UZNIK TV
ПРО ТЮРЬМУ ###
TGlist रेटिंग
0
0
प्रकारसार्वजनिक
सत्यापन
असत्यापितविश्वसनीयता
अविश्वसनीयस्थान
भाषाअन्य
चैनल निर्माण की तिथिТрав 04, 2022
TGlist में जोड़ा गया
Квіт 19, 2025समूह "UZNIK TV" में नवीनतम पोस्ट
18.04.202520:40
Иногда испытание продолжается, даже когда ты думаешь, что оно уже позади…
Продолжение следует⏳
Продолжение следует⏳
18.04.202520:40
Я сидел в зале суда. Всё внутри было напряжено до предела. Будто весь мир застыл, затаив дыхание. Судья держал в руках мой приговор и читал его, а я разговаривал с Тем, Кто действительно решает.
Я уповал на Аллаха. Всем сердцем. Я знал— ни один человек не способен мне помочь.
Я делал дуа. Искренне, с полной убеждённостью, что Он слышит.
Судья читал и читал. Его голос звучал где-то далеко, как сквозь воду.
Я Услышал свой приговор как раз в тот момент, когда делал дуа.
— Такой-то приговаривается к лишению свободы сроком на 3 года с отбыванием наказания в колонии строгого режима, а также к одному году ограничения свободы.
Я просто застыл. Был в шоке. И вдруг… весь зал взорвался радостью. Все ликовали, плакали от счастья. И я сам был настолько счастлив в тот момент, что трудно передать словами. Аллах дал мне больше, чем я просил. Все дуа, которые я произносил — все были услышаны и приняты Господом миров. Даже сейчас, вспоминая ту минуту, сердце наполняется радостью. Аллах показал мне: какой бы невозможной ни казалась ситуация — помощь обязательно придёт.
Мама подошла ко мне и сказала:
— Сынок, подумай сам, три года — это ведь всё равно немало. Особенно, когда ты ничего не сделал, чтобы заслужить такой срок. Мы радуемся, хоть и знаем, что ты невиновен.
Я просто улыбнулся, поцеловал ей руку. Она радовалась вместе со мной, хотя в её глазах всё ещё была тревога — ведь впереди оставалось ещё больше двух лет заключения. На тот момент я уже отсидел меньше года, и те оставшиеся два года и несколько месяцев для меня вообще не казалось проблемой. Я смеясь говорил:
— Эти два года я на одной ноге отсижу, мама!)))
Всех начали выводить, и меня тоже. Мы шли к автозаку. Вдруг я услышал крик брата и двоюродного брата— они просили дать им попрощаться со мной. Их впустили. Я уже сидел в машине, в наручниках, когда они подбежали, протянули руки через дверь. Я тоже хотел обнять их, но из-за наручников не смог — только дотронулся руками до их рук. Это прощание было коротким, но таким тёплым и дорогим.
Меня увезли в ИВС. Завели в прогулочный дворик, и один из братьев, сидящий в камере, окликнул меня через решётку:
— Сколько дали, брат?
Я ответил:
— Три года строгого режима.
Он громко крикнул:
— Аллаху акбар! — и начал кричать братьям, что мне дали три года. Все радовались, как будто это был их собственный приговор.
Меня завели в камеру. Я начал ждать свидания с мамой и, конечно, передачку с тёплой едой. В суде я попросил, чтобы мне принесли бургеры с картошкой — хотелось чего-то по-настоящему вольного и вкусного.
Прошло немного времени, и вдруг открывается дверь:
— Выходи, к тебе пришли.
Это были слова, которые согрели мою душу. Я был невероятно счастлив. Если меня сейчас спросят, какие дни в моей жизни были самыми радостными — этот день точно будет среди них.
Мама обняла меня, её глаза сияли.
— Я же говорила тебе, сынок… Аллах нам поможет!
Мы с ней посидели, поговорили, как будто на миг всё было по-прежнему. Потом пришло время прощаться. Мне сказали, что я останусь в ИВС ещё на две недели — это максимальный срок пребывания там по закону. Даже начальник ИВС был рад за меня, конвоиры и постовые поздравляли.
Эти две недели прошли спокойно. А затем меня перевели обратно в СИЗО, откуда предстоял этап — дорога в колонию строгого режима, где я должен был отбыть оставшуюся часть своего срока.
Но произошло то, чего боялись мои родные.
Прокуратура не согласилась с приговором.
Три года, по их мнению, — слишком мягкое наказание.
Они обжаловали решение.
Это означало одно: повторное разбирательство.
Но теперь — уже не один судья, а коллегия из трёх.
Новый суд, новый город, новое давление.
Я понимал: если жалобу примут, всё может пойти иначе.
То, что уже казалось завершённым, вдруг снова стало неопределённым.
Я снова остался один — лицом к неизвестности.
Я продолжал делать дуа.
Снова и снова просил Аллаха о помощи, как в тот первый день.
Ведь только Он способен изменить даже то, что кажется решённым.
Теперь все ждали их решения:
Примут ли жалобу? Или приговор останется в силе?
И пока я ждал ответа, внутри зрело понимание —
Я уповал на Аллаха. Всем сердцем. Я знал— ни один человек не способен мне помочь.
Я делал дуа. Искренне, с полной убеждённостью, что Он слышит.
Судья читал и читал. Его голос звучал где-то далеко, как сквозь воду.
Я Услышал свой приговор как раз в тот момент, когда делал дуа.
— Такой-то приговаривается к лишению свободы сроком на 3 года с отбыванием наказания в колонии строгого режима, а также к одному году ограничения свободы.
Я просто застыл. Был в шоке. И вдруг… весь зал взорвался радостью. Все ликовали, плакали от счастья. И я сам был настолько счастлив в тот момент, что трудно передать словами. Аллах дал мне больше, чем я просил. Все дуа, которые я произносил — все были услышаны и приняты Господом миров. Даже сейчас, вспоминая ту минуту, сердце наполняется радостью. Аллах показал мне: какой бы невозможной ни казалась ситуация — помощь обязательно придёт.
Мама подошла ко мне и сказала:
— Сынок, подумай сам, три года — это ведь всё равно немало. Особенно, когда ты ничего не сделал, чтобы заслужить такой срок. Мы радуемся, хоть и знаем, что ты невиновен.
Я просто улыбнулся, поцеловал ей руку. Она радовалась вместе со мной, хотя в её глазах всё ещё была тревога — ведь впереди оставалось ещё больше двух лет заключения. На тот момент я уже отсидел меньше года, и те оставшиеся два года и несколько месяцев для меня вообще не казалось проблемой. Я смеясь говорил:
— Эти два года я на одной ноге отсижу, мама!)))
Всех начали выводить, и меня тоже. Мы шли к автозаку. Вдруг я услышал крик брата и двоюродного брата— они просили дать им попрощаться со мной. Их впустили. Я уже сидел в машине, в наручниках, когда они подбежали, протянули руки через дверь. Я тоже хотел обнять их, но из-за наручников не смог — только дотронулся руками до их рук. Это прощание было коротким, но таким тёплым и дорогим.
Меня увезли в ИВС. Завели в прогулочный дворик, и один из братьев, сидящий в камере, окликнул меня через решётку:
— Сколько дали, брат?
Я ответил:
— Три года строгого режима.
Он громко крикнул:
— Аллаху акбар! — и начал кричать братьям, что мне дали три года. Все радовались, как будто это был их собственный приговор.
Меня завели в камеру. Я начал ждать свидания с мамой и, конечно, передачку с тёплой едой. В суде я попросил, чтобы мне принесли бургеры с картошкой — хотелось чего-то по-настоящему вольного и вкусного.
Прошло немного времени, и вдруг открывается дверь:
— Выходи, к тебе пришли.
Это были слова, которые согрели мою душу. Я был невероятно счастлив. Если меня сейчас спросят, какие дни в моей жизни были самыми радостными — этот день точно будет среди них.
Мама обняла меня, её глаза сияли.
— Я же говорила тебе, сынок… Аллах нам поможет!
Мы с ней посидели, поговорили, как будто на миг всё было по-прежнему. Потом пришло время прощаться. Мне сказали, что я останусь в ИВС ещё на две недели — это максимальный срок пребывания там по закону. Даже начальник ИВС был рад за меня, конвоиры и постовые поздравляли.
Эти две недели прошли спокойно. А затем меня перевели обратно в СИЗО, откуда предстоял этап — дорога в колонию строгого режима, где я должен был отбыть оставшуюся часть своего срока.
Но произошло то, чего боялись мои родные.
Прокуратура не согласилась с приговором.
Три года, по их мнению, — слишком мягкое наказание.
Они обжаловали решение.
Это означало одно: повторное разбирательство.
Но теперь — уже не один судья, а коллегия из трёх.
Новый суд, новый город, новое давление.
Я понимал: если жалобу примут, всё может пойти иначе.
То, что уже казалось завершённым, вдруг снова стало неопределённым.
Я снова остался один — лицом к неизвестности.
Я продолжал делать дуа.
Снова и снова просил Аллаха о помощи, как в тот первый день.
Ведь только Он способен изменить даже то, что кажется решённым.
Теперь все ждали их решения:
Примут ли жалобу? Или приговор останется в силе?
И пока я ждал ответа, внутри зрело понимание —
18.04.202520:38
УЗНИК история моей жизни ⛓️
21 часть👇
21 часть👇
16.04.202521:30
Я подошёл, обнял её крепко, она спросила меня дрожащим голосом, сынок тебе запросили 8 лет???
Я улыбнулся и ответил:
— Кто тебе это сказал?
— Адвокат. Он говорил, что ты просил его не говорить мне, но он не мог скрыть такую важную информацию от нас.
Я посмотрел на неё и сказал:
— Всё будет хорошо, мама. Что бы ни случилось — будь сильной. Не переживай за меня. Я пройду через всё это достойно, и сколько бы лет ни прошло — я вернусь, ин шаа Аллах.
Мама не сдержала слёз:
— Аллах не оставит тебя. Я всегда делаю за тебя дуа, каждый день встаю на тахаджуд и молюсь. Сынок, всё будет хорошо. Знаешь, раньше, когда у тебя был суд, я каждый раз шла туда с надеждой, что мы вернёмся домой вместе… Теперь я понимаю, насколько всё серьёзно. Но я так рада видеть, что ты держишься. Я знаю, что ты пройдёшь через всё это с достоинством. Это немного успокаивает меня.
Я обнял её с улыбкой. Как же я радовался когда видел её. Как мечтал просто пойти с ней домой, забыть всё это как страшный сон. Но услышав о запрошенных 8 годах, я понял — испытания только начинаются. Впереди ещё много тяжёлых дней, которые сделают меня сильнее.
Я попрощался с мамой. Я всегда улыбался ей, стараясь показать, что не сломлен. Её вывели. Она тоже пыталась улыбнуться, но не смогла — я видел в её глазах глубокую жалость и боль.
Меня вернули в СИЗО. Всем было интересно, сколько лет мне запросили и какой режим. Я сказал братьям:
— 8 лет строгого режима.
Они были в шоке. Каждый сказал слова поддержки. А я ответил:
— Всё нормально, братья. Такова жизнь. Всё к лучшему, ин шаа Аллах.
Суд, где мне должны были вынести приговор, назначили на следующую неделю. За мной приехали конвоиры. Я попрощался с сокамерниками — каждый из них сделал за меня дуа и крепко обнял.
Пройдя все проверки, меня посадили в автозак. Я почувствовал, как мы подъехали к зданию суда всю дорогу я делал дуа. Когда подъехали услышал крики родных — они звали меня. Мама спрашивала у конвоира:
— Это моего сына вы привели?
Конвоир, увидев её, не смог сдержать слёз — он смотрел на неё, затем на меня, и плакал.
Меня завели в клетку в зале суда, сняли наручники. Спустя немного времени в зал впустили родных. Мама, увидев меня в клетке, заплакала. Я пытался жестами показать ей, чтобы она не плакала.
Отец подошёл к конвоирам, попросил поговорить со мной. Ему разрешили. Он сказал:
— Сынок, сколько бы мы ни старались, никто не хочет помочь… Все боятся твоей статьи. Мы пытались, но никто не решился.
Я сказал ему:
— Не переживай. Всё хорошо. Помни слова Пророка (мир ему):
что если все люди соберутся вместе, чтобы сделать для тебя что-нибудь полезное, они принесут тебе пользу лишь в том, что было предопределено тебе Аллахом, и если соберутся они вместе, чтобы нанести тебе вред, они повредят тебе лишь в том, что было предопределено тебе Аллахом, ибо перья уже подняты, а страницы высохли.
Он опустил голову. Я видел в его глазах тревогу и боль. Все переживали за меня, ведь понимали, что если дадут большой срок и отправят в опасные тюрьмы, я могу и не вернуться.
Я сказал им, чтобы не волновались. Затем зашёл судья, все встали. Он начал читать приговор, как они говорят — "во имя своей страны ", подобно тому как мы говорим — "с именем Аллаха".
Я поднял руки и начал делать дуа, которое делал Пророк (мир ему):
"О, Аллах! Только у Тебя я прошу спасения от своего бессилия и унижений со стороны других. О, Милостивый из всех милостивых, ты Господь слабых! В чьи же руки Ты меня передаешь? Тех чужаков, которые едва увидев меня меняются в лице или же сильных врагов? О, Аллах! Если Ты не гневаешься на меня, то для меня все остальное не столь важно. Мне достаточно Твоей защиты и покровительства. Я ищу убежища от Твоего гнева и наказания только у Тебя, о, Тот, который озаряет своим светом темноту, ведь важно лишь Твое довольство. Поистине, только Ты обладаешь истинной Силой и Властью"
Продолжение следует ⏳
Я улыбнулся и ответил:
— Кто тебе это сказал?
— Адвокат. Он говорил, что ты просил его не говорить мне, но он не мог скрыть такую важную информацию от нас.
Я посмотрел на неё и сказал:
— Всё будет хорошо, мама. Что бы ни случилось — будь сильной. Не переживай за меня. Я пройду через всё это достойно, и сколько бы лет ни прошло — я вернусь, ин шаа Аллах.
Мама не сдержала слёз:
— Аллах не оставит тебя. Я всегда делаю за тебя дуа, каждый день встаю на тахаджуд и молюсь. Сынок, всё будет хорошо. Знаешь, раньше, когда у тебя был суд, я каждый раз шла туда с надеждой, что мы вернёмся домой вместе… Теперь я понимаю, насколько всё серьёзно. Но я так рада видеть, что ты держишься. Я знаю, что ты пройдёшь через всё это с достоинством. Это немного успокаивает меня.
Я обнял её с улыбкой. Как же я радовался когда видел её. Как мечтал просто пойти с ней домой, забыть всё это как страшный сон. Но услышав о запрошенных 8 годах, я понял — испытания только начинаются. Впереди ещё много тяжёлых дней, которые сделают меня сильнее.
Я попрощался с мамой. Я всегда улыбался ей, стараясь показать, что не сломлен. Её вывели. Она тоже пыталась улыбнуться, но не смогла — я видел в её глазах глубокую жалость и боль.
Меня вернули в СИЗО. Всем было интересно, сколько лет мне запросили и какой режим. Я сказал братьям:
— 8 лет строгого режима.
Они были в шоке. Каждый сказал слова поддержки. А я ответил:
— Всё нормально, братья. Такова жизнь. Всё к лучшему, ин шаа Аллах.
Суд, где мне должны были вынести приговор, назначили на следующую неделю. За мной приехали конвоиры. Я попрощался с сокамерниками — каждый из них сделал за меня дуа и крепко обнял.
Пройдя все проверки, меня посадили в автозак. Я почувствовал, как мы подъехали к зданию суда всю дорогу я делал дуа. Когда подъехали услышал крики родных — они звали меня. Мама спрашивала у конвоира:
— Это моего сына вы привели?
Конвоир, увидев её, не смог сдержать слёз — он смотрел на неё, затем на меня, и плакал.
Меня завели в клетку в зале суда, сняли наручники. Спустя немного времени в зал впустили родных. Мама, увидев меня в клетке, заплакала. Я пытался жестами показать ей, чтобы она не плакала.
Отец подошёл к конвоирам, попросил поговорить со мной. Ему разрешили. Он сказал:
— Сынок, сколько бы мы ни старались, никто не хочет помочь… Все боятся твоей статьи. Мы пытались, но никто не решился.
Я сказал ему:
— Не переживай. Всё хорошо. Помни слова Пророка (мир ему):
что если все люди соберутся вместе, чтобы сделать для тебя что-нибудь полезное, они принесут тебе пользу лишь в том, что было предопределено тебе Аллахом, и если соберутся они вместе, чтобы нанести тебе вред, они повредят тебе лишь в том, что было предопределено тебе Аллахом, ибо перья уже подняты, а страницы высохли.
Он опустил голову. Я видел в его глазах тревогу и боль. Все переживали за меня, ведь понимали, что если дадут большой срок и отправят в опасные тюрьмы, я могу и не вернуться.
Я сказал им, чтобы не волновались. Затем зашёл судья, все встали. Он начал читать приговор, как они говорят — "во имя своей страны ", подобно тому как мы говорим — "с именем Аллаха".
Я поднял руки и начал делать дуа, которое делал Пророк (мир ему):
"О, Аллах! Только у Тебя я прошу спасения от своего бессилия и унижений со стороны других. О, Милостивый из всех милостивых, ты Господь слабых! В чьи же руки Ты меня передаешь? Тех чужаков, которые едва увидев меня меняются в лице или же сильных врагов? О, Аллах! Если Ты не гневаешься на меня, то для меня все остальное не столь важно. Мне достаточно Твоей защиты и покровительства. Я ищу убежища от Твоего гнева и наказания только у Тебя, о, Тот, который озаряет своим светом темноту, ведь важно лишь Твое довольство. Поистине, только Ты обладаешь истинной Силой и Властью"
Продолжение следует ⏳
16.04.202521:30
УЗНИК история моей жизни ⛓️
20 часть👇
20 часть👇
14.04.202517:26
Страшно не попасть в тюрьму. Страшно — когда в трудный момент от тебя отворачиваются свои.
Когда человек оказывается за решёткой, он и так теряет многое: свободу, покой, надежды. Но самое больное — терять тех, кто был рядом. Тех, кто обещал быть «всегда».
Некоторые отворачиваются, будто это их не касается. Прячутся за разными оправданиями.
Но правда в том, что никто из нас не застрахован. Ошибка, случай, чужая ложь — и ты уже по ту сторону решётки.
Жизнь непредсказуема. Сегодня ты — свободный, уверенный, сильный. А завтра можешь оказаться в том же положении, что и тот, от кого ты отвернулся.
Не суди и не бросай. Поддержка — это не про одобрение. Это про человечность. Про верность. Про силу души.
Потому что по-настоящему проверяется не тот, кто сидит, а те, кто остаются на свободе. 💯
Когда человек оказывается за решёткой, он и так теряет многое: свободу, покой, надежды. Но самое больное — терять тех, кто был рядом. Тех, кто обещал быть «всегда».
Некоторые отворачиваются, будто это их не касается. Прячутся за разными оправданиями.
Но правда в том, что никто из нас не застрахован. Ошибка, случай, чужая ложь — и ты уже по ту сторону решётки.
Жизнь непредсказуема. Сегодня ты — свободный, уверенный, сильный. А завтра можешь оказаться в том же положении, что и тот, от кого ты отвернулся.
Не суди и не бросай. Поддержка — это не про одобрение. Это про человечность. Про верность. Про силу души.
Потому что по-настоящему проверяется не тот, кто сидит, а те, кто остаются на свободе. 💯
11.04.202518:30
В прогулочном дворике я был не один — там стояли двое сотрудников. Я не сдержался и выплеснул всё, что накопилось.
Больше всего меня задело то, что тогда, чтобы добиться от меня признания, ко мне привели мою мать. Я сказал им:
"Клянусь Аллахом, даже враг Аллаха — Абу Джахль — был достойнее. Когда ему предложили убить в своем же доме Пророка, мир ему, он ударил того, кто это предложил, сказав:
‘Неужели ты считаешь меня настолько низким, что я буду воевать с женщинами? Если я забегу в дом, женщины испугаются — неужели ты считаешь меня настолько не достойным человеком, что я буду пугать женщин...
После этого меня отвели обратно в камеру. Я лёг на шконку, уставший, разбитый морально.
"О, Аллах... как же я устал." — прошептал я.
Больше всего я переживал за маму. Боялся, что она узнает про запрошенный срок. Надеялся, что хотя бы дадут 6 лет — может, ей так будет немного легче это воспринять.
Вдруг к камере подошёл постовой, который всегда относился ко мне с уважением.
Он заглянул и сказал:
"Выходи, брат. К тебе пришли."
Я спросил:
"Кто?"
Он улыбнулся и показал на конец коридора. Я выглянул — и увидел маму.
Она улыбалась, но в её глазах была вся та боль, которую она чувствовала. Я подошёл, обнял её крепко, она спросила меня дрожащим голосом, сынок тебе запросили 8 лет???
Продолжение следует...
Больше всего меня задело то, что тогда, чтобы добиться от меня признания, ко мне привели мою мать. Я сказал им:
"Клянусь Аллахом, даже враг Аллаха — Абу Джахль — был достойнее. Когда ему предложили убить в своем же доме Пророка, мир ему, он ударил того, кто это предложил, сказав:
‘Неужели ты считаешь меня настолько низким, что я буду воевать с женщинами? Если я забегу в дом, женщины испугаются — неужели ты считаешь меня настолько не достойным человеком, что я буду пугать женщин...
После этого меня отвели обратно в камеру. Я лёг на шконку, уставший, разбитый морально.
"О, Аллах... как же я устал." — прошептал я.
Больше всего я переживал за маму. Боялся, что она узнает про запрошенный срок. Надеялся, что хотя бы дадут 6 лет — может, ей так будет немного легче это воспринять.
Вдруг к камере подошёл постовой, который всегда относился ко мне с уважением.
Он заглянул и сказал:
"Выходи, брат. К тебе пришли."
Я спросил:
"Кто?"
Он улыбнулся и показал на конец коридора. Я выглянул — и увидел маму.
Она улыбалась, но в её глазах была вся та боль, которую она чувствовала. Я подошёл, обнял её крепко, она спросила меня дрожащим голосом, сынок тебе запросили 8 лет???
Продолжение следует...
11.04.202518:30
Моего суда ждали и другие братья-заключённые. Мы общались через окна камер, и многие уже знали, что мне вот-вот должны запросить срок. Они переживали за меня и делали дуа.
В один из дней я услышал стук по двери камеры: "Такой-то, с вещами — на выход!" Я сразу понял — меня везут на суд. Обрадовался. Быстро начал собирать свои вещи, не забыв чётки, которые сделал своими руками. Больше всего я радовался тому, что, возможно, увижу маму.
Я оделся как на праздник: белая футболка, чёрные комбат-брюки, белые носки и чёрные кроссовки с белой подошвой. Взял свой матрас, как положено, прошёл все проверки и сел в автозак.
Суд должен был состояться после праздника Ид аль-Фитр — моего самого любимого праздника. Мама знала, как сильно я ждал этот месяц и этот день. Но, по воле Аллаха, вышло так, что в самый долгожданный день в году я оказался в тюрьме.
Когда надели наручники и посадили в автозак, подъезжая к суду, я вдруг услышал голоса родных. Но голос мамы... он пронзил меня до глубины души. Она кричала, бегая за машиной:
"Сынок, да поможет тебе Аллах!"
Я не видел их лиц — я был в клетке внутри автозака — но узнал каждого по голосу. Эти голоса были родные и до боли знакомые сердцу.
Меня завели в здание суда. Я ждал начала слушания. Через конвоиров я узнал, что мама просит встречи со мной. В какой-то момент её всё-таки пустили. Она выбежала ко мне, вся в слезах, обняла меня крепко. Сквозь слёзы она говорила:
"Сынок, когда же тебя отпустят домой? У меня уже нет сил ждать..."
"Отпустите моего сына. Он ни в чём не виноват!" — повторяла она снова и снова.
А я не мог обнять ее нормально так как я был в наручниках.
Позже, от братьев я узнал, что в день праздника они пришли в гости к маме поздравить её. Увидев их, она сразу начала плакать. Вспомнила прошлый Рамадан, когда я ещё был на воле. Тогда я был рядом, за праздничным столом. А теперь — только их присутствие, без меня, напомнило ей об этом...
В итоге суд немного отложили, и меня вновь привели туда. Заседание было закрытым — моих родных не пустили, так как прокурор должен был озвучить запрос по сроку. Я стоял в клетке, в зале были все, кроме судьи. Все ждали его появления.
Прокурору поступил звонок. Как я понял по телефону ему сообщили, сколько именно он должен запросить. Затем в зал вошёл судья, и процесс начался. Прокурор долго зачитывал материалы уголовного дела, а в конце произнёс:
"Прошу назначить такому-то 8 лет лишения свободы строгого режима и 1 год ограничения свободы."
После этого процесса должен был состояться ещё один суд — уже для вынесения приговора. Обычно разница между тем, что запрашивает прокурор, и тем, что выносит судья, была незначительной.
После заседания прокурор подошёл ко мне и сказал:
"Можешь обжаловать приговор. Посмотришь, может, там тебе дадут меньше."
Он был уверен, что судья утвердит его запрос.
Адвокат, который постоянно до этого говорил мне твое дело идёт нормально типо намекая на то что всё идёт в лучшую сторону, тихо сказал:
"Я думал, тебе дадут меньше..."
Я посмотрел на него и сказал:
Если бы мое дело не шло нормально, как ты и говорил, походу мне дали бы расстрел)))
Затем я попросил его не говорить моей матери, что мне запросили 8 лет — я боялся за её состояние. Для неё это могло быть слишком тяжело.
Когда закончился суд, в здание суда уже начали пускать моих родных. Они не знали, что суд уже прошёл. Я сказал им:
"Суд отложили, всё хорошо."
В суд пришли близкие, друзья, родственники. К решетке подошёл мой брат, он поддерживал меня, как мог:
"Не волнуйся, всё будет хорошо. Мы делаем всё, чтобы вытащить тебя. Даст Аллах, ты скоро будешь на свободе."
Я лишь улыбнулся про себя: знал бы ты, сколько мне запросили...
Но вслух сказал ему:
что со мной всё в порядке и чтобы они не переживали. Я успел поговорить со всеми, заверил родных, что держусь, и попросил не волноваться.
После этого всех вывели, а затем и меня. На мне снова щёлкнули наручники, и меня отвели обратно в ИВС.
Я был зол. Внутри всё кипело. Сожалел, что от меня они добились признания. Но в то же время понимал — у меня просто не было другого выбора.
В один из дней я услышал стук по двери камеры: "Такой-то, с вещами — на выход!" Я сразу понял — меня везут на суд. Обрадовался. Быстро начал собирать свои вещи, не забыв чётки, которые сделал своими руками. Больше всего я радовался тому, что, возможно, увижу маму.
Я оделся как на праздник: белая футболка, чёрные комбат-брюки, белые носки и чёрные кроссовки с белой подошвой. Взял свой матрас, как положено, прошёл все проверки и сел в автозак.
Суд должен был состояться после праздника Ид аль-Фитр — моего самого любимого праздника. Мама знала, как сильно я ждал этот месяц и этот день. Но, по воле Аллаха, вышло так, что в самый долгожданный день в году я оказался в тюрьме.
Когда надели наручники и посадили в автозак, подъезжая к суду, я вдруг услышал голоса родных. Но голос мамы... он пронзил меня до глубины души. Она кричала, бегая за машиной:
"Сынок, да поможет тебе Аллах!"
Я не видел их лиц — я был в клетке внутри автозака — но узнал каждого по голосу. Эти голоса были родные и до боли знакомые сердцу.
Меня завели в здание суда. Я ждал начала слушания. Через конвоиров я узнал, что мама просит встречи со мной. В какой-то момент её всё-таки пустили. Она выбежала ко мне, вся в слезах, обняла меня крепко. Сквозь слёзы она говорила:
"Сынок, когда же тебя отпустят домой? У меня уже нет сил ждать..."
"Отпустите моего сына. Он ни в чём не виноват!" — повторяла она снова и снова.
А я не мог обнять ее нормально так как я был в наручниках.
Позже, от братьев я узнал, что в день праздника они пришли в гости к маме поздравить её. Увидев их, она сразу начала плакать. Вспомнила прошлый Рамадан, когда я ещё был на воле. Тогда я был рядом, за праздничным столом. А теперь — только их присутствие, без меня, напомнило ей об этом...
В итоге суд немного отложили, и меня вновь привели туда. Заседание было закрытым — моих родных не пустили, так как прокурор должен был озвучить запрос по сроку. Я стоял в клетке, в зале были все, кроме судьи. Все ждали его появления.
Прокурору поступил звонок. Как я понял по телефону ему сообщили, сколько именно он должен запросить. Затем в зал вошёл судья, и процесс начался. Прокурор долго зачитывал материалы уголовного дела, а в конце произнёс:
"Прошу назначить такому-то 8 лет лишения свободы строгого режима и 1 год ограничения свободы."
После этого процесса должен был состояться ещё один суд — уже для вынесения приговора. Обычно разница между тем, что запрашивает прокурор, и тем, что выносит судья, была незначительной.
После заседания прокурор подошёл ко мне и сказал:
"Можешь обжаловать приговор. Посмотришь, может, там тебе дадут меньше."
Он был уверен, что судья утвердит его запрос.
Адвокат, который постоянно до этого говорил мне твое дело идёт нормально типо намекая на то что всё идёт в лучшую сторону, тихо сказал:
"Я думал, тебе дадут меньше..."
Я посмотрел на него и сказал:
Если бы мое дело не шло нормально, как ты и говорил, походу мне дали бы расстрел)))
Затем я попросил его не говорить моей матери, что мне запросили 8 лет — я боялся за её состояние. Для неё это могло быть слишком тяжело.
Когда закончился суд, в здание суда уже начали пускать моих родных. Они не знали, что суд уже прошёл. Я сказал им:
"Суд отложили, всё хорошо."
В суд пришли близкие, друзья, родственники. К решетке подошёл мой брат, он поддерживал меня, как мог:
"Не волнуйся, всё будет хорошо. Мы делаем всё, чтобы вытащить тебя. Даст Аллах, ты скоро будешь на свободе."
Я лишь улыбнулся про себя: знал бы ты, сколько мне запросили...
Но вслух сказал ему:
что со мной всё в порядке и чтобы они не переживали. Я успел поговорить со всеми, заверил родных, что держусь, и попросил не волноваться.
После этого всех вывели, а затем и меня. На мне снова щёлкнули наручники, и меня отвели обратно в ИВС.
Я был зол. Внутри всё кипело. Сожалел, что от меня они добились признания. Но в то же время понимал — у меня просто не было другого выбора.
11.04.202518:30
УЗНИК история моей жизни ⛓️
19 часть👇
19 часть👇
11.04.202508:30
Этот фантик от конфеты я использовал для оформления подарка))))
रिकॉर्ड
19.04.202523:59
2.1Kसदस्य11.04.202523:59
0उद्धरण सूचकांक30.04.202523:59
252प्रति पोस्ट औसत दृश्य22.04.202518:41
0प्रति विज्ञापन पोस्ट औसत दृश्य22.04.202518:41
0.00%ER22.04.202518:41
0.00%ERR16.04.202521:30
УЗНИК история моей жизни ⛓️
20 часть👇
20 часть👇
18.04.202520:38
УЗНИК история моей жизни ⛓️
21 часть👇
21 часть👇
11.04.202508:30
Этот фантик от конфеты я использовал для оформления подарка))))
अधिक कार्यक्षमता अनलॉक करने के लिए लॉगिन करें।