Избранная поэзия с Максимом Плакиным
Архив любимых или интересных стихотворений.
Личный канал @plakinpla
Этот канал дублирует контент одноименного паблика https://vk.com/existenceneedsessence
Личный канал @plakinpla
Этот канал дублирует контент одноименного паблика https://vk.com/existenceneedsessence
TGlist rating
0
0
TypePublic
Verification
Not verifiedTrust
Not trustedLocation
LanguageOther
Channel creation dateFeb 05, 2024
Added to TGlist
Mar 24, 2025Linked chat
Latest posts in group "Избранная поэзия с Максимом Плакиным"
16.04.202522:33
Роман Тягунов
***
собирает камни
милая моя
развожу руками
бог тебе судья
сквозь мои ладони
виден белый свет
в сумасшедшем доме
встречу тридцать лет
разбросаю камни
яблоки в саду
вместе с дураками
по миру пойду
по твоей ладони
по твоей груди
молоко в бидоне
светит впереди
вижу сон зловещий
сумасшедший рай
хочешь делай вещи
хочешь собирай
***
собирает камни
милая моя
развожу руками
бог тебе судья
сквозь мои ладони
виден белый свет
в сумасшедшем доме
встречу тридцать лет
разбросаю камни
яблоки в саду
вместе с дураками
по миру пойду
по твоей ладони
по твоей груди
молоко в бидоне
светит впереди
вижу сон зловещий
сумасшедший рай
хочешь делай вещи
хочешь собирай
16.04.202517:59
Анна Ахматова
* * *
Думали: нищие мы, нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так, что сделался каждый день
Поминальным днем, —
Начали песни слагать
О великой щедрости Божьей
Да о нашем бывшем богатстве.
1915
* * *
Думали: нищие мы, нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так, что сделался каждый день
Поминальным днем, —
Начали песни слагать
О великой щедрости Божьей
Да о нашем бывшем богатстве.
1915
15.04.202510:40
Осип Мандельштам
* * *
И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гете, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе.
Быть может, прежде губ уже родился шопот
И в бездревесности кружилися листы,
И те, кому мы посвящаем опыт,
До опыта приобрели черты.
* * *
И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гете, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе.
Быть может, прежде губ уже родился шопот
И в бездревесности кружилися листы,
И те, кому мы посвящаем опыт,
До опыта приобрели черты.
09.04.202523:29
Ян Сатуновский
* * *
Я верю только в труд.
Всё прочее — надстройка.
Я не смеюсь — нисколько.
Мир — дело наших рук.
Я верю,
что весной,
освободясь от снега,
основа всех основ —
земля
ждёт сева.
25 января 1961
* * *
Я верю только в труд.
Всё прочее — надстройка.
Я не смеюсь — нисколько.
Мир — дело наших рук.
Я верю,
что весной,
освободясь от снега,
основа всех основ —
земля
ждёт сева.
25 января 1961
09.04.202523:28
Ян Сатуновский
* * *
А я прочёл у Белого,
у Андрея Белого,
по-русски, по-апрельски, по-еврейски:
«ручей, — прочёл, — разговорись, разговорись,
душа моя, развеселись,
воскресни!»
2 января 1974
* * *
А я прочёл у Белого,
у Андрея Белого,
по-русски, по-апрельски, по-еврейски:
«ручей, — прочёл, — разговорись, разговорись,
душа моя, развеселись,
воскресни!»
2 января 1974
09.04.202523:20
Александр Величанский
КОГДА ПРОСНЕШЬСЯ
Я засыпаю на исходе дня.
Крадется сон в качнувшуюся явь.
Ты здесь еще? Не поправляй. Оставь.
Когда проснешься, разбуди меня.
Я засыпаю, мысли приклоня.
Усталость спит, а человек бормочет
и наволочку слюной бессвязной мочит.
Когда проснешься, разбуди меня.
Я засыпаю. Сплю. И ты – мой сон.
Как звездный свет бывает невесом,
но в нем не сыщешь внятного огня.
Когда проснешься, разбуди меня.
Трясется память. Лягушиный квак –
уже над головой, и это знак
того, что наступает глубина.
Когда проснешься, разбуди меня.
Вот точка – вот паук всея тенет.
Она источнику лучи его вернет.
Гнилушка светит – стало быть, гниет.
Легко: золы с огня спадает гнет,
и пепел падает, серебряно звеня.
Когда проснешься, разбуди меня.
Трясется память. Но кругом – такыр.
Мираж – ее оголодавший пир.
Мираж трепещет и вбирает мир:
уже под ним потрескалась земля.
Когда проснешься, разбуди меня.
Ты здесь еще. Но ты уже со мной.
Уже рассвет прикинулся страной.
Пойди покличь извозчика с утра.
Мы уезжаем. Едем. Нам пора.
Я слышу. Слышу. Снег идет. В сенях
стучат шаги. И холодно в санях.
Кругом пирует пьяная родня.
Когда проснешься
и прояснишься,
как в клубах пепла холка у коня,
когда проснешься, разбуди меня.
КОГДА ПРОСНЕШЬСЯ
Я засыпаю на исходе дня.
Крадется сон в качнувшуюся явь.
Ты здесь еще? Не поправляй. Оставь.
Когда проснешься, разбуди меня.
Я засыпаю, мысли приклоня.
Усталость спит, а человек бормочет
и наволочку слюной бессвязной мочит.
Когда проснешься, разбуди меня.
Я засыпаю. Сплю. И ты – мой сон.
Как звездный свет бывает невесом,
но в нем не сыщешь внятного огня.
Когда проснешься, разбуди меня.
Трясется память. Лягушиный квак –
уже над головой, и это знак
того, что наступает глубина.
Когда проснешься, разбуди меня.
Вот точка – вот паук всея тенет.
Она источнику лучи его вернет.
Гнилушка светит – стало быть, гниет.
Легко: золы с огня спадает гнет,
и пепел падает, серебряно звеня.
Когда проснешься, разбуди меня.
Трясется память. Но кругом – такыр.
Мираж – ее оголодавший пир.
Мираж трепещет и вбирает мир:
уже под ним потрескалась земля.
Когда проснешься, разбуди меня.
Ты здесь еще. Но ты уже со мной.
Уже рассвет прикинулся страной.
Пойди покличь извозчика с утра.
Мы уезжаем. Едем. Нам пора.
Я слышу. Слышу. Снег идет. В сенях
стучат шаги. И холодно в санях.
Кругом пирует пьяная родня.
Когда проснешься
и прояснишься,
как в клубах пепла холка у коня,
когда проснешься, разбуди меня.
06.04.202513:40
Всеволод Некрасов
* * *
памяти Сатуновского
Ничего. И ничего, что
ничего не будет
будет ничего
в том числе и ничего
страшного
* * *
памяти Сатуновского
Ничего. И ничего, что
ничего не будет
будет ничего
в том числе и ничего
страшного
06.04.202513:06
Олег Вешний
* * *
в наивном пересчёте коз, коров,
овец он засыпал и был здоров
четырнадцать часов как хуем сбрило
так после ночи вечер наступал
кассир-мудак не принимал безнал
мудак (нам всё равно бы не хватило)
провинция. находишь ебака
осознаёшь – зима – и облака
становятся белей и тяжелее
кричишь и выпадает буква а
кусочком льда транслитом pourquoi
пурква сидим и прошлое жалеем
в поля уйдёшь бетоном пахнет лес
я написал бы вам великий текст
но это нужно было прям ебашить
так хочется за шиворот залить
и лечь в траву, и долго говорить
но лес в снегу и аппарат не пашет
2008
* * *
в наивном пересчёте коз, коров,
овец он засыпал и был здоров
четырнадцать часов как хуем сбрило
так после ночи вечер наступал
кассир-мудак не принимал безнал
мудак (нам всё равно бы не хватило)
провинция. находишь ебака
осознаёшь – зима – и облака
становятся белей и тяжелее
кричишь и выпадает буква а
кусочком льда транслитом pourquoi
пурква сидим и прошлое жалеем
в поля уйдёшь бетоном пахнет лес
я написал бы вам великий текст
но это нужно было прям ебашить
так хочется за шиворот залить
и лечь в траву, и долго говорить
но лес в снегу и аппарат не пашет
2008
02.04.202522:03
Григорий Батрынча
* * *
три полных дня я за тобой бежал
пойдем со мной туда где это можно
мы будем прыгать вместе без пижам
и нюхать пепел железнодорожный
я самый сладкий в мире круассан
найди меня в журнале "сделай сам"
мне без тебя свободно и тревожно
я про тебя поэму написал
и вышел из земного колеса
пойдем со мной туда где это можно
* * *
три полных дня я за тобой бежал
пойдем со мной туда где это можно
мы будем прыгать вместе без пижам
и нюхать пепел железнодорожный
я самый сладкий в мире круассан
найди меня в журнале "сделай сам"
мне без тебя свободно и тревожно
я про тебя поэму написал
и вышел из земного колеса
пойдем со мной туда где это можно
02.04.202520:45
Юрий Левитанский
* * *
Когда земля уже качнулась,
уже разверзлась подо мной
и я почуял холод бездны,
тот безнадежно ледяной,
я, как заклятье и молитву,
твердил сто раз в теченье дня:
— Спаси меня, моя работа,
спаси меня, спаси меня! —
И доброта моей работы
опять мне явлена была,
и по воде забвенья черной
ко мне соломинка плыла,
мой тростничок, моя скорлупка,
моя свирель, моя ладья,
моя степная камышинка,
смешная дудочка моя...
* * *
Когда земля уже качнулась,
уже разверзлась подо мной
и я почуял холод бездны,
тот безнадежно ледяной,
я, как заклятье и молитву,
твердил сто раз в теченье дня:
— Спаси меня, моя работа,
спаси меня, спаси меня! —
И доброта моей работы
опять мне явлена была,
и по воде забвенья черной
ко мне соломинка плыла,
мой тростничок, моя скорлупка,
моя свирель, моя ладья,
моя степная камышинка,
смешная дудочка моя...
28.03.202515:48
Елена Ширман
ПОСЛЕДНИЕ СТИХИ
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
Я всю жизнь пыталась быть мужественной,
Я хотела быть достойной твоей доброй улыбки
Или хотя бы твоей доброй памяти.
Но мне это всегда удавалось плохо,
С каждый днем удается все хуже,
А теперь, наверно, уже никогда не удастся.
Вся наша многолетняя переписка
И нечастные скудные встречи —
Напрасная и болезненная попытка
Перепрыгнуть законы пространства и времени.
Ты это понял прочнее и раньше, чем я.
Потому твои письма, после полтавской встречи,
Стали конкретными и объективными, как речь докладчика,
Любознательными, как викторина,
Равнодушными, как трамвайная вежливость.
Это совсем не твои письма. Ты их пишешь, себя насилуя,
Потому они меня больше не радуют,
Они сплющивают меня, как молоток шляпу гвоздя.
И бессонница оглушает меня, как землетрясение.
...Ты требуешь от меня благоразумия,
Социально значимых стихов и веселых писем,
Но я не умею, не получается...
(Вот пишу эти строки и вижу,
Как твои добрые губы искажает недобрая “антиулыбка”,
И сердце мое останавливается заранее.)
Но я только то, что я есть, — не больше, не меньше:
Одинокая, усталая женщина тридцати лет,
С косматыми волосами, тронутыми сединой,
С тяжелым взглядом и тяжелой походкой,
С широкими скулами, обветренной кожей,
С резким голосом и неловкими манерами,
Одетая в жесткое коричневое платье,
Не умеющая гримироваться и нравиться.
И пусть мои стихи нелепы, как моя одежда,
Бездарны, как моя жизнь, как все чересчур прямое и честное,
Но я то, что я есть. И я говорю, что думаю:
Человек не может жить, не имея завтрашней радости,
Человек не может жить, перестав надеяться,
Перестав мечтать, хотя бы о несбыточном.
Поэтому я нарушаю все запрещения
И говорю то, что мне хочется,
Что меня наполняет болью и радостью,
Что мне мешает спать и умереть.
...Весной у меня в стакане стояли цветы земляники,
Лепестки у них белые с бледно-лиловыми жилками,
Трогательно выгнутые, как твои веки.
И я их нечаянно назвала твоим именем.
Все красивое на земле мне хочется называть твоим именем:
Все цветы, все травы, все тонкие ветки на фоне неба,
Все зори и все облака с розовато-желтой каймою —
Они все на тебя похожи.
Я удивляюсь, как люди не замечают твоей красоты,
Как спокойно выдерживают твое рукопожатье,
Ведь руки твои — конденсаторы счастья,
Они излучают тепло на тысячи метров,
Они могут растопить арктический айсберг,
Но мне отказано даже в сотой калории,
Мне выдаются плоские буквы в бурых конвертах,
Нормированные и обезжиренные, как консервы,
Ничего не излучающие и ничем не пахнущие.
(Я то, что я есть, и я говорю, что мне хочется.)
...Как в объемном кино, ты сходишь ко мне с экрана,
Ты идешь по залу, живой и светящийся,
Ты проходишь сквозь меня как сновидение,
И я не слышу твоего дыхания.
Твое тело должно быть подобно музыке,
Которую не успел написать Бетховен,
Я хотела бы день и ночь осязать эту музыку,
Захлебнуться ею, как морским прибоем.
(Эти стихи последние и мне ничего больше не совестно.)
Я завещаю девушке, которая будет любить тебя:
Пусть целует каждую твою ресницу в отдельности,
Пусть не забудет ямочку за твоим ухом,
Пусть пальцы ее будут нежными, как мои мысли.
(Я то, что я есть, и это не то, что нужно.)
...Я могла бы пройти босиком до Белграда,
И снег бы дымился под моими подошвами,
И мне навстречу летели бы ласточки,
Но граница закрыта, как твое сердце,
Как твоя шинель, застегнутая на все пуговицы.
И меня не пропустят. Спокойно и вежливо
Меня попросят вернуться обратно.
А если буду, как прежде, идти напролом,
Белоголовый часовой поднимет винтовку,
И я не услышу выстрела —
Меня кто-то как бы негромко окликнет,
И я увижу твою голубую улыбку совсем близко,
И ты — впервые — меня поцелуешь в губы.
Но конца поцелуя я уже не почувствую.
1941
ПОСЛЕДНИЕ СТИХИ
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
Я всю жизнь пыталась быть мужественной,
Я хотела быть достойной твоей доброй улыбки
Или хотя бы твоей доброй памяти.
Но мне это всегда удавалось плохо,
С каждый днем удается все хуже,
А теперь, наверно, уже никогда не удастся.
Вся наша многолетняя переписка
И нечастные скудные встречи —
Напрасная и болезненная попытка
Перепрыгнуть законы пространства и времени.
Ты это понял прочнее и раньше, чем я.
Потому твои письма, после полтавской встречи,
Стали конкретными и объективными, как речь докладчика,
Любознательными, как викторина,
Равнодушными, как трамвайная вежливость.
Это совсем не твои письма. Ты их пишешь, себя насилуя,
Потому они меня больше не радуют,
Они сплющивают меня, как молоток шляпу гвоздя.
И бессонница оглушает меня, как землетрясение.
...Ты требуешь от меня благоразумия,
Социально значимых стихов и веселых писем,
Но я не умею, не получается...
(Вот пишу эти строки и вижу,
Как твои добрые губы искажает недобрая “антиулыбка”,
И сердце мое останавливается заранее.)
Но я только то, что я есть, — не больше, не меньше:
Одинокая, усталая женщина тридцати лет,
С косматыми волосами, тронутыми сединой,
С тяжелым взглядом и тяжелой походкой,
С широкими скулами, обветренной кожей,
С резким голосом и неловкими манерами,
Одетая в жесткое коричневое платье,
Не умеющая гримироваться и нравиться.
И пусть мои стихи нелепы, как моя одежда,
Бездарны, как моя жизнь, как все чересчур прямое и честное,
Но я то, что я есть. И я говорю, что думаю:
Человек не может жить, не имея завтрашней радости,
Человек не может жить, перестав надеяться,
Перестав мечтать, хотя бы о несбыточном.
Поэтому я нарушаю все запрещения
И говорю то, что мне хочется,
Что меня наполняет болью и радостью,
Что мне мешает спать и умереть.
...Весной у меня в стакане стояли цветы земляники,
Лепестки у них белые с бледно-лиловыми жилками,
Трогательно выгнутые, как твои веки.
И я их нечаянно назвала твоим именем.
Все красивое на земле мне хочется называть твоим именем:
Все цветы, все травы, все тонкие ветки на фоне неба,
Все зори и все облака с розовато-желтой каймою —
Они все на тебя похожи.
Я удивляюсь, как люди не замечают твоей красоты,
Как спокойно выдерживают твое рукопожатье,
Ведь руки твои — конденсаторы счастья,
Они излучают тепло на тысячи метров,
Они могут растопить арктический айсберг,
Но мне отказано даже в сотой калории,
Мне выдаются плоские буквы в бурых конвертах,
Нормированные и обезжиренные, как консервы,
Ничего не излучающие и ничем не пахнущие.
(Я то, что я есть, и я говорю, что мне хочется.)
...Как в объемном кино, ты сходишь ко мне с экрана,
Ты идешь по залу, живой и светящийся,
Ты проходишь сквозь меня как сновидение,
И я не слышу твоего дыхания.
Твое тело должно быть подобно музыке,
Которую не успел написать Бетховен,
Я хотела бы день и ночь осязать эту музыку,
Захлебнуться ею, как морским прибоем.
(Эти стихи последние и мне ничего больше не совестно.)
Я завещаю девушке, которая будет любить тебя:
Пусть целует каждую твою ресницу в отдельности,
Пусть не забудет ямочку за твоим ухом,
Пусть пальцы ее будут нежными, как мои мысли.
(Я то, что я есть, и это не то, что нужно.)
...Я могла бы пройти босиком до Белграда,
И снег бы дымился под моими подошвами,
И мне навстречу летели бы ласточки,
Но граница закрыта, как твое сердце,
Как твоя шинель, застегнутая на все пуговицы.
И меня не пропустят. Спокойно и вежливо
Меня попросят вернуться обратно.
А если буду, как прежде, идти напролом,
Белоголовый часовой поднимет винтовку,
И я не услышу выстрела —
Меня кто-то как бы негромко окликнет,
И я увижу твою голубую улыбку совсем близко,
И ты — впервые — меня поцелуешь в губы.
Но конца поцелуя я уже не почувствую.
1941
27.03.202516:42
Георгий Оболдуев
КУКАРЕКУ
Сократ был контрреволюционером,
За что и принял смерти приз.
Плюнь, трижды плюнь. Стократ — другим манером
Горячей жизни прикоснись.
Высокопоэтические мысли
(Благоразумью ль вопреки?)
Поглубже прячь; в глухой архив отчисли:
Чтоб корень вырос, режь ростки.
На выспреннее вытараща зенки,
О сверхсознанье не трубя,
Строй смирно домиков и замков стенки —
Да не поставят к ней тебя.
Да благо будет ти, да многодетным
Покинешь ты курятник свой,
Когда пожмет, отмыв грядущий свет нам,
Рука руку — твоей рукой.
XI.1947
КУКАРЕКУ
Сократ был контрреволюционером,
За что и принял смерти приз.
Плюнь, трижды плюнь. Стократ — другим манером
Горячей жизни прикоснись.
Высокопоэтические мысли
(Благоразумью ль вопреки?)
Поглубже прячь; в глухой архив отчисли:
Чтоб корень вырос, режь ростки.
На выспреннее вытараща зенки,
О сверхсознанье не трубя,
Строй смирно домиков и замков стенки —
Да не поставят к ней тебя.
Да благо будет ти, да многодетным
Покинешь ты курятник свой,
Когда пожмет, отмыв грядущий свет нам,
Рука руку — твоей рукой.
XI.1947
26.03.202513:49
Осип Мандельштам
* * *
Сёстры тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы.
Медуницы и осы тяжёлую розу сосут.
Человек умирает. Песок остывает согретый,
И вчерашнее солнце на чёрных носилках несут.
Ах, тяжёлые соты и нежные сети,
Легче камень поднять, чем имя твоё повторить!
У меня остаётся одна забота на свете:
Золотая забота, как времени бремя избыть.
Словно тёмную воду, я пью помутившийся воздух.
Время вспахано плугом, и роза землёю была.
В медленном водовороте тяжёлые нежные розы,
Розы тяжесть и нежность в двойные венки заплела!
1920 г.
* * *
Сёстры тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы.
Медуницы и осы тяжёлую розу сосут.
Человек умирает. Песок остывает согретый,
И вчерашнее солнце на чёрных носилках несут.
Ах, тяжёлые соты и нежные сети,
Легче камень поднять, чем имя твоё повторить!
У меня остаётся одна забота на свете:
Золотая забота, как времени бремя избыть.
Словно тёмную воду, я пью помутившийся воздух.
Время вспахано плугом, и роза землёю была.
В медленном водовороте тяжёлые нежные розы,
Розы тяжесть и нежность в двойные венки заплела!
1920 г.
25.03.202522:46
Саша Чёрный
Молитва
Благодарю тебя, создатель,
Что я в житейской кутерьме
Не депутат и не издатель
И не сижу еще в тюрьме.
Благодарю тебя, могучий,
Что мне не вырвали язык,
Что я, как нищий, верю в случай
И к всякой мерзости привык.
Благодарю тебя, единый,
Что в третью Думу я не взят, —
От всей души с блаженной миной
Благодарю тебя стократ.
Благодарю тебя, мой боже,
Что смертный час, гроза глупцов,
Из разлагающейся кожи
Исторгнет дух в конце концов.
И вот тогда, молю беззвучно,
Дай мне исчезнуть в черной мгле, —
В раю мне будет очень скучно,
А ад я видел на земле.
Молитва
Благодарю тебя, создатель,
Что я в житейской кутерьме
Не депутат и не издатель
И не сижу еще в тюрьме.
Благодарю тебя, могучий,
Что мне не вырвали язык,
Что я, как нищий, верю в случай
И к всякой мерзости привык.
Благодарю тебя, единый,
Что в третью Думу я не взят, —
От всей души с блаженной миной
Благодарю тебя стократ.
Благодарю тебя, мой боже,
Что смертный час, гроза глупцов,
Из разлагающейся кожи
Исторгнет дух в конце концов.
И вот тогда, молю беззвучно,
Дай мне исчезнуть в черной мгле, —
В раю мне будет очень скучно,
А ад я видел на земле.
24.03.202518:14
Дмитрий Пригов
* * *
Выходит слесарь в зимний двор
Глядит: а двор уже весенний
Вот так же как и он теперь –
Был школьник, а теперь он слесарь
А дальше больше – дальше смерть
А перед тем – преклонный возраст
А перед тем, а перед тем
А перед тем – как есть он слесарь
* * *
Выходит слесарь в зимний двор
Глядит: а двор уже весенний
Вот так же как и он теперь –
Был школьник, а теперь он слесарь
А дальше больше – дальше смерть
А перед тем – преклонный возраст
А перед тем, а перед тем
А перед тем – как есть он слесарь
Records
17.04.202523:59
618Subscribers14.03.202523:59
0Citation index23.03.202515:54
308Average views per post21.04.202517:57
0Average views per ad post26.03.202523:59
20.31%ER23.03.202515:54
54.51%ERRLog in to unlock more functionality.