Роб Хаус
2 января 2025 г.
С октября прошлого года накопились доказательства того, что Израиль осуществляет геноцид в Газе. Геноцид имеет точное значение в международном праве: преднамеренное уничтожение людей, «полностью или частично». Наследие Холокоста заставляет нас думать о «геноциде» как о конечном термине для описания зверства такого рода. Однако существуют ограничения в использовании только этого юридического термина для объяснения и выражения безнравственности того, что происходит в Газе. Для меня никакая юридическая концепция или уголовное преступление не могут полностью постичь ужасы Газы. Это больше, чем геноцид — это радостное убийство без ограничений.
Я имею в виду, прежде всего, праздничную манеру, в которой израильские солдаты записывают свои разрушительные действия в Газе на свои смартфоны, практику, настолько распространенную, что она привлекла внимание даже основных СМИ, обычно неохотно пристально изучающих Израиль, таких как Washington Post (конечно, распространенность не означает повсеместную — некоторые израильские солдаты колебались, а не наслаждались убийствами). Одно дело убивать детей на глазах у их семей, разрушать и осквернять святые места, грабить даже средства выживания, такие как еда и одежда. Но затем хвастаться и шутить об этом?
Современные законы войны и современная военная дисциплина вращаются вокруг представления о том, что при надлежащей подготовке, включая обучение гуманитарному праву, солдаты могут выполнять приказы разрушать и убивать, проявляя профессиональную сдержанность. Они могут быть настолько смертоносными, насколько это необходимо для достижения военных целей, действуя в соответствии с моральным и правовым кодексом.
Как мы теперь видим на примере Афганистана и Ирака, психологические издержки солдат на баланс этих требований огромны — посттравматическое стрессовое расстройство, похоже, является правилом, а не исключением. Мы также знаем, что некоторые солдаты срываются на поле боя, спонтанно впадая в ярость и забывая о всякой сдержанности. Другие — нет.
Форд Мэдокс Форд, писатель, который прошел окопы Первой мировой войны, заставил рассказчика в одном из своих рассказов выразить это так: «Было много тех, кто перешел грань неразумия, но было много тех, кто, по милости Божьей, остался по эту сторону грани». Совесть и война как таковые не несовместимы. «Мы звери? Не зашли ли мы слишком далеко?» — спросил Уинстон Черчилль, когда собирался отдать приказ бомбить гражданские районы в немецких городах. Позже он проливал слезы по невинным жертвам своей собственной военной стратегии.
А что же лидеры Израиля? Как задокументировала Южная Африка на первых этапах своего дела о геноциде против Израиля в Международном суде, военные и политические лидеры Израиля неоднократно приказывали своим солдатам уничтожать все, устранять все ограничения — приглашение перейти грань, по словам Мэдокса Форда.
Это не только геноцид. Это также легицид — уничтожение всего понятия правовых ограничений на войне — а также массовое уничтожение моральной жизни солдат, их душ и совести.
Извращенная радость убийства началась не в Газе. По словам немецкого философа Фридриха Ницше, древние общества знали «чистое удовлетворение от возможности обладать, без угрызений совести, властью над тем, кто бессилен… великую радость и наслаждение [жестокостью]». «Без жестокости», — писал Ницше, «нет пиршества».
Эта древняя человеческая склонность к жестокости никогда не была вычеркнута из человеческого состояния, даже после нескольких геноцидов и двух мировых войн. Есть незабываемые ужасающие фотографии из Абу-Грейб — американские солдаты улыбаются на селфи с трупами заключенных, замученных до смерти ЦРУ. Как напоминает нам недавний канадский триллер «Красные комнаты» — о вымышленном человеке, который якобы транслировал свое убийство трех девочек-подростков в чате даркнета — это существует даже без условий войны. Радостное убийство повторяется на протяжении всей истории человечества, и каким бы серьезным ни было обвинение, геноцид не охватывает его (и даже не требует его — для Ханны Арендт Эйхман олицетворял банальность зла).
