О взаимоотношениях публики и современной хореографии – привет из 1920-х. Спасибо Светлане Потемкиной за публикацию этой прелести!
«[…] в репертуаре артиста Малого театра В.Ф. Лебедева появился рассказ «Гельцер и балет Голейзовского». В рассказе представлен монолог «купчихи из Охотного ряда», «обмирающей о Е. Гельцер, о В. Тихомирове, о Л. Жукове, о М. Рейзен» и однажды попавшей на вечер К. Голейзовского: «Спрашиваю, чей балет? Говорят: Голей-зовского! Мудрено что-то, не понимаю. Говорят: Голейзовского. Опять не понимаю. Но когда занавеска открылась и выскочили восемь девок и восемь молодцов, – сразу поняла: действительно, голей-голого. Я понимаю: хотя цены снижены и ножницы действуют, а все-таки мануфактура очень дорога, но уж если в балете кто танцует, то одеться надо, припарадиться – уж как хочешь, а фасон держи, а тут гляжу – все ободратые! У меня даже сердце екнуло! Стыдно – страсть! И публика так и крякнула. Дамское положение – прям сквозь землю провалиться. А как девки сиганут – так весь туалет открылся, ей-богу! Спрашиваю, как же танция называется? Или балет какой? Говорят: наханалия. И действительно нахально! От Большого театра разница огромадная!»»
