостижимым образом задевает совсем разных людей.
Ради пруфа загляните в комментарии под видео, там отдельный космос: тюркоязычные народы посылают друг другу саламы и благодарят за прикосновение к стихии и духу предков, а прочие радуются, что взлетел клип, где нет “понтов со всякими тачками" и "красиво без полуголых теток".
Успех "Homay" — вполне заслуженный. Сошлось все: мощная мелодия, текст, в котором оживают мифические образы (и да, слушатели его реально переводят), видеоряд без клише и харизматичная вокалистка, у которой и взгляд, и стать — как у героини эпоса.
Помогает и то, что мелодически "Homay" прост и доступен: это поп с электронной фактурой, качающим битом и легким уклоном в синтвейв. В треке звучат традиционные инструменты кочевых тюркских народов: курай,домбра, кубыз саз (спасибо Радифу Кашапову за исправление!). А ближе к концу трека появляется узляу, башкирское горловое пение, редкая, сложная и почти забытая техника вокала. На этом месте музыку совсем разрывает, а песня как будто проваливается в языческое прошлое.
И вот тут становится особенно интересно. Зачем горловое пение современной поп-музыке — и почему оно так точно попадает в нерв сегодняшнего звука?
Продолжение ниже👇👇👇(1/2)
#тюркская_музыка #горловое_пение
Трек "Homay" башкирской группы Ay Yola собрал уже больше 8 миллионов просмотров на YouTube и космические цифры на других платформах — и это просто огнище огненное. Дело не только в том, что мифология и фольклор не самого медийного народа оказались в центре внимания (хотя и это радует), а еще и в том, что песня каким-то непостижимым образом задевает совсем разных людей.
Ради пруфа загляните в комментарии под видео, там отдельный космос: тюркоязычные народы посылают друг другу саламы и благодарят за прикосновение к стихии и духу предков, а прочие радуются, что взлетел клип, где нет “понтов со всякими тачками" и "красиво без полуголых теток".
Успех "Homay" — вполне заслуженный. Сошлось все: мощная мелодия, текст, в котором оживают мифические образы (и да, слушатели его реально переводят), видеоряд без клише и харизматичная вокалистка, у которой и взгляд, и стать — как у героини эпоса.
Помогает и то, что мелодически "Homay" прост и доступен: это поп с электронной фактурой, качающим битом и легким уклоном в синтвейв. В треке звучат традиционные инструменты кочевых тюркских народов: курай,
И вот тут становится особенно интересно. Зачем горловое пение современной поп-музыке — и почему оно так точно попадает в нерв сегодняшнего звука?
Продолжение ниже👇👇👇(1/2)
#тюркская_музыка #горловое_пение
08.04.202509:24
Привет! Eastopia снова на связи 🐈⬛
Наверное, многие уже решили, что этот канал окончательно ушел в тишину. Но я опять здесь — и у меня есть силы делать красиво. Почему была пауза в два с половиной года? Потому что жизнь, войны, эмиграция, работа. Многое пришлось устраивать заново, хотя тысячам людей эти перемены дались несравнимо тяжелее и трагичнее. Бывало, происходящее заглушало настолько, что слов не оставалось ни на что совсем.
Для тех, с кем мы не знакомы, я — Наташа Югринова, и я все еще не могу пройти мимо свежего альбома иранских электронщиков или индонезийского дроуна. Я рассказываю и размышляю о музыке Востока: от Северной Африки до Японии. За последние два года я успела придумать и прочитать курс лекций об этой музыке для студентов, узнать кучу всего нового, собрать уйму интересностей — и очень хочу вам все это показать.
Eastopia становится другой: в ней будет меньше обзоров на альбомы, зато больше маршрутов и историй. Постараюсь, как и раньше, выдерживать тон без экзотизации и прочих колониальных приколов. Восток ведь не требует романтизации, он интересен сам по себе, его хочется познавать, а не мифологизировать.
А еще открываю комменты. Приносите свои находки, задавайте вопросы, спорьте, если захочется. Если вы оставались со мной все это время — вы невероятны 🖤 Если только нашли этот канал — добро пожаловать.
Yallah!
Наверное, многие уже решили, что этот канал окончательно ушел в тишину. Но я опять здесь — и у меня есть силы делать красиво. Почему была пауза в два с половиной года? Потому что жизнь, войны, эмиграция, работа. Многое пришлось устраивать заново, хотя тысячам людей эти перемены дались несравнимо тяжелее и трагичнее. Бывало, происходящее заглушало настолько, что слов не оставалось ни на что совсем.
Для тех, с кем мы не знакомы, я — Наташа Югринова, и я все еще не могу пройти мимо свежего альбома иранских электронщиков или индонезийского дроуна. Я рассказываю и размышляю о музыке Востока: от Северной Африки до Японии. За последние два года я успела придумать и прочитать курс лекций об этой музыке для студентов, узнать кучу всего нового, собрать уйму интересностей — и очень хочу вам все это показать.
Eastopia становится другой: в ней будет меньше обзоров на альбомы, зато больше маршрутов и историй. Постараюсь, как и раньше, выдерживать тон без экзотизации и прочих колониальных приколов. Восток ведь не требует романтизации, он интересен сам по себе, его хочется познавать, а не мифологизировать.
А еще открываю комменты. Приносите свои находки, задавайте вопросы, спорьте, если захочется. Если вы оставались со мной все это время — вы невероятны 🖤 Если только нашли этот канал — добро пожаловать.
Yallah!
09.12.202412:56
🖤🙏🕊
05.09.202311:11
maya ongaku “Approach to Anima” (2023) / Mong Tong “Tao Fire 道火” (2023)
После прошлого поста подписчики из разных городов сообщили, что норума (это когда площадки в Токио и других японских метрополиях заставляют музыкантов выкупать билеты на собственные концерты) до сих пор практикуется и в российских клубах, особенно если исполнители молодые и неизвестные и гарантировать, что придет толпа, не могут. Немножко дичь, потому что главное отличие японской модели вот в чем: площадки, помимо того что требуют депозиты, предоставляют все необходимое для выступления — от какого-нибудь редкого кабеля до звукорежиссера, который не исчезнет после саундчека. Но, понятно, и денег они берут больше.
Настолько больше, что многих музыкантов в Японии это ужасно бесит и они пытаются придумать альтернативы. Лейбл Guruguru Brain, который создали участники Kikagaku Moyo, появился как раз в противовес норума. В 2013-2014 годах музыканты раз в месяц устраивали в Токио тематические вечеринки Tokyo Psych Fest, куда звали играть как других японцев, так и группы из Индонезии и Таиланда. А потом решили опубликовать сборник с их треками и открыли под это дело лейбл. Сейчас он размещается в Амстердаме и выпускает музыку, которая, по ощущениям, прямо продолжает психоделический саунд Kikagaku Moyo. Вот, например, две группы, которые издали свои альбомы на Guruguru Brain этим летом, а в прошлом обе они открывали концерты Kikagaku Moyo.
maya ongaku “Approach to Anima” (2023)
Небольшой остров Эносима — излюбленный маршрут выходного дня для многих токийцев, примерно как Бююкада для стамбульцев: идиллическая гавань в 50 км от Токио с ботаническим садом, маяком и пещерами. Группа maya ongaku (саксофон, гитара, всяческая традиционная перкуссия) отсюда родом, и ее звук как будто тоже эндемик — разморенный на солнце фолк-джаз, в котором все время что-то тихо плещется, журчит и незаметно расцветает. Мне эти песни напоминают о группе ifwe, только с дзен-принятием вместо светлой грусти между строчек.
◾️Spotify◾️Apple ◾️Яндекс Музыка ◾️YouTube Music ◾️Tidal ◾️ Bandcamp
Mong Tong “Tao Fire 道火” (2023)
Братья Хом Ю и Джиун Чи из Тайбэя играют на дешевых винтажных синтезаторах и гитаре, сэмплируют старые телешоу и видеоигры, зачитываются бульварными журналами 1980-х про мистику и оккультизм и выступают с завязанными повязками глазами — словом, делают все, чтобы не смотреть в глаза современности. При этом музыка их, наоборот, вполне подчиняется призыву carpe diem, точнее говоря, бесцеремонно хватает этот самый diem за шиворот и тащит куда-то в будущее. “Tao Fire 道火” — это пландерфонический коллаж тайваньского фолка и тай-попа, неопсиходелии в духе Sun Araw и Magic Lantern, рока и брейкбита. Звучит он слегка параноидально — как если бы в пустом караоке-баре вдруг ожил экран и заиграл минус. Ощущения усиливают полевые записи с типичных тайваньских похорон с нанятыми плакальщиками и стриптизершами (есть такая традиция), или, например, сэмпл радиопередачи Ханны из Ханоя, вьетнамской пропагандистки, убеждавшей американских солдат сложить оружие (к солдатам она обращается как к G.I. Joe, а ведь G.I. — это еще и Ghost Island, остров призраков, как называют Тайвань китайцы). Очень интересная запись, хорошо описывающая настроения людей, всю жизнь проживших на пороховой бочке.
◾️Spotify◾️Apple ◾️Яндекс Музыка ◾️YouTube Music ◾️Tidal ◾️ Bandcamp
После прошлого поста подписчики из разных городов сообщили, что норума (это когда площадки в Токио и других японских метрополиях заставляют музыкантов выкупать билеты на собственные концерты) до сих пор практикуется и в российских клубах, особенно если исполнители молодые и неизвестные и гарантировать, что придет толпа, не могут. Немножко дичь, потому что главное отличие японской модели вот в чем: площадки, помимо того что требуют депозиты, предоставляют все необходимое для выступления — от какого-нибудь редкого кабеля до звукорежиссера, который не исчезнет после саундчека. Но, понятно, и денег они берут больше.
Настолько больше, что многих музыкантов в Японии это ужасно бесит и они пытаются придумать альтернативы. Лейбл Guruguru Brain, который создали участники Kikagaku Moyo, появился как раз в противовес норума. В 2013-2014 годах музыканты раз в месяц устраивали в Токио тематические вечеринки Tokyo Psych Fest, куда звали играть как других японцев, так и группы из Индонезии и Таиланда. А потом решили опубликовать сборник с их треками и открыли под это дело лейбл. Сейчас он размещается в Амстердаме и выпускает музыку, которая, по ощущениям, прямо продолжает психоделический саунд Kikagaku Moyo. Вот, например, две группы, которые издали свои альбомы на Guruguru Brain этим летом, а в прошлом обе они открывали концерты Kikagaku Moyo.
maya ongaku “Approach to Anima” (2023)
Небольшой остров Эносима — излюбленный маршрут выходного дня для многих токийцев, примерно как Бююкада для стамбульцев: идиллическая гавань в 50 км от Токио с ботаническим садом, маяком и пещерами. Группа maya ongaku (саксофон, гитара, всяческая традиционная перкуссия) отсюда родом, и ее звук как будто тоже эндемик — разморенный на солнце фолк-джаз, в котором все время что-то тихо плещется, журчит и незаметно расцветает. Мне эти песни напоминают о группе ifwe, только с дзен-принятием вместо светлой грусти между строчек.
◾️Spotify◾️Apple ◾️Яндекс Музыка ◾️YouTube Music ◾️Tidal ◾️ Bandcamp
Mong Tong “Tao Fire 道火” (2023)
Братья Хом Ю и Джиун Чи из Тайбэя играют на дешевых винтажных синтезаторах и гитаре, сэмплируют старые телешоу и видеоигры, зачитываются бульварными журналами 1980-х про мистику и оккультизм и выступают с завязанными повязками глазами — словом, делают все, чтобы не смотреть в глаза современности. При этом музыка их, наоборот, вполне подчиняется призыву carpe diem, точнее говоря, бесцеремонно хватает этот самый diem за шиворот и тащит куда-то в будущее. “Tao Fire 道火” — это пландерфонический коллаж тайваньского фолка и тай-попа, неопсиходелии в духе Sun Araw и Magic Lantern, рока и брейкбита. Звучит он слегка параноидально — как если бы в пустом караоке-баре вдруг ожил экран и заиграл минус. Ощущения усиливают полевые записи с типичных тайваньских похорон с нанятыми плакальщиками и стриптизершами (есть такая традиция), или, например, сэмпл радиопередачи Ханны из Ханоя, вьетнамской пропагандистки, убеждавшей американских солдат сложить оружие (к солдатам она обращается как к G.I. Joe, а ведь G.I. — это еще и Ghost Island, остров призраков, как называют Тайвань китайцы). Очень интересная запись, хорошо описывающая настроения людей, всю жизнь проживших на пороховой бочке.
◾️Spotify◾️Apple ◾️Яндекс Музыка ◾️YouTube Music ◾️Tidal ◾️ Bandcamp
28.08.202313:47
Оказывается, в японской концертной индустрии существует странная практика норума ノルマ — когда музыканту, чтобы где-либо выступить, нужно заранее выкупить определенное количество билетов на свой собственный концерт. Это обеспечивает минимальную выручку для площадки, даже если ни один зритель не придет. В крупных городах вроде Токио к такому механизму прибегают практически все площадки, даже андеграундные райбухаусу (“живые дома”, крохотные бары со сценой и аппаратурой). Обычно музыканты вынуждены выкупать 15-20 билетов, и при цене от 3000 йен (около 20 долларов) за вход общая сумма составляет минимум $300-400 за получасовой слот в расписании.
Из-за этой практики в мегаполисах невозможен, скажем, британский или американский сценарий, когда плохонькая группа постепенно набирает аудиторию и совершенствует навыки игры за счет постоянных выступлений (а заодно сразу понимает, какая музыка той заходит, а какая нет; см. весь постпанк или гранж). Если ты молодая и неизвестная группа в Токио, — не big in Japan — ты должна все время держать в голове риск пустого зала. Да и в целом тебе приходится до последнего сидеть на репетиционной точке, а не выступать, ведь частые концерты ложатся на музыкантов тяжелым финансовым грузом. Любопытная деталь: слово “норума” пришло в японский корпоративный язык из русского — это “норма”, некая рабочая или производственная квота.
Разумеется, у этой практики появились и свои антагонисты, например, токийская группа Kikagaku Moyo. В 2012 году, когда группа едва сформировалась, она стала принципиально выступать только на улицах. Так она повышала шансы быть услышанной и не попасть в долговую яму. Группа играла психоделический фолк-рок и ее джемы растягивались на несколько часов. На улицах музыканты постепенно знакомились с промоутерами из других стран — и вместо того, чтобы копить деньги на покорение локальной сцены, решили отправиться в мировой тур.
Десять лет спустя, издав пять альбомов и объездив весь мир, включая фестивали «Боль» и Glastonbury (да, выяснилось, что в других странах площадки платят артисту, а не наоборот), группа распалась. Сейчас она хочет, чтобы мир услышал других представителей азиатской психоделии, и открыла под эту задачу собственный лейбл Guruguru Brain. В следующем посте — чуть подробнее про последние релизы лейбла.
Из-за этой практики в мегаполисах невозможен, скажем, британский или американский сценарий, когда плохонькая группа постепенно набирает аудиторию и совершенствует навыки игры за счет постоянных выступлений (а заодно сразу понимает, какая музыка той заходит, а какая нет; см. весь постпанк или гранж). Если ты молодая и неизвестная группа в Токио, — не big in Japan — ты должна все время держать в голове риск пустого зала. Да и в целом тебе приходится до последнего сидеть на репетиционной точке, а не выступать, ведь частые концерты ложатся на музыкантов тяжелым финансовым грузом. Любопытная деталь: слово “норума” пришло в японский корпоративный язык из русского — это “норма”, некая рабочая или производственная квота.
Разумеется, у этой практики появились и свои антагонисты, например, токийская группа Kikagaku Moyo. В 2012 году, когда группа едва сформировалась, она стала принципиально выступать только на улицах. Так она повышала шансы быть услышанной и не попасть в долговую яму. Группа играла психоделический фолк-рок и ее джемы растягивались на несколько часов. На улицах музыканты постепенно знакомились с промоутерами из других стран — и вместо того, чтобы копить деньги на покорение локальной сцены, решили отправиться в мировой тур.
Десять лет спустя, издав пять альбомов и объездив весь мир, включая фестивали «Боль» и Glastonbury (да, выяснилось, что в других странах площадки платят артисту, а не наоборот), группа распалась. Сейчас она хочет, чтобы мир услышал других представителей азиатской психоделии, и открыла под эту задачу собственный лейбл Guruguru Brain. В следующем посте — чуть подробнее про последние релизы лейбла.
09.08.202309:53
В понедельник умер Эркин Корай — батя анатолийского рока, психоделический властелин Турции, человек, без которого современная музыка этой страны звучала бы совсем-совсем иначе. Ему было 82; умер он в Торонто, где жил последние годы, от заболевания легких. «Даже не удивительно, что у него неизлечимая болезнь, — написала его дочь Дамла Корай. — Папа всегда во всем оставался человеком крайностей» (ох, нелегкие видимо у них были отношения).
Биографию Корая часто излагают в ключе его революционного характера и новаторства. И тут действительно есть что вспомнить: он первым в Турции начал играть рок-н-ролл, первым подключил к усилителю электрогитару, а позже и багламу (большой саз), первым издал рок-пластинку на турецком языке, первым открыл рок-клуб в Стамбуле, первым стал носить длинные волосы как у битников — и одним из первых же получил за это ножом по ребрам. Но самое главное, он первым же понял, что турецкая музыка не должна стремиться к западному звучанию. Бездонный колодец с вдохновением обнаружился прямо рядом с домом, в родном турецком фолке и в музыке арабеск, сентиментальной эстраде с арабскими влияниями, которую обожал рабочий класс.
Корай стартовал как человек привилегированный. Подростком он ходил в престижный лицей, после армии уехал в Гамбург, собрал там группу, ходил на концерты обожаемых рок-музыкантов, жил духом и словом европейской богемы. Но потом вернулся, чтобы стать пророком в своем отечестве. Корай начинал с перепевок западных хитов, но потом стал писать песни сам и аранжировать народные мелодии (а с 1970-х и арабеск-шлягеры). Именно благодаря ему в томительные песни о любви, которые так любят анатолийцы, пришла темная и мощная энергия рок-н-ролла. Причем у Эркина-баба получилось невероятное: самые его психоделические, мелодически сложные, перетянутые саунд-эффектами песни становились хитами и продавались колоссальными тиражами. Вот, например, песня, у которой больше всего прослушиваний на Spotify — практически сидбарреттовская «Seni Her Gördüğümde».
Есть известная история про то, как он хотел познакомиться с Джоном Ленноном, и ему это удалось в 1970 году в Каннах. Эркин Корай догнал Леннона, сопровождаемого папарацци, на улице, что-то шепнул ему на ухо — и тот пригласил его на завтрак к себе в отель. На фотографии, сделанной в тот день, довольный Корай сидит вместе с Йоко Оно и Ленноном, показывает «Викторию» пальцами; он только что сыграл главному битлу на планете свою песню «Mesafeler». Вот таким и хочется его запомнить.
Биографию Корая часто излагают в ключе его революционного характера и новаторства. И тут действительно есть что вспомнить: он первым в Турции начал играть рок-н-ролл, первым подключил к усилителю электрогитару, а позже и багламу (большой саз), первым издал рок-пластинку на турецком языке, первым открыл рок-клуб в Стамбуле, первым стал носить длинные волосы как у битников — и одним из первых же получил за это ножом по ребрам. Но самое главное, он первым же понял, что турецкая музыка не должна стремиться к западному звучанию. Бездонный колодец с вдохновением обнаружился прямо рядом с домом, в родном турецком фолке и в музыке арабеск, сентиментальной эстраде с арабскими влияниями, которую обожал рабочий класс.
Корай стартовал как человек привилегированный. Подростком он ходил в престижный лицей, после армии уехал в Гамбург, собрал там группу, ходил на концерты обожаемых рок-музыкантов, жил духом и словом европейской богемы. Но потом вернулся, чтобы стать пророком в своем отечестве. Корай начинал с перепевок западных хитов, но потом стал писать песни сам и аранжировать народные мелодии (а с 1970-х и арабеск-шлягеры). Именно благодаря ему в томительные песни о любви, которые так любят анатолийцы, пришла темная и мощная энергия рок-н-ролла. Причем у Эркина-баба получилось невероятное: самые его психоделические, мелодически сложные, перетянутые саунд-эффектами песни становились хитами и продавались колоссальными тиражами. Вот, например, песня, у которой больше всего прослушиваний на Spotify — практически сидбарреттовская «Seni Her Gördüğümde».
Есть известная история про то, как он хотел познакомиться с Джоном Ленноном, и ему это удалось в 1970 году в Каннах. Эркин Корай догнал Леннона, сопровождаемого папарацци, на улице, что-то шепнул ему на ухо — и тот пригласил его на завтрак к себе в отель. На фотографии, сделанной в тот день, довольный Корай сидит вместе с Йоко Оно и Ленноном, показывает «Викторию» пальцами; он только что сыграл главному битлу на планете свою песню «Mesafeler». Вот таким и хочется его запомнить.
से पुनः पोस्ट किया:
Kit
02.08.202312:24
Африканская музыка может звучать непривычно для нашего уха, но она стоит того, чтобы быть услышанной. К письму Kit, которое посвящено Африке, мы подготовили плейлист с современными песнями континента. Его составила Наташа Югринова, главный редактор издания «Джазист» и автор телеграм-канала Eastopia. Вот что она рассказывает:
〜(^‿^〜）♪♪
Обычно в канале я затрагиваю музыку нескольких стран Северной Африки — Туниса, Алжира, Египта, Ливии и Марокко. При этом в остальных частях африканского континента происходит не меньше всего интересного — правда, к сожалению, музыка из этого региона далеко не всегда доходит до западного слушателя и выходит за рамки локального феномена.
Этим плейлистом я хотела показать огромное и многообразное музыкальное наследие Африки. Оно сегодня не только сохраняет традиции, но и открывается музыке со всего мира, переосмысляя свой звук. Поэтому в подборку я включила треки в разных стилях и жанрах — например, здесь есть камерунский хип-хоп, магрибский бас, конголезский афрофутуризм, руандийский фолк-рок и южноафриканский джаз.
Африканская музыка часто излучает энергию и радость. Она известна своим коллективным характером: в группах часто много участников, которые поют, как правило, хором и играют на десятке разных инструментов. Центральное место почти всегда занимают барабаны. Музыканты нередко исполняют сложные ритмические рисунки, играя на ударных инструментах одновременно друг с другом. Так рождается полиритмия, которая побуждает нас танцевать. Именно такой настрой всеобщего танца я хотела передать всем слушателям этого плейлиста.
Приятного прослушивания и погружения в африканскую атмосферу!
Слушайте плейлист для Spotify по ссылке.
〜(^‿^〜）♪♪
Обычно в канале я затрагиваю музыку нескольких стран Северной Африки — Туниса, Алжира, Египта, Ливии и Марокко. При этом в остальных частях африканского континента происходит не меньше всего интересного — правда, к сожалению, музыка из этого региона далеко не всегда доходит до западного слушателя и выходит за рамки локального феномена.
Этим плейлистом я хотела показать огромное и многообразное музыкальное наследие Африки. Оно сегодня не только сохраняет традиции, но и открывается музыке со всего мира, переосмысляя свой звук. Поэтому в подборку я включила треки в разных стилях и жанрах — например, здесь есть камерунский хип-хоп, магрибский бас, конголезский афрофутуризм, руандийский фолк-рок и южноафриканский джаз.
Африканская музыка часто излучает энергию и радость. Она известна своим коллективным характером: в группах часто много участников, которые поют, как правило, хором и играют на десятке разных инструментов. Центральное место почти всегда занимают барабаны. Музыканты нередко исполняют сложные ритмические рисунки, играя на ударных инструментах одновременно друг с другом. Так рождается полиритмия, которая побуждает нас танцевать. Именно такой настрой всеобщего танца я хотела передать всем слушателям этого плейлиста.
Приятного прослушивания и погружения в африканскую атмосферу!
Слушайте плейлист для Spotify по ссылке.
01.05.202316:08
Praed “Kaf Afrit” (2023)
Вещи, которые я делала, слушая “Kaf Afrit” последние три дня:
— гуляла;
— HIIT-тренировку;
— трепала по голове подбежавшего ко мне щенка спаниеля;
— запекала брокколи с сыром;
— смотрела на цветущие каштаны;
— читала “Бобо” Линор Горалик и “Шамс аль-Маариф”, средневековый учебник по исламской магии.
Нет, серьезно, это музыка, которую невозможно остановить, раз включив и впустив в себя. Она несется и озвучивает любой твой шаг, и ты несешься вместе с нею, этот самый шаг ускоряя. Praed — берлино-ливанец Раэд Яссин и швейцарец Паэд Конка — лучше всего умеют передавать состояние угара, чехарды и свистопляски, и на “Kaf Afrit” они снова это делают мастерски.
Состояние это рождается в их музыке органически. Ведь в ее основе — подобранные на арабских улицах и свадьбах ритмы и мелодии, развинченные и пересобранные так, чтобы уложиться в задуманный дуэтом концепт. Чаще всего Раэд работает с египетским плясовым жанром чааби, гипертрофированной и скоростной поп-музыкой, которую он разгоняет еще сильнее и дополнительно укрепляет перкуссией. А кларнетист (и басист) Паэд делает движение этого локомотива менее линейным — его дудки льются свободным фри-джазовым потоком и рассказывают истории.
На “Kaf Afrit”, впрочем, Praed звучат несколько по-новому для себя. Возможно, дело как раз в концептуальных коннотациях альбома с “Шамс аль-Маариф” — книгой XIII века, где описываются связи между человеческим познанием и сознанием, Богом и вселенной. Один из моих любимых треков на альбоме, “Djinn Dance”, стартует с наполненного таинственностью синтезаторного аккорда и разворачивается в ядовитый, ломаный танец, который танцуется поневоле; вспышку страсбургской танцевальной чумы. Где, как не в таком танце, случаться духовным просветлениям — или смерти?
И в “Djinn Dance”, и в “The Spell”, и в финальной “Kaf Afrit” важную роль играют обложенные ревербом синтезаторы — мне кажется, на этом альбоме они стали центрифугой, в которой закручивается вся психоделическая атмосфера. Попискивающий кларнет, лютые саксофоны, дарбука с ее увесистыми гроздьями ритма — здешняя музыка собрана из десятков разбегающихся прочь звуковых слоев, она нарочно перегружена и избыточна, но при этом потрясающе интересна. Ее хочется разглядывать в лупу как страдающесредневековых персонажей на полотнах Босха. Praed, конечно, тоже художники. Прежними своими кистями и красками сумели нарисовать картину совсем другого характера — мистическую, головокружительную, интроспективную.
◾️Spotify ◾️Apple ◾️Bandcamp ◾️Яндекс Музыка ◾️YouTube Music ◾️Tidal
Вещи, которые я делала, слушая “Kaf Afrit” последние три дня:
— гуляла;
— HIIT-тренировку;
— трепала по голове подбежавшего ко мне щенка спаниеля;
— запекала брокколи с сыром;
— смотрела на цветущие каштаны;
— читала “Бобо” Линор Горалик и “Шамс аль-Маариф”, средневековый учебник по исламской магии.
Нет, серьезно, это музыка, которую невозможно остановить, раз включив и впустив в себя. Она несется и озвучивает любой твой шаг, и ты несешься вместе с нею, этот самый шаг ускоряя. Praed — берлино-ливанец Раэд Яссин и швейцарец Паэд Конка — лучше всего умеют передавать состояние угара, чехарды и свистопляски, и на “Kaf Afrit” они снова это делают мастерски.
Состояние это рождается в их музыке органически. Ведь в ее основе — подобранные на арабских улицах и свадьбах ритмы и мелодии, развинченные и пересобранные так, чтобы уложиться в задуманный дуэтом концепт. Чаще всего Раэд работает с египетским плясовым жанром чааби, гипертрофированной и скоростной поп-музыкой, которую он разгоняет еще сильнее и дополнительно укрепляет перкуссией. А кларнетист (и басист) Паэд делает движение этого локомотива менее линейным — его дудки льются свободным фри-джазовым потоком и рассказывают истории.
На “Kaf Afrit”, впрочем, Praed звучат несколько по-новому для себя. Возможно, дело как раз в концептуальных коннотациях альбома с “Шамс аль-Маариф” — книгой XIII века, где описываются связи между человеческим познанием и сознанием, Богом и вселенной. Один из моих любимых треков на альбоме, “Djinn Dance”, стартует с наполненного таинственностью синтезаторного аккорда и разворачивается в ядовитый, ломаный танец, который танцуется поневоле; вспышку страсбургской танцевальной чумы. Где, как не в таком танце, случаться духовным просветлениям — или смерти?
И в “Djinn Dance”, и в “The Spell”, и в финальной “Kaf Afrit” важную роль играют обложенные ревербом синтезаторы — мне кажется, на этом альбоме они стали центрифугой, в которой закручивается вся психоделическая атмосфера. Попискивающий кларнет, лютые саксофоны, дарбука с ее увесистыми гроздьями ритма — здешняя музыка собрана из десятков разбегающихся прочь звуковых слоев, она нарочно перегружена и избыточна, но при этом потрясающе интересна. Ее хочется разглядывать в лупу как страдающесредневековых персонажей на полотнах Босха. Praed, конечно, тоже художники. Прежними своими кистями и красками сумели нарисовать картину совсем другого характера — мистическую, головокружительную, интроспективную.
◾️Spotify ◾️Apple ◾️Bandcamp ◾️Яндекс Музыка ◾️YouTube Music ◾️Tidal
27.04.202316:13
Yalla Miku “Yalla Miku” (2023)
Штаб-квартира женевского лейбла Bongo Joe, где вышел этот альбом, расположена в колоритном месте — на узкой островной полоске, омываемой лазурными водами Роны. Отсюда открывается открыточный вид на первую линию часовых бутиков и офисов богатейших банков; в Москве аренду здесь могли бы позволить себе только очень богатые организации. Но слава у этого островка немного сквоттерская. Сюда приходят сидеть на траве, выпивать шабли и курить косяки все подряд: и экономные экспаты, и клошары, и левомыслящая молодежь.
Даже неудивительно, что группа Yalla Miku зародилась именно в этой точке города — в Женеве не так много мест, где свободно сталкиваются культуры, социальные группы и мнения. Сирил Йетерян, ее основатель и совладелец того самого лейбла Bongo Joe (а также одноименных винилового магазина и кафе), позвал в команду других европейцев — ударника Сирила Бонди, клавишницу Симону Обер и басиста Венсана Бертоле из хорошего ансамбля Orchester Tout Puissant Marcel Duchamp. И (где просыпается мой интерес) трех музыкантов-мигрантов — марокканца Анвара Бауна, играющего на гембри, перкуссиониста Али Бучаки из Алжира и Самюэля Адеса из Эритреи с диковинным инструментом крар, потерянным звеном эволюции между теркой для моркови по-корейски и электрогитарой.
Команда получилась разношерстная и разноголосая, причем до обескураживающей степени. Когда музыканты репетировали, “западное крыло” обычно задавало простой ритм 3/4 или 4/4 и синтезаторные пассажи, а “восточное”, ну или точнее африканское, работало с этой подложкой как считало нужным — иногда вообще от нее абстрагируясь.
Поэтому когда в первый раз слушаешь "Yalla Miku", надо привыкнуть к тому, что звук тут иногда как будто исходит из разных источников — ну как бывает, когда музыка играет одновременно в двух закладках браузера. А когда обе эти “закладки” вдруг органично сходятся в единой точке, поражаешься, насколько много у них на самом деле общего.
Хороший пример — композиция “Être Astre”, где из краут-рока и прог-фолка постепенно вырастает североафриканская гнауа. Сходства тут построены на медитативной ритмической основе всех этих жанров, а различия — на массе деталей, от языка (поют тут на французском и арабском) до инструментов.
Катарсис случается ровно тогда, когда контрастный душ Запада и Востока заканчивается, все участники ловят одно настроение и усиливают друг друга. Очень сильный, красочный и какой-то свободный духом альбом.
◾️Spotify ◾️Apple ◾️Bandcamp
Штаб-квартира женевского лейбла Bongo Joe, где вышел этот альбом, расположена в колоритном месте — на узкой островной полоске, омываемой лазурными водами Роны. Отсюда открывается открыточный вид на первую линию часовых бутиков и офисов богатейших банков; в Москве аренду здесь могли бы позволить себе только очень богатые организации. Но слава у этого островка немного сквоттерская. Сюда приходят сидеть на траве, выпивать шабли и курить косяки все подряд: и экономные экспаты, и клошары, и левомыслящая молодежь.
Даже неудивительно, что группа Yalla Miku зародилась именно в этой точке города — в Женеве не так много мест, где свободно сталкиваются культуры, социальные группы и мнения. Сирил Йетерян, ее основатель и совладелец того самого лейбла Bongo Joe (а также одноименных винилового магазина и кафе), позвал в команду других европейцев — ударника Сирила Бонди, клавишницу Симону Обер и басиста Венсана Бертоле из хорошего ансамбля Orchester Tout Puissant Marcel Duchamp. И (где просыпается мой интерес) трех музыкантов-мигрантов — марокканца Анвара Бауна, играющего на гембри, перкуссиониста Али Бучаки из Алжира и Самюэля Адеса из Эритреи с диковинным инструментом крар, потерянным звеном эволюции между теркой для моркови по-корейски и электрогитарой.
Команда получилась разношерстная и разноголосая, причем до обескураживающей степени. Когда музыканты репетировали, “западное крыло” обычно задавало простой ритм 3/4 или 4/4 и синтезаторные пассажи, а “восточное”, ну или точнее африканское, работало с этой подложкой как считало нужным — иногда вообще от нее абстрагируясь.
Поэтому когда в первый раз слушаешь "Yalla Miku", надо привыкнуть к тому, что звук тут иногда как будто исходит из разных источников — ну как бывает, когда музыка играет одновременно в двух закладках браузера. А когда обе эти “закладки” вдруг органично сходятся в единой точке, поражаешься, насколько много у них на самом деле общего.
Хороший пример — композиция “Être Astre”, где из краут-рока и прог-фолка постепенно вырастает североафриканская гнауа. Сходства тут построены на медитативной ритмической основе всех этих жанров, а различия — на массе деталей, от языка (поют тут на французском и арабском) до инструментов.
Катарсис случается ровно тогда, когда контрастный душ Запада и Востока заканчивается, все участники ловят одно настроение и усиливают друг друга. Очень сильный, красочный и какой-то свободный духом альбом.
◾️Spotify ◾️Apple ◾️Bandcamp
रिकॉर्ड
21.04.202523:59
1.7Kसदस्य12.04.202523:59
33उद्धरण सूचकांक12.04.202523:59
327प्रति पोस्ट औसत दृश्य22.04.202514:53
0प्रति विज्ञापन पोस्ट औसत दृश्य10.04.202523:59
9.79%ER04.04.202516:35
20.06%ERRअधिक कार्यक्षमता अनलॉक करने के लिए लॉगिन करें।
