Ажиотажные покупки носков перед 23 февраля — традиционный феномен для российского ритейла, но в этом году мы наблюдаем особенно сильный рост. Сложно сказать, насколько это серьезные покупки или уже шутка,

Мы, чрезвычайно-онлайн люди, имеем много общего с участниками поп-культурных фандомов, только без поп-культуры. Иногда я перезагружаю Twitter посреди ночи, прекрасно зная, что новых постов не будет и что это не имело бы значения, даже если бы они были. В какой‑то момент вы должны признать, что вы хронически онлайн, 

Часть галеристов и кураторов воспринимает ИИ как угрозу «человеческому» в искусстве, опасаясь, что ИИ обесценит уникальность авторского замысла. Однако прогрессивно настроенные игроки рынка видят в этой технологии новый виток креативной революции, 

Эта мастерская идеальна! Старенькие книги, печка, уютное пространство настоящего художника! Хотелось бы жить где‑то неподалеку — это похоже на место мечты, где можно поучиться у явно квалифицированного в своем ремесле человека.

Я бы не понял, зачем мне дарят цветы и что мне с ними делать. — Не уверен, что мне было бы приятно. Лично я в своем маленьком патриархальном мирке предпочел бы бутылку виски.

Строчные буквы воспринимаются как непрерывная беседа без начала и конца. Они избавляют от серьезного тона, который могут излучать некоторые тексты, даже если вы этого не хотите,

У Канье абсолютно точно сложное ментальное заболевание. В разное время с его слов ему ставили диагнозы биполярное расстройство, депрессия, расстройство аутистического спектра; он то принимал лекарства, то бросал, но главное — творил вещи, разрушительные для него. Сначала это казалось баловством, потом стало все более странным,

Мне лично все равно, что с ним сделают, пока его музыка есть в свободном доступе. Культура отмены извращена наизнанку, она работает только когда обижены обиженные. Люди и мертвых отменить не против, не углубляясь в суть дела и кидая ярлыки на всех, 

С этого пьедестала Канье уже невозможно сбросить. Вот он продает футболки со свастикой — и их ведь наверняка кто‑то покупает, потому что «ха, прикол, свобода слова, наш слоняра!»«. Только нашего слоняры уже давно нет, его место занял демонический дед, который делает все, чтобы выжечь собственное наследие, 

Итан Хоук трансформируется до неузнаваемости — и речь сейчас не только о гриме и уменьшении роста за счет магии кино. Хотя это уже девятая коллаборация актера и режиссера, он умудряется найти новые грани в своем амплуа. Если в «Перед рассветом» он говорил с юношеской самонадеянностью, то здесь герой Хоука вызывает скорее теплое сострадание.