седому не приходят письма
мысли.
стихи.
мысли в стихах.
стихи в мыслях.
простой русский пацан.
сердце в армейских нашивках и кружевных заплатках.
по всем вопросам: @Starbuck326
стихи.
мысли в стихах.
стихи в мыслях.
простой русский пацан.
сердце в армейских нашивках и кружевных заплатках.
по всем вопросам: @Starbuck326
TGlist rating
0
0
TypePublic
Verification
Not verifiedTrust
Not trustedLocationРосія
LanguageOther
Channel creation dateNov 19, 2022
Added to TGlist
Feb 24, 2025Linked chat
седой chad
0
Latest posts in group "седому не приходят письма"
Reposted from:
CINEMACHINE
08.04.202511:30
…Среди новогодних подарков я нахожу винтовку, о которой мечтал, наверное, каждый малой на улице Руднева. Съёмный магазин делает её похожей на настоящую, а лазер, пошарив по стенам, останавливается на календаре: чёрный дракон поднимает лапы и сдаётся русоволосому мальчику.
В составе штурмов мы нарезаем круги вокруг пятиэтажек с деревянными стволами наперевес. Четверо двухсотых сидят на скамейке, матом отмаливая пиздлявых трёхсотых. В окопе из-под забрала майских теней не видно хитрых лыб на их лицах, но каждый знал, что фактически давно уже мёртв: вопрос состоял лишь в том, признаёшь ли ты собственную смерть взаправду.
Игра в войнушку никогда не нравилась местной плесени и часто мы слышали, что накликаем войну. Я огрызался и, ощерясь, шёл в новый бой.
Календарик тем временем прогнал дракона и приютил на обложке статную лошадь. Вслед за этим произошла смена командования: лысый дядька со смешной фамилией лопнул, и на экране появился другой дядька, заверявший зрителей о каких-то общих ценностях, выборах и голосовании.
Что такое ценности? Я знаю ценность пачки сухариков – гривна пятьдесят. А выбор? – вкус сухариков, наверное. Но что такое голосование?
Вспомнилось, как голосующими называли людей на обочине, которые протягивали руку и просили их подобрать.
Точно. Дядьке нужно, чтобы его подобрали.
Меня поднимают в пять утра и говорят, что мы едем на море. Незапланированный отпуск, внезапные каникулы. Плачу, потому что мне не дают упаковать своего надувного крокодила. Какое море без Гены? На чём я буду плавать?
Куча людей на вокзале. Вагоны, забитые под завязку, похожи на банки с сельдью. На одной из остановок глушат несколько особей – тушки оседают на пол и их выкидывают из банки. Поезд катит дальше. Перед глазами пеленой проносятся города, которые я вижу в первый и последний раз…
В составе штурмов мы нарезаем круги вокруг пятиэтажек с деревянными стволами наперевес. Четверо двухсотых сидят на скамейке, матом отмаливая пиздлявых трёхсотых. В окопе из-под забрала майских теней не видно хитрых лыб на их лицах, но каждый знал, что фактически давно уже мёртв: вопрос состоял лишь в том, признаёшь ли ты собственную смерть взаправду.
Игра в войнушку никогда не нравилась местной плесени и часто мы слышали, что накликаем войну. Я огрызался и, ощерясь, шёл в новый бой.
Календарик тем временем прогнал дракона и приютил на обложке статную лошадь. Вслед за этим произошла смена командования: лысый дядька со смешной фамилией лопнул, и на экране появился другой дядька, заверявший зрителей о каких-то общих ценностях, выборах и голосовании.
Что такое ценности? Я знаю ценность пачки сухариков – гривна пятьдесят. А выбор? – вкус сухариков, наверное. Но что такое голосование?
Вспомнилось, как голосующими называли людей на обочине, которые протягивали руку и просили их подобрать.
Точно. Дядьке нужно, чтобы его подобрали.
Меня поднимают в пять утра и говорят, что мы едем на море. Незапланированный отпуск, внезапные каникулы. Плачу, потому что мне не дают упаковать своего надувного крокодила. Какое море без Гены? На чём я буду плавать?
Куча людей на вокзале. Вагоны, забитые под завязку, похожи на банки с сельдью. На одной из остановок глушат несколько особей – тушки оседают на пол и их выкидывают из банки. Поезд катит дальше. Перед глазами пеленой проносятся города, которые я вижу в первый и последний раз…
Reposted from:
Сабиров Амир
07.04.202511:54
Сухая нежность, замшевая нежность,
терпение, усталости стряпня,
окраины безвылазная серость
выплёскивает солнце за края;
себе не верю — тащит и корёжит,
знобит при каждом вздохе и дерёт
душа, которой место только в прошлом:
за тентом оцинкованный восход.
В борту так тесно — сядем штабелями
и курим, в каску скидывая дым,
и грязными трясёмся головами,
друг друга от безделия смешим.
Улыбчивые, светлые ребята,
и голод отрывает ото сна,
мы родом ведь из одного оврага,
мы родом все из одного двора,
бандитство, патрули, барыги, рекет,
горящие дома, металлолом,
я видел исподлобья крови реки,
теперь толпой мы к Господу идём;
судьба порой бывает благозвучна,
и смотришь на неё сквозь робкий страх,
над выселкой растряпанные тучи,
крест выцветший полощется во рвах,
но я его, родная, не надену,
упрячу в золотистые пески,
когда зажжётся сумерек полено,
я сгнившие с себя сниму носки,
салфеткой влажной оботрусь до черни,
и на руках порезы проскоблю,
слепое устье, высохшие реки:
кому расскажешь, если их люблю?
2025
терпение, усталости стряпня,
окраины безвылазная серость
выплёскивает солнце за края;
себе не верю — тащит и корёжит,
знобит при каждом вздохе и дерёт
душа, которой место только в прошлом:
за тентом оцинкованный восход.
В борту так тесно — сядем штабелями
и курим, в каску скидывая дым,
и грязными трясёмся головами,
друг друга от безделия смешим.
Улыбчивые, светлые ребята,
и голод отрывает ото сна,
мы родом ведь из одного оврага,
мы родом все из одного двора,
бандитство, патрули, барыги, рекет,
горящие дома, металлолом,
я видел исподлобья крови реки,
теперь толпой мы к Господу идём;
судьба порой бывает благозвучна,
и смотришь на неё сквозь робкий страх,
над выселкой растряпанные тучи,
крест выцветший полощется во рвах,
но я его, родная, не надену,
упрячу в золотистые пески,
когда зажжётся сумерек полено,
я сгнившие с себя сниму носки,
салфеткой влажной оботрусь до черни,
и на руках порезы проскоблю,
слепое устье, высохшие реки:
кому расскажешь, если их люблю?
2025
30.03.202512:00
#стихи
ЦИТАДЕЛЬ
I.
копьëм в наледи
я пробиваю мякоть
безбрежных небес
II.
Сбежать
и зарыться
в отлюбленный март с башкой,
Да выстроить скит,
стяжелив топорищем плечо.
Созвездия
скрепятся звонко
в затянутый койф,
В ладонь мне спадëт млечный путь
воронëным мечом.
В камнях,
где курчавое солнце
боится пройтись,
Я вычерчу лик его в буре лучей
остриëм.
Мой скит — это выстрел,
что бросится всполохом
ввысь;
Мой скит — это выстрел,
и плоть ему — не закон.
Бескровная почва
повыкормит
бурые стены,
Валы́ прорастут над пустыней,
не знающей ног.
Я взмахом клинка
эти скалы
в цветы разодену.
Мой скит — цитадель,
и закон ему — только Бог.
III.
а воли
такой непомерной
не сыщешь нигде —
такой,
чтобы вечно плутали в ней
Унгерн и Скобелев.
раскинулась
твердь моя
росчерком бледных огней,
мои сыновья в ней
кочуют
бархановой пробелью.
и стелются
метры квадратные,
метры несметные
по серым пескам
человеками косоротыми.
мои сыновья
до единого все —
бессмертные.
мои сыновья
до единого все —
сироты.
IV.
Сколько я вижу
иссушенных ваших рук.
Сколько
в руках ваших
проголоди и рыцарства.
С нежного Севера
шли
в огнедышащий Юг,
полчищами кромешными
в край пережëванный,
строем,
гордо вздымая
высеченные лица
вверх,
в горизонт,
пересветами злыми раскроенный.
В космосе океана Северно-Ледовитого
пропадая,
в айсберги кроткие
превращались,
в снег над державой.
Что вам их кореш с отдела?
Что вам их ДАИШ?
Войны
затачивали железо
о вашу шершавость.
Войны
разливисто ныли,
когда вас забрали.
Я позову вас,
как только все башни заржавит.
Я позову вас,
и всех расцелую
в забрала.
V.
Под мякишем неба
по камешку собирал,
ворочал
гордыню свою недоношенную,
злобу неприхорошенную.
Всë жаждал
взглянуть
в твои голубые очи.
Смотри на меня, смотри —
вот скалы мои и коршуны,
вот кровь моя,
вот монастырь,
вот копьë моë жалящее,
и дóсуха пережатая,
рóдная сизая даль.
Я шëл
по дороге в рай
перевелами и пожарищами,
и кроме Петра
меня там
никто не ждал.
Повыстрадан,
да не прострелен
мой скомканный мрак.
В лазурь мотыльковую
крепость взрастëт
на кости.
Каким бы взбешëнным
и проклятым
ни был мой враг,
на каждом патроне
я напишу
«прости».
2025
ЦИТАДЕЛЬ
I.
копьëм в наледи
я пробиваю мякоть
безбрежных небес
II.
Сбежать
и зарыться
в отлюбленный март с башкой,
Да выстроить скит,
стяжелив топорищем плечо.
Созвездия
скрепятся звонко
в затянутый койф,
В ладонь мне спадëт млечный путь
воронëным мечом.
В камнях,
где курчавое солнце
боится пройтись,
Я вычерчу лик его в буре лучей
остриëм.
Мой скит — это выстрел,
что бросится всполохом
ввысь;
Мой скит — это выстрел,
и плоть ему — не закон.
Бескровная почва
повыкормит
бурые стены,
Валы́ прорастут над пустыней,
не знающей ног.
Я взмахом клинка
эти скалы
в цветы разодену.
Мой скит — цитадель,
и закон ему — только Бог.
III.
а воли
такой непомерной
не сыщешь нигде —
такой,
чтобы вечно плутали в ней
Унгерн и Скобелев.
раскинулась
твердь моя
росчерком бледных огней,
мои сыновья в ней
кочуют
бархановой пробелью.
и стелются
метры квадратные,
метры несметные
по серым пескам
человеками косоротыми.
мои сыновья
до единого все —
бессмертные.
мои сыновья
до единого все —
сироты.
IV.
Сколько я вижу
иссушенных ваших рук.
Сколько
в руках ваших
проголоди и рыцарства.
С нежного Севера
шли
в огнедышащий Юг,
полчищами кромешными
в край пережëванный,
строем,
гордо вздымая
высеченные лица
вверх,
в горизонт,
пересветами злыми раскроенный.
В космосе океана Северно-Ледовитого
пропадая,
в айсберги кроткие
превращались,
в снег над державой.
Что вам их кореш с отдела?
Что вам их ДАИШ?
Войны
затачивали железо
о вашу шершавость.
Войны
разливисто ныли,
когда вас забрали.
Я позову вас,
как только все башни заржавит.
Я позову вас,
и всех расцелую
в забрала.
V.
Под мякишем неба
по камешку собирал,
ворочал
гордыню свою недоношенную,
злобу неприхорошенную.
Всë жаждал
взглянуть
в твои голубые очи.
Смотри на меня, смотри —
вот скалы мои и коршуны,
вот кровь моя,
вот монастырь,
вот копьë моë жалящее,
и дóсуха пережатая,
рóдная сизая даль.
Я шëл
по дороге в рай
перевелами и пожарищами,
и кроме Петра
меня там
никто не ждал.
Повыстрадан,
да не прострелен
мой скомканный мрак.
В лазурь мотыльковую
крепость взрастëт
на кости.
Каким бы взбешëнным
и проклятым
ни был мой враг,
на каждом патроне
я напишу
«прости».
2025
Reposted from:Сабиров Амир
30.10.202410:21
Я другом тебе не был,
любовником не был,
лишь по мелькнувшим скверам
водил нас пустокрыл,
и, голубиной почтой
терялись адреса,
как глазки нашей дочки,
в уюте голоса,
не сеяло, не жало,
рвалось на полбеды,
"...тебя мне не хватало,
и маловат был ты..."
а выданное терпит
и приданное ждет,
глухой был раньше лепет,
и брак — один рассчет,
а я в тебя не верил,
и верил лишь тебе,
звенят ублюдки в сквере
трещат о ерунде.
любовником не был,
лишь по мелькнувшим скверам
водил нас пустокрыл,
и, голубиной почтой
терялись адреса,
как глазки нашей дочки,
в уюте голоса,
не сеяло, не жало,
рвалось на полбеды,
"...тебя мне не хватало,
и маловат был ты..."
а выданное терпит
и приданное ждет,
глухой был раньше лепет,
и брак — один рассчет,
а я в тебя не верил,
и верил лишь тебе,
звенят ублюдки в сквере
трещат о ерунде.
23.10.202416:31
#немоё
Немного запоздало, но всё же.
Родная делает вещи)
Рисует, вяжет. Красота, в общем. Кому на зиму нужны тёплые шапки, шарфы, варежки — всё к ней.
Немного запоздало, но всё же.
Родная делает вещи)
Рисует, вяжет. Красота, в общем. Кому на зиму нужны тёплые шапки, шарфы, варежки — всё к ней.
Records
13.04.202523:59
159Subscribers04.03.202514:18
100Citation index30.04.202523:59
56Average views per post24.04.202513:32
0Average views per ad post07.04.202515:14
26.79%ER11.03.202513:25
37.09%ERRReposted from:Сабиров Амир
07.04.202511:54
Сухая нежность, замшевая нежность,
терпение, усталости стряпня,
окраины безвылазная серость
выплёскивает солнце за края;
себе не верю — тащит и корёжит,
знобит при каждом вздохе и дерёт
душа, которой место только в прошлом:
за тентом оцинкованный восход.
В борту так тесно — сядем штабелями
и курим, в каску скидывая дым,
и грязными трясёмся головами,
друг друга от безделия смешим.
Улыбчивые, светлые ребята,
и голод отрывает ото сна,
мы родом ведь из одного оврага,
мы родом все из одного двора,
бандитство, патрули, барыги, рекет,
горящие дома, металлолом,
я видел исподлобья крови реки,
теперь толпой мы к Господу идём;
судьба порой бывает благозвучна,
и смотришь на неё сквозь робкий страх,
над выселкой растряпанные тучи,
крест выцветший полощется во рвах,
но я его, родная, не надену,
упрячу в золотистые пески,
когда зажжётся сумерек полено,
я сгнившие с себя сниму носки,
салфеткой влажной оботрусь до черни,
и на руках порезы проскоблю,
слепое устье, высохшие реки:
кому расскажешь, если их люблю?
2025
терпение, усталости стряпня,
окраины безвылазная серость
выплёскивает солнце за края;
себе не верю — тащит и корёжит,
знобит при каждом вздохе и дерёт
душа, которой место только в прошлом:
за тентом оцинкованный восход.
В борту так тесно — сядем штабелями
и курим, в каску скидывая дым,
и грязными трясёмся головами,
друг друга от безделия смешим.
Улыбчивые, светлые ребята,
и голод отрывает ото сна,
мы родом ведь из одного оврага,
мы родом все из одного двора,
бандитство, патрули, барыги, рекет,
горящие дома, металлолом,
я видел исподлобья крови реки,
теперь толпой мы к Господу идём;
судьба порой бывает благозвучна,
и смотришь на неё сквозь робкий страх,
над выселкой растряпанные тучи,
крест выцветший полощется во рвах,
но я его, родная, не надену,
упрячу в золотистые пески,
когда зажжётся сумерек полено,
я сгнившие с себя сниму носки,
салфеткой влажной оботрусь до черни,
и на руках порезы проскоблю,
слепое устье, высохшие реки:
кому расскажешь, если их люблю?
2025
Reposted from:CINEMACHINE
08.04.202511:30
…Среди новогодних подарков я нахожу винтовку, о которой мечтал, наверное, каждый малой на улице Руднева. Съёмный магазин делает её похожей на настоящую, а лазер, пошарив по стенам, останавливается на календаре: чёрный дракон поднимает лапы и сдаётся русоволосому мальчику.
В составе штурмов мы нарезаем круги вокруг пятиэтажек с деревянными стволами наперевес. Четверо двухсотых сидят на скамейке, матом отмаливая пиздлявых трёхсотых. В окопе из-под забрала майских теней не видно хитрых лыб на их лицах, но каждый знал, что фактически давно уже мёртв: вопрос состоял лишь в том, признаёшь ли ты собственную смерть взаправду.
Игра в войнушку никогда не нравилась местной плесени и часто мы слышали, что накликаем войну. Я огрызался и, ощерясь, шёл в новый бой.
Календарик тем временем прогнал дракона и приютил на обложке статную лошадь. Вслед за этим произошла смена командования: лысый дядька со смешной фамилией лопнул, и на экране появился другой дядька, заверявший зрителей о каких-то общих ценностях, выборах и голосовании.
Что такое ценности? Я знаю ценность пачки сухариков – гривна пятьдесят. А выбор? – вкус сухариков, наверное. Но что такое голосование?
Вспомнилось, как голосующими называли людей на обочине, которые протягивали руку и просили их подобрать.
Точно. Дядьке нужно, чтобы его подобрали.
Меня поднимают в пять утра и говорят, что мы едем на море. Незапланированный отпуск, внезапные каникулы. Плачу, потому что мне не дают упаковать своего надувного крокодила. Какое море без Гены? На чём я буду плавать?
Куча людей на вокзале. Вагоны, забитые под завязку, похожи на банки с сельдью. На одной из остановок глушат несколько особей – тушки оседают на пол и их выкидывают из банки. Поезд катит дальше. Перед глазами пеленой проносятся города, которые я вижу в первый и последний раз…
В составе штурмов мы нарезаем круги вокруг пятиэтажек с деревянными стволами наперевес. Четверо двухсотых сидят на скамейке, матом отмаливая пиздлявых трёхсотых. В окопе из-под забрала майских теней не видно хитрых лыб на их лицах, но каждый знал, что фактически давно уже мёртв: вопрос состоял лишь в том, признаёшь ли ты собственную смерть взаправду.
Игра в войнушку никогда не нравилась местной плесени и часто мы слышали, что накликаем войну. Я огрызался и, ощерясь, шёл в новый бой.
Календарик тем временем прогнал дракона и приютил на обложке статную лошадь. Вслед за этим произошла смена командования: лысый дядька со смешной фамилией лопнул, и на экране появился другой дядька, заверявший зрителей о каких-то общих ценностях, выборах и голосовании.
Что такое ценности? Я знаю ценность пачки сухариков – гривна пятьдесят. А выбор? – вкус сухариков, наверное. Но что такое голосование?
Вспомнилось, как голосующими называли людей на обочине, которые протягивали руку и просили их подобрать.
Точно. Дядьке нужно, чтобы его подобрали.
Меня поднимают в пять утра и говорят, что мы едем на море. Незапланированный отпуск, внезапные каникулы. Плачу, потому что мне не дают упаковать своего надувного крокодила. Какое море без Гены? На чём я буду плавать?
Куча людей на вокзале. Вагоны, забитые под завязку, похожи на банки с сельдью. На одной из остановок глушат несколько особей – тушки оседают на пол и их выкидывают из банки. Поезд катит дальше. Перед глазами пеленой проносятся города, которые я вижу в первый и последний раз…
Log in to unlock more functionality.