Анатолий Шарий
Реальний Київ | Украина
Лёха в Short’ах Long’ует
Мир сегодня с "Юрий Подоляка"
Труха⚡️Україна
Николаевский Ванёк
Инсайдер UA
Реальна Війна | Україна | Новини
Лачен пише
Анатолий Шарий
Реальний Київ | Украина
Лёха в Short’ах Long’ует
Мир сегодня с "Юрий Подоляка"
Труха⚡️Україна
Николаевский Ванёк
Инсайдер UA
Реальна Війна | Україна | Новини
Лачен пише
Анатолий Шарий
Реальний Київ | Украина
Лёха в Short’ах Long’ует
Отец Гиперсемиотий
TGlist rating
0
0
TypePublic
Verification
Not verifiedTrust
Not trustedLocationРосія
LanguageOther
Channel creation dateSep 09, 2022
Added to TGlist
May 28, 2024Linked chat
Чат Отца Гиперсемиотия
220
Records
06.05.202518:53
2.4KSubscribers02.12.202423:59
100Citation index16.10.202423:59
8.9KAverage views per post28.10.202423:59
792Average views per ad post26.04.202523:59
95.24%ER16.10.202423:59
446.90%ERR12.05.202501:04
В молескин юноше, обдумывающему житьё:
Джон Кеннет Гэлбрейт, американский экономист, большой поклонник и проповедник кейнсианства написал это 60 лет назад. Фраза мудрая и приложимая ко множеству бытовых ситуаций, так что юноше пригодится.
Процитированное наставление было, однако, адресовано не юношам, а коллегам Гэлбрейта, отринувшим благодать учения Джона Мейнарда Кейнса. Вообще плутание экономической мысли между разнообразными вариантами классической экономики и кейнсианства — это довольно забавная история, при пристальном рассмотрении весьма разрушительная для веры в научность экономики.
Представим себе небольшой городок, в котором есть мастерская, выпускающая стулья. В соответствии с классической экономической теорией — той самой адам-смитовской «невидимой рукой рынка» — мастерская эта произведёт столько стульев, сколько в состоянии купить жители городка. В разгар стулотворения классическая теория прекрасно работает, проблемы начинаются тогда, когда горожане перестают покупать новые стулья. На вопрос, что в этой ситуации делать мебельщику, классическая экономика отвечает: да что угодно. Переквалифицироваться в гончара, например — в городе дефицит горшков.
Такой динамизм выглядит красиво в журнальных статьях, но не в жизни. В реальности мебельщик не стяжает успехов у гончарного круга, будучи вытеснен с этого рынка более опытными гончарами. Придётся ему продавать мастерскую и эмигрировать в колонии.
И тут на авансцену выходят кейнсиане и поют песню о том, что саморегуляция рынков — вредная ересь, что ничего само по себе не регулируется, и во всём необходима твёрдая направляющая рука мудрого государства. Зачем доброму мебельщику бежать в колонии, — поёт кейнсианский хор, — есть способ лучше! Государство должно дать ему заказ на изготовление табуреток для ближайшей казармы, и мастерская оживёт. Так и происходит.
В западной экономике этот хор зазвучал в 1930-е годы, в качестве реакции на Великую Депрессию, которая ознаменовала собой, как тогда считали, крах классической экономики. На протяжении десятилетий кейнсианство рулило на западе, и наш стулотворец чувствовал себя вполне комфортно.
Однако в 1970-е годы механизм даёт сбой. Спонсировать производство стульев государству становится всё сложнее и дороже, а тут ещё и политика поднимает цены на горючее, увеличив уже и без того раздутые казённые расходы. Государственная поддержка стопорится, и стулопроизводство останавливается — на сей раз намертво.
Тогда на сцену, отталкивая кейнсиан и торопливо подключая электрогитары, выскакивают энергичные монетаристы, и под бодрый рокенрол выдают речитатив о том, что государственное стимулирование экономики — суета и тлен, а главное — нежное управление денежной массой. И чтобы с чего-то начать, надо дать народу дешёвых кредитов, и уж они сами развернутся.
Глотнувшая денег экономика оживляется. Стулья жителям городка всё ещё не нужны, но в городке начинается строительный бум. Стулотворец продаёт мастерскую вместе с хорошим участком земли застройщику — и становится скромным рантье. Нирвана длится до второй половины 2000-х, когда финансовые рынки накрывает кризис, и деньги мебельщика испаряются.
Наш герой привычно смотрит на сцену, где уже выстроился хор посвежевших кейнсиан, поющих старую песню о благотворной роли государственного регулирования, но слегка на новый мотив и с новым припевом, в котором слышится выражение «количественное смягчение».
Песня эта так и звучит с 2008 года — до следующего кризиса, когда со сцены вновь запоют о «невидимой руке рынка», ну а стулотворец тем временем работает менеджером проекта в фирме, торгующей импортной мебелью.
И вот этот-то концерт у нас зовётся «экономической наукой» — симпозиумы, рецензируемые статьи, диссертации, всё как у людей.
Faced with the choice between changing one’s mind and proving that there is no need to do so, almost everyone gets busy on the proof.
То есть: «столкнувшись с выбором между изменением своего мнения и доказательством того, почему этого делать не надо, почти все принимаются за доказательство».
Джон Кеннет Гэлбрейт, американский экономист, большой поклонник и проповедник кейнсианства написал это 60 лет назад. Фраза мудрая и приложимая ко множеству бытовых ситуаций, так что юноше пригодится.
Процитированное наставление было, однако, адресовано не юношам, а коллегам Гэлбрейта, отринувшим благодать учения Джона Мейнарда Кейнса. Вообще плутание экономической мысли между разнообразными вариантами классической экономики и кейнсианства — это довольно забавная история, при пристальном рассмотрении весьма разрушительная для веры в научность экономики.
Представим себе небольшой городок, в котором есть мастерская, выпускающая стулья. В соответствии с классической экономической теорией — той самой адам-смитовской «невидимой рукой рынка» — мастерская эта произведёт столько стульев, сколько в состоянии купить жители городка. В разгар стулотворения классическая теория прекрасно работает, проблемы начинаются тогда, когда горожане перестают покупать новые стулья. На вопрос, что в этой ситуации делать мебельщику, классическая экономика отвечает: да что угодно. Переквалифицироваться в гончара, например — в городе дефицит горшков.
Такой динамизм выглядит красиво в журнальных статьях, но не в жизни. В реальности мебельщик не стяжает успехов у гончарного круга, будучи вытеснен с этого рынка более опытными гончарами. Придётся ему продавать мастерскую и эмигрировать в колонии.
И тут на авансцену выходят кейнсиане и поют песню о том, что саморегуляция рынков — вредная ересь, что ничего само по себе не регулируется, и во всём необходима твёрдая направляющая рука мудрого государства. Зачем доброму мебельщику бежать в колонии, — поёт кейнсианский хор, — есть способ лучше! Государство должно дать ему заказ на изготовление табуреток для ближайшей казармы, и мастерская оживёт. Так и происходит.
В западной экономике этот хор зазвучал в 1930-е годы, в качестве реакции на Великую Депрессию, которая ознаменовала собой, как тогда считали, крах классической экономики. На протяжении десятилетий кейнсианство рулило на западе, и наш стулотворец чувствовал себя вполне комфортно.
Однако в 1970-е годы механизм даёт сбой. Спонсировать производство стульев государству становится всё сложнее и дороже, а тут ещё и политика поднимает цены на горючее, увеличив уже и без того раздутые казённые расходы. Государственная поддержка стопорится, и стулопроизводство останавливается — на сей раз намертво.
Тогда на сцену, отталкивая кейнсиан и торопливо подключая электрогитары, выскакивают энергичные монетаристы, и под бодрый рокенрол выдают речитатив о том, что государственное стимулирование экономики — суета и тлен, а главное — нежное управление денежной массой. И чтобы с чего-то начать, надо дать народу дешёвых кредитов, и уж они сами развернутся.
Глотнувшая денег экономика оживляется. Стулья жителям городка всё ещё не нужны, но в городке начинается строительный бум. Стулотворец продаёт мастерскую вместе с хорошим участком земли застройщику — и становится скромным рантье. Нирвана длится до второй половины 2000-х, когда финансовые рынки накрывает кризис, и деньги мебельщика испаряются.
Наш герой привычно смотрит на сцену, где уже выстроился хор посвежевших кейнсиан, поющих старую песню о благотворной роли государственного регулирования, но слегка на новый мотив и с новым припевом, в котором слышится выражение «количественное смягчение».
Песня эта так и звучит с 2008 года — до следующего кризиса, когда со сцены вновь запоют о «невидимой руке рынка», ну а стулотворец тем временем работает менеджером проекта в фирме, торгующей импортной мебелью.
И вот этот-то концерт у нас зовётся «экономической наукой» — симпозиумы, рецензируемые статьи, диссертации, всё как у людей.
09.05.202513:24
Пока публика боится (или втайне надеется), что Большой адронный коллайдер проделает в мироздании чёрную дыру, в которую мы все ухнем, учёные не сидят сложа руки и пытаются приспособить эту гигантскую машину к сбыче главной мечты человечества. Они превращают свинец в золото.
И у них получается.
Женевские нео-алхимики сталкивают ядра свинца, и в тех случаях, когда ядра эти пролетают близко друг от друга, из них выбиваются протоны. Выбился один протон - получился таллий, выбилось два - получилась ртуть, выбилось три - получилось... oh mon Dieu! золото!
Образовавшиеся таким манером злато-ядра существуют долю секунды, да и получить их удалось немного, меньше ста миллиардов. Чтобы слепить хотя бы колечко для любимой, их понадобится в триллионы раз больше, и стоить это колечко будет примерно как средних размеров балканская страна.
Но лиха беда начало. Пока идиоты меряются всем, что у них отросло, и выдумывают способы уконтропупить друг друга, швейцарцы занимаются по-настоящему полезным делом.
И у них получается.
Женевские нео-алхимики сталкивают ядра свинца, и в тех случаях, когда ядра эти пролетают близко друг от друга, из них выбиваются протоны. Выбился один протон - получился таллий, выбилось два - получилась ртуть, выбилось три - получилось... oh mon Dieu! золото!
Образовавшиеся таким манером злато-ядра существуют долю секунды, да и получить их удалось немного, меньше ста миллиардов. Чтобы слепить хотя бы колечко для любимой, их понадобится в триллионы раз больше, и стоить это колечко будет примерно как средних размеров балканская страна.
Но лиха беда начало. Пока идиоты меряются всем, что у них отросло, и выдумывают способы уконтропупить друг друга, швейцарцы занимаются по-настоящему полезным делом.
20.04.202520:34
Предыдущий пост нуждается в постскриптуме.
Упомянутая переводчица Valentina Maiolini-Rothbacher — опытнейший профессионал. Она 1970 года рождения, обучалась в хороших учебных заведениях Рима: переводческий бакалавриат в Scuola Superiore per Interpreti e Traduttori и историческая магистратура в Sapienza Università di Roma. Профессионально переводит с 1991-го.
Среди её клиентов — все ветви итальянской власти, международные институции уровня Большой двадцатки и Всемирного банка, частные компании и благотворительные организации. Как долго она работала с Мелони в качестве официального переводчика не вполне понятно, но как минимум с 2022 года.
Это точно не вариант «понабирают по объявлению не пойми кого», и проблемы со здоровьем тоже не при чём. По собственным словам синьоры Майолини-Ротбахер, она просто… растерялась. Человек, 34 года переводивший в самых разных ситуациях, растерялся, когда понадобилось перевести внятную фразу премьерши с родного на основной рабочий язык.
В жизни чего только не бывает, конечно, но мне кажется, дело тут не в растерянности, а в увлечённости ИИ, по отношению к которому я сейчас гораздо менее оптимистично настроен, чем, скажем, год назад.
Ещё недавно моё видение ближайшего будущего нашей софтверной индустрии благоухало утопией: люди сгрузят на ИИ рутинные задачи, а освобождённое время употребят для всяческого креатива. Однако в данный момент я наблюдаю другую тенденцию: ИИ — это не про расширение возможностей, это про упразднение необходимости думать.
Программист — это помесь инженера, учёного, детектива и писателя-фантаста. Ему постоянно приходится работать с задачами, требующими знаний, логики, изобретательности и фантазии. Однако мозг, как и любую другую мышцу, надо постоянно упражнять. Если легкоатлет прекратит бегать, он очень скоро перестанет быть легкоатлетом.
Именно это и происходит в нашей индустрии прямо на глазах, причём «программирование» без программирования, представляющее собой запросы к ИИ в стиле «напиши программу, делающую то-то и то-то» — это отнюдь не что-то постыдное, это остромодное и вполне почтенное занятие, получившее в феврале этого года хайповое название «vibe coding». На Udemy и Coursera уже появились курсы с сертификатами, и я уверен, университеты начнут наборы на подобные курсы уже этим летом.
В самом скором времени задачи, которые нельзя решить запросом к ИИ, будут помечаться как принципиально нерешаемые — первые признаки этого я вижу уже сейчас. На этом программизм как дисциплина закончится. Интрига в том, что случится раньше:
- вымрут нормальные программисты, включая тех, которые написали алгоритмы искинов, или
- искины научатся обслуживать и улучшать свои алгоритмы и хостинговые платформы, подобно тому, как люди обслуживают и лечат свои тела.
Оба варианта для людей проигрышные, разница только в том, кто будет заниматься уничтожением человечества: само человечество в хаосе «тёмных веков» первого варианта, или искины в математически безупречной логике второго варианта.
Но это дело хоть и близкого, но будущего. Вернёмся к нашей переводчице. Люди этой профессии — пионеры применения искинов. Машинный перевод — самая первая задача, с которой ИИ стал справляться по-настоящему хорошо, поскольку анализ и создание текстов — это, собственно, основные функции больших языковых моделей, на что намекает само их название.
Переводчики начали использовать ИИ, как только это стало возможным, и синьора Майолини-Ротбахер вряд ли была исключением. Поэтому я бездоказательно считаю, что случившийся с ней конфуз — следствие того, что она, увлёкшись искинами, интеллектуально деградировала и потеряла способность функционировать самостоятельно.
Что ж, всезнающие толмачи уже сейчас лежит у нас в карманах. Они пока ещё делают много ошибок в распознавании устной речи, но ситуация улучшается на глазах. В самом скором времени белковый переводчик будет выглядеть так же нелепо, как и «оператор ксерокса».
И ровным счётом ничего хорошего, юзернейм, нам с тобой эта перспектива не сулит.
Упомянутая переводчица Valentina Maiolini-Rothbacher — опытнейший профессионал. Она 1970 года рождения, обучалась в хороших учебных заведениях Рима: переводческий бакалавриат в Scuola Superiore per Interpreti e Traduttori и историческая магистратура в Sapienza Università di Roma. Профессионально переводит с 1991-го.
Среди её клиентов — все ветви итальянской власти, международные институции уровня Большой двадцатки и Всемирного банка, частные компании и благотворительные организации. Как долго она работала с Мелони в качестве официального переводчика не вполне понятно, но как минимум с 2022 года.
Это точно не вариант «понабирают по объявлению не пойми кого», и проблемы со здоровьем тоже не при чём. По собственным словам синьоры Майолини-Ротбахер, она просто… растерялась. Человек, 34 года переводивший в самых разных ситуациях, растерялся, когда понадобилось перевести внятную фразу премьерши с родного на основной рабочий язык.
В жизни чего только не бывает, конечно, но мне кажется, дело тут не в растерянности, а в увлечённости ИИ, по отношению к которому я сейчас гораздо менее оптимистично настроен, чем, скажем, год назад.
Ещё недавно моё видение ближайшего будущего нашей софтверной индустрии благоухало утопией: люди сгрузят на ИИ рутинные задачи, а освобождённое время употребят для всяческого креатива. Однако в данный момент я наблюдаю другую тенденцию: ИИ — это не про расширение возможностей, это про упразднение необходимости думать.
Программист — это помесь инженера, учёного, детектива и писателя-фантаста. Ему постоянно приходится работать с задачами, требующими знаний, логики, изобретательности и фантазии. Однако мозг, как и любую другую мышцу, надо постоянно упражнять. Если легкоатлет прекратит бегать, он очень скоро перестанет быть легкоатлетом.
Именно это и происходит в нашей индустрии прямо на глазах, причём «программирование» без программирования, представляющее собой запросы к ИИ в стиле «напиши программу, делающую то-то и то-то» — это отнюдь не что-то постыдное, это остромодное и вполне почтенное занятие, получившее в феврале этого года хайповое название «vibe coding». На Udemy и Coursera уже появились курсы с сертификатами, и я уверен, университеты начнут наборы на подобные курсы уже этим летом.
В самом скором времени задачи, которые нельзя решить запросом к ИИ, будут помечаться как принципиально нерешаемые — первые признаки этого я вижу уже сейчас. На этом программизм как дисциплина закончится. Интрига в том, что случится раньше:
- вымрут нормальные программисты, включая тех, которые написали алгоритмы искинов, или
- искины научатся обслуживать и улучшать свои алгоритмы и хостинговые платформы, подобно тому, как люди обслуживают и лечат свои тела.
Оба варианта для людей проигрышные, разница только в том, кто будет заниматься уничтожением человечества: само человечество в хаосе «тёмных веков» первого варианта, или искины в математически безупречной логике второго варианта.
Но это дело хоть и близкого, но будущего. Вернёмся к нашей переводчице. Люди этой профессии — пионеры применения искинов. Машинный перевод — самая первая задача, с которой ИИ стал справляться по-настоящему хорошо, поскольку анализ и создание текстов — это, собственно, основные функции больших языковых моделей, на что намекает само их название.
Переводчики начали использовать ИИ, как только это стало возможным, и синьора Майолини-Ротбахер вряд ли была исключением. Поэтому я бездоказательно считаю, что случившийся с ней конфуз — следствие того, что она, увлёкшись искинами, интеллектуально деградировала и потеряла способность функционировать самостоятельно.
Что ж, всезнающие толмачи уже сейчас лежит у нас в карманах. Они пока ещё делают много ошибок в распознавании устной речи, но ситуация улучшается на глазах. В самом скором времени белковый переводчик будет выглядеть так же нелепо, как и «оператор ксерокса».
И ровным счётом ничего хорошего, юзернейм, нам с тобой эта перспектива не сулит.
20.04.202507:03
На недавней встрече Трампа с итальянской предводительницей Джорджей Мелони произошёл занятный инцидент.
Как и в ходе другой знаменитой пресс-конференции, Трамп общался со своей гостьей в Овальном кабинете в присутствии журналистов. Уважающая протокол Мелони привезла с собой переводчицу — у которой, судя по всему, были серьёзные проблемы не только с английским, но и с родным итальянским. Слушая запинающееся невнятное бормотание переводчицы, Мелони какое-то время ёрзала, потом резким жестом велела той заткнуться и со словами «погоди, я сама» перешла на английский (который она знает весьма прилично).
Профессия умирает прямо на глазах, в прямом эфире.
Как и в ходе другой знаменитой пресс-конференции, Трамп общался со своей гостьей в Овальном кабинете в присутствии журналистов. Уважающая протокол Мелони привезла с собой переводчицу — у которой, судя по всему, были серьёзные проблемы не только с английским, но и с родным итальянским. Слушая запинающееся невнятное бормотание переводчицы, Мелони какое-то время ёрзала, потом резким жестом велела той заткнуться и со словами «погоди, я сама» перешла на английский (который она знает весьма прилично).
Профессия умирает прямо на глазах, в прямом эфире.
04.05.202519:27
Пока Марин Ле Пен оспаривает судебный запрет на участие в выборах (вынесенный на более чем спорном основании), немцы планируют более капитальную меру: полный запрет «Альтернативы для Германии», подготовка к которому идёт довольно бойко.
С одной стороны, мастырится необходимая юридическая база: Федеральное ведомство по защите конституции на днях классифицировало АдГ как «определённо правоэкстремистское движение» («gesichert rechtsextremistische Bestrebung»). Само по себе это решение партию не запрещает, но разрешает вести за партийными членами слежку без каких-либо ограничений, что существенно облегчает организацию провокаций.
С другой стороны, в информационное пространство вбрасываются разнообразные «письма доярок», требующие относиться к врагам <strike>народа</strike> демократии без снисхождения. Публикуются опросы общественного мнения, показывающие страстное желание немцев запретить АдГ, а неравнодушные парламентарии и провинциальные начальники требуют немедленно оградить хрупкую немецкую государственность от тлетворного влияния банды Алисы Вайдель.
Основной — он же единственный — довод запретителей сводится всё к тому же закону Годвина. Как известно, Гитлер пришёл к власти в январе 1933 года, в формальном смысле, вполне легальным образом, после чего немедленно приступил к подавлению политических противников, и уже в июле 33-го в стране осталась только одна партия, НСДАП, а все прочие были либо запрещены, либо «добровольно» распущены. Тиран попользовался демократией, чтобы прийти к власти, а потом вышвырнул использованную демократию в мусорное ведро.
Немцев этот сюжет страшно триггерит. И вот им показывают новую партию и говорят: смотрите, это то, о чём вам рассказывали в школе: тиран подбирается к беззащитной демократии. Триггер громко щёлкает.
На самом деле, это чистая фантазия: и формально, и по сути, у НСДАП и АдГ гораздо больше различий, чем сходств. Но электорату не нужна историческая правда, ему нужна драма — и он её получает. АдГейцам приписывают намерение учредить тиранию, и у Алисы Вайдель в народном воображении немедленно отрастают усы щёточкой и перекашивается чёлка.
Демократия не может защитить себя от Гитлера, но к счастью, у демократии есть немецкое правительство, и оно защитит бедняжку, забанив партию, из которой собирается (инфа 100%) вылупиться новый Гитлер. Единственный способ спасти нацию от выдуманного Гитлера — это поступить так, как в 1933 году поступил Гитлер настоящий.
Мне этот сюжет кажется совершенно комедийным, хотя смеяться над всем этим уже просто нет сил.
С одной стороны, мастырится необходимая юридическая база: Федеральное ведомство по защите конституции на днях классифицировало АдГ как «определённо правоэкстремистское движение» («gesichert rechtsextremistische Bestrebung»). Само по себе это решение партию не запрещает, но разрешает вести за партийными членами слежку без каких-либо ограничений, что существенно облегчает организацию провокаций.
С другой стороны, в информационное пространство вбрасываются разнообразные «письма доярок», требующие относиться к врагам <strike>народа</strike> демократии без снисхождения. Публикуются опросы общественного мнения, показывающие страстное желание немцев запретить АдГ, а неравнодушные парламентарии и провинциальные начальники требуют немедленно оградить хрупкую немецкую государственность от тлетворного влияния банды Алисы Вайдель.
Основной — он же единственный — довод запретителей сводится всё к тому же закону Годвина. Как известно, Гитлер пришёл к власти в январе 1933 года, в формальном смысле, вполне легальным образом, после чего немедленно приступил к подавлению политических противников, и уже в июле 33-го в стране осталась только одна партия, НСДАП, а все прочие были либо запрещены, либо «добровольно» распущены. Тиран попользовался демократией, чтобы прийти к власти, а потом вышвырнул использованную демократию в мусорное ведро.
Немцев этот сюжет страшно триггерит. И вот им показывают новую партию и говорят: смотрите, это то, о чём вам рассказывали в школе: тиран подбирается к беззащитной демократии. Триггер громко щёлкает.
На самом деле, это чистая фантазия: и формально, и по сути, у НСДАП и АдГ гораздо больше различий, чем сходств. Но электорату не нужна историческая правда, ему нужна драма — и он её получает. АдГейцам приписывают намерение учредить тиранию, и у Алисы Вайдель в народном воображении немедленно отрастают усы щёточкой и перекашивается чёлка.
Демократия не может защитить себя от Гитлера, но к счастью, у демократии есть немецкое правительство, и оно защитит бедняжку, забанив партию, из которой собирается (инфа 100%) вылупиться новый Гитлер. Единственный способ спасти нацию от выдуманного Гитлера — это поступить так, как в 1933 году поступил Гитлер настоящий.
Мне этот сюжет кажется совершенно комедийным, хотя смеяться над всем этим уже просто нет сил.
05.05.202521:02
Только что прошедшие английские выборы в местные советы и президентские выборы в Румынии хорошо рифмуются с предыдущими записями.
Британская Партия реформ* и Альянс за союз румын, разгромившие своих «респектабельных» соперников — это никакой не разворот к национализму, о чём истошным фальцетом верещит западная пресса. Это хрестоматийное протестное голосование, основанное на желании избирателей показать «фак» правящим партиям и привести к власти хоть чёрта лысого, лишь бы не представителей евросовкового «истеблишмента».
Избирателям плевать на партии и их платформы, им достаточно, чтобы кандидаты внятно артикулировали несогласие с лицемерным балаганом современной евро-политики. На смену пафосным лозунгам типа «свобода, равенство, братство», «вся власть советам» и т.д. приходит бесхитростное «я не могу больше выносить этот сраный цирк» — и как выясняется, в этом смысле нет никакой разницы между вышедшей из ЕС благополучной Британией и евро-голодранкой Румынией.
Как гласит популярная цитата, произвольно приписываемая Абраму Фомичу Линкольну, «ты можешь некоторое время дурачить всех или всё время — некоторых, но ты не можешь всё время дурачить всех».
Абрам Фомич — если это был он — не знал возможностей современных масс-медиа, которые теоретически могут дурачить неограниченное количество людей в течение неограниченного времени, но он хорошо знал жизнь и понимал, что никакой механизм не работает вечно. Что-нибудь в нём непременно сломается. К социальным механизмам это применимо в той же степени, что и к машинам.
Примеры чего и наблюдаем.
PS. Кстати, примерно год назад Партия реформ заставила Би-би-си публично извиниться за использование в её адрес определения «ультраправая». Бывает и такое.
——————————
* Она называется «Reform UK», т.е. буквально «Реформируй Соединённое Королевство».
Британская Партия реформ* и Альянс за союз румын, разгромившие своих «респектабельных» соперников — это никакой не разворот к национализму, о чём истошным фальцетом верещит западная пресса. Это хрестоматийное протестное голосование, основанное на желании избирателей показать «фак» правящим партиям и привести к власти хоть чёрта лысого, лишь бы не представителей евросовкового «истеблишмента».
Избирателям плевать на партии и их платформы, им достаточно, чтобы кандидаты внятно артикулировали несогласие с лицемерным балаганом современной евро-политики. На смену пафосным лозунгам типа «свобода, равенство, братство», «вся власть советам» и т.д. приходит бесхитростное «я не могу больше выносить этот сраный цирк» — и как выясняется, в этом смысле нет никакой разницы между вышедшей из ЕС благополучной Британией и евро-голодранкой Румынией.
Как гласит популярная цитата, произвольно приписываемая Абраму Фомичу Линкольну, «ты можешь некоторое время дурачить всех или всё время — некоторых, но ты не можешь всё время дурачить всех».
Абрам Фомич — если это был он — не знал возможностей современных масс-медиа, которые теоретически могут дурачить неограниченное количество людей в течение неограниченного времени, но он хорошо знал жизнь и понимал, что никакой механизм не работает вечно. Что-нибудь в нём непременно сломается. К социальным механизмам это применимо в той же степени, что и к машинам.
Примеры чего и наблюдаем.
PS. Кстати, примерно год назад Партия реформ заставила Би-би-си публично извиниться за использование в её адрес определения «ультраправая». Бывает и такое.
——————————
* Она называется «Reform UK», т.е. буквально «Реформируй Соединённое Королевство».
27.04.202516:25
Героине первой серии заменяют часть мозга высокотехнологичным биоимплантом, управляемым с корпоративного сервера и оплачиваемым по подписной модели. Базовая подписка стоит завлекательно дёшево, но компания-производитель немедленно начинает выдавливать из пары — у героини есть муж, но нет детей — деньги на более дорогие пакеты, делая жизнь с базовой подпиской невыносимой. Денег у пары нет, компания не хочет входить в их положение, и всё кончается очень плохо.
С бухгалтерией у сценаристов непорядок. Героиня работает учительницей, её муж — сварщиком, так что при самых скверных раскладах, они зарабатывают на двоих не меньше 8-9 тысяч в месяц, и при этом 800 долларов за месячную подписку для них — неподъёмные деньги. Но помимо этого, история выглядит весьма правдоподобной. Корпорация, установившая имплант, рисуется эдаким образцовым злодеем, бессердечным и алчным, готовым буквально укокошить собственных клиентов ради достаточно небольших барышей.
Ты глянь, чего творят, возмущается добродушный зритель — и морально готовится к принятию очередной порции государственных регламентов, ограничивающих бизнес. Ведь капиталисты — злодеи, готовые зубами загрызть родную маму за хорошую прибыль, а государство — справедливый, мудрый и добрый родитель, заботящийся о своих чадах.
На самом-то деле, капиталисты, находящиеся в условиях суровой конкуренции и боящиеся испортить репутацию неудачным судебным процессом, гораздо более вменяемы в смысле отношения к клиентам, чем государства, движимые идеологическими и коррупционными мотивами. Это подтверждается тем очевидным фактом, что все злополучия, свалившиеся на головы электората в последние годы — вокизм, климатическая истерия, ковидная афёра, войны — инициированы именно государствами. Разумеется, государства эти срослись с транснациональными корпорациями, не имеющими ничего общего с классическим капитализмом, но как их не назови, это именно государства — уж какие есть.
Именно в руки этого монстра добрый зритель, всплакнувший над сериальной манипуляшкой, с мстительным удовольствием отдаст контроль над частным бизнесом, чтобы держать алчных капиталюг в ежовых рукавицах.
Вторая серия к страху перед капиталистами пристёгивает неизжитый страх электората перед компьютерами. В этой серии гениальная блондинка сооружает у себя дома квантовый компьютер, способный менять мир. Героиня буквально наговаривает в микрофон команды, корректирующие реальность, квантовый компилятор преобразует команды в программу, и последняя переключает текущую версию вселенной в её альтернативную редакцию, в которую встроены высказанные пожелания. То есть говоришь в микрофон: «я королева мира» — опа! — и ты королева мира.
Механизм перехода между параллельными реальностями не описан, упоминаются только некие «телесные частоты», которые переключаются квантовой программой — иными словами, фантастическая составляющая по сути заменена магией. Тем не менее, антагонист в фильме очерчен предельно конкретно: это владелец мощной серверной фермы, использующий последнюю в своих порочных интересах.
Если в первой серии технологиями бесконтрольно распоряжались ради получения прибыли, то во второй серии — с целью мести. В обоих случаях, однако, проблема заключалась именно в самостоятельности — или, как сейчас принято говорить, агентности — злодеев.
Так что добрые зрители, придя в ужас от того, какой страшной властью могут обладать технологии, с облегчением отдадут контроль над технологиями доброму и справедливому государству, чтобы держать этих безумных гениев в ежовых рукавицах.
В итоге в ежовых рукавицах окажутся зрители, но большинство из них так никогда и не поймёт, в каком месте они свернули не туда.
Теперь самая главная интрига — появится ли в оставшихся четырёх сериях доброе и справедливое государство в роли deus ex machina. Чур не спойлерить!
С бухгалтерией у сценаристов непорядок. Героиня работает учительницей, её муж — сварщиком, так что при самых скверных раскладах, они зарабатывают на двоих не меньше 8-9 тысяч в месяц, и при этом 800 долларов за месячную подписку для них — неподъёмные деньги. Но помимо этого, история выглядит весьма правдоподобной. Корпорация, установившая имплант, рисуется эдаким образцовым злодеем, бессердечным и алчным, готовым буквально укокошить собственных клиентов ради достаточно небольших барышей.
Ты глянь, чего творят, возмущается добродушный зритель — и морально готовится к принятию очередной порции государственных регламентов, ограничивающих бизнес. Ведь капиталисты — злодеи, готовые зубами загрызть родную маму за хорошую прибыль, а государство — справедливый, мудрый и добрый родитель, заботящийся о своих чадах.
На самом-то деле, капиталисты, находящиеся в условиях суровой конкуренции и боящиеся испортить репутацию неудачным судебным процессом, гораздо более вменяемы в смысле отношения к клиентам, чем государства, движимые идеологическими и коррупционными мотивами. Это подтверждается тем очевидным фактом, что все злополучия, свалившиеся на головы электората в последние годы — вокизм, климатическая истерия, ковидная афёра, войны — инициированы именно государствами. Разумеется, государства эти срослись с транснациональными корпорациями, не имеющими ничего общего с классическим капитализмом, но как их не назови, это именно государства — уж какие есть.
Именно в руки этого монстра добрый зритель, всплакнувший над сериальной манипуляшкой, с мстительным удовольствием отдаст контроль над частным бизнесом, чтобы держать алчных капиталюг в ежовых рукавицах.
Вторая серия к страху перед капиталистами пристёгивает неизжитый страх электората перед компьютерами. В этой серии гениальная блондинка сооружает у себя дома квантовый компьютер, способный менять мир. Героиня буквально наговаривает в микрофон команды, корректирующие реальность, квантовый компилятор преобразует команды в программу, и последняя переключает текущую версию вселенной в её альтернативную редакцию, в которую встроены высказанные пожелания. То есть говоришь в микрофон: «я королева мира» — опа! — и ты королева мира.
Механизм перехода между параллельными реальностями не описан, упоминаются только некие «телесные частоты», которые переключаются квантовой программой — иными словами, фантастическая составляющая по сути заменена магией. Тем не менее, антагонист в фильме очерчен предельно конкретно: это владелец мощной серверной фермы, использующий последнюю в своих порочных интересах.
Если в первой серии технологиями бесконтрольно распоряжались ради получения прибыли, то во второй серии — с целью мести. В обоих случаях, однако, проблема заключалась именно в самостоятельности — или, как сейчас принято говорить, агентности — злодеев.
Так что добрые зрители, придя в ужас от того, какой страшной властью могут обладать технологии, с облегчением отдадут контроль над технологиями доброму и справедливому государству, чтобы держать этих безумных гениев в ежовых рукавицах.
В итоге в ежовых рукавицах окажутся зрители, но большинство из них так никогда и не поймёт, в каком месте они свернули не туда.
Теперь самая главная интрига — появится ли в оставшихся четырёх сериях доброе и справедливое государство в роли deus ex machina. Чур не спойлерить!
03.05.202520:02
Трамп выложил в сети свою фотожабу в образе римского папы, на сокрушительно серьёзных щах. Режиссёр этого шоу уже не в силах сдерживаться и, кажется, из чисто спортивного интереса троллит аудиторию, пытаясь понять, в какой момент в их калебасах заискрится сомнение. Но в калебасах непроницаемый туман, и весь мир, с такими же физиономиями, как на трамповской фотожабе, продолжает обсуждать действия этой «администрации».
Становится очевидным, зачем на протяжении последних десятилетий в сознание уважаемой публики внедрялись вымышленные сущности: антропогенное изменение климата, западный системный расизм и восточный нео-чингисханизм, ОРВИ-чума, гендерная идентичность, и прочие дайвёрсити с инклюзиями.
Делегитимизация здравого смысла — суть общественной эволюции в XXI веке.
Современный западный обыватель стал буквально бояться использовать здравый смысл — т.е. базовые логические принципы, приложенные к эмпирическим представлениям об окружающем мире — в качестве инструмента принятия решений и выработки отношения к происходящему вокруг. Называть белое белым, а чёрное чёрным стало, как минимум, неприличным, а в иных юрисдикциях — и противозаконным.
Происходящее сейчас в западной политике — и в европейской ещё пуще, чем в американской — невозможно объяснить, не прибегая к психиатрической терминологии. В связи с этим можно придумать только два осмысленных вопроса: как поскорее изолировать всю эту шоблу в комнатах с мягкой обивкой стен, и какую дозу галоперидола им назначить. Любые другие обсуждения их галлюцинаций должны вестись специалистами в контексте выбора протоколов лечения.
Однако сейчас весь мир обсуждает эту буффонаду всерьёз. Трамп пригрозил, Стармер заверил, Макрон предложил, Мерц пообещал… И никого не смущает, что перед ними — пропойца-сантехник в сделанной из газеты наполеоновской шляпе, рассуждающий о том, как он победит завтра при Ватерлоо. А любые попытки указать на эту шляпу вызывают у обывателя растерянные и испуганные улыбки, как будто речь идёт о чём-то крайне непристойном.
И если завтра Трамп пригрозит взимать подоходный налог семечками подсолнечника, а Макрон предложит назначить римским папой верховного муфтия Египта — все станут обсуждать это так же солидно, как ещё недавно обсуждали Базель III или ядерную программу Ирана.
Публика вовлечена в действо, а режиссёры потихоньку двигают сюжет к кульминации.
Становится очевидным, зачем на протяжении последних десятилетий в сознание уважаемой публики внедрялись вымышленные сущности: антропогенное изменение климата, западный системный расизм и восточный нео-чингисханизм, ОРВИ-чума, гендерная идентичность, и прочие дайвёрсити с инклюзиями.
Делегитимизация здравого смысла — суть общественной эволюции в XXI веке.
Современный западный обыватель стал буквально бояться использовать здравый смысл — т.е. базовые логические принципы, приложенные к эмпирическим представлениям об окружающем мире — в качестве инструмента принятия решений и выработки отношения к происходящему вокруг. Называть белое белым, а чёрное чёрным стало, как минимум, неприличным, а в иных юрисдикциях — и противозаконным.
Происходящее сейчас в западной политике — и в европейской ещё пуще, чем в американской — невозможно объяснить, не прибегая к психиатрической терминологии. В связи с этим можно придумать только два осмысленных вопроса: как поскорее изолировать всю эту шоблу в комнатах с мягкой обивкой стен, и какую дозу галоперидола им назначить. Любые другие обсуждения их галлюцинаций должны вестись специалистами в контексте выбора протоколов лечения.
Однако сейчас весь мир обсуждает эту буффонаду всерьёз. Трамп пригрозил, Стармер заверил, Макрон предложил, Мерц пообещал… И никого не смущает, что перед ними — пропойца-сантехник в сделанной из газеты наполеоновской шляпе, рассуждающий о том, как он победит завтра при Ватерлоо. А любые попытки указать на эту шляпу вызывают у обывателя растерянные и испуганные улыбки, как будто речь идёт о чём-то крайне непристойном.
И если завтра Трамп пригрозит взимать подоходный налог семечками подсолнечника, а Макрон предложит назначить римским папой верховного муфтия Египта — все станут обсуждать это так же солидно, как ещё недавно обсуждали Базель III или ядерную программу Ирана.
Публика вовлечена в действо, а режиссёры потихоньку двигают сюжет к кульминации.
01.05.202516:33
Очень занятно было наблюдать за распространением информационных волн в понедельник, когда Испанию и Португалию накрыл блэкаут. У нас большая команда в Испании, так что во внутренних чатах народ наводил шороху, очевидно, копируя посты из своих любимых инфо-помоек.
Как это ни парадоксально, у инженерья иммунитет на манипулятивную парашу ничуть не сильнее, чем у кассира из сельпо — ну а массовые «гиковские» каналы поголовно подментованы точно так же, как и любые другие. При этом для гиков надо писать быстро и внятно, в итоге по тому, что репостят братья-инженеры, можно составить качественное представление о силе и направлении информационного ветра. А сравнивая время публикации (т.е. слива) и самого события, можно судить о степени неслучайности этого события.
Сразу после блэкаута люди отписались, что:
— это хакерская атака,
— помимо Испании и Португалии, затронуты Германия, Финляндия, Италия и Греция.
Нарративы резко изменились в течение дня, однако причина произошедшего остаётся загадкой, а расследование инцидента было засекречено испанским судом.
Из этого можно заключить — а можно и не заключать, как угодно — что планировалось нечто масштабное, своего рода энергетический Глайвиц, но в последний момент процесс тормознули.
Грызутся? Или не могут определиться со стратегией?
Как это ни парадоксально, у инженерья иммунитет на манипулятивную парашу ничуть не сильнее, чем у кассира из сельпо — ну а массовые «гиковские» каналы поголовно подментованы точно так же, как и любые другие. При этом для гиков надо писать быстро и внятно, в итоге по тому, что репостят братья-инженеры, можно составить качественное представление о силе и направлении информационного ветра. А сравнивая время публикации (т.е. слива) и самого события, можно судить о степени неслучайности этого события.
Сразу после блэкаута люди отписались, что:
— это хакерская атака,
— помимо Испании и Португалии, затронуты Германия, Финляндия, Италия и Греция.
Нарративы резко изменились в течение дня, однако причина произошедшего остаётся загадкой, а расследование инцидента было засекречено испанским судом.
Из этого можно заключить — а можно и не заключать, как угодно — что планировалось нечто масштабное, своего рода энергетический Глайвиц, но в последний момент процесс тормознули.
Грызутся? Или не могут определиться со стратегией?
07.05.202521:26
Ах, да: седьмой сезон «Чёрного зеркала». Я же собирался закончить реплику.
Должен признаться, в ожиданиях я обманулся. Думал, в какой-то из оставшихся четырёх серий явится доброе государство и поправит беспорядок, созданный виртуальными реальностями и искусственными интеллектами. Но государство не явилось, и злые корпорации не пакостили. В трёх сериях из четырёх обыгрывались разнообразные версии виртуальной реальности, а в одной привычно взбесился саморазвивающийся искин. Но ни в одной из этих серий коварные буржуи не заманивали в свои сети доверчивых граждан.
Вот что занятно: из шести серий сезона, в трёх сюжет построен на обретении виртуальными небелковыми сущностями «агентности» — модного термина, означающего самостоятельность в принятии решений и выборе образа действий. Сейчас этот термин чаще всего применяют к ИИ, поскольку принято считать, что настоящий технологический — да и социальный, по-видимому — скачок случится, когда искин станет независимым.
Сериал представляет три версии получивших «агентность» сущностей:
— цифровые клоны настоящих людей,
— полностью искусственные человеческие симулякры,
— негуманоидная программа, напоминающая муравейник.
В последнем случае зрителю предлагают риторический вопрос: если разумная программа осознает, что для существования ей необходим работающий компьютер, а компьютер этот в любой момент может выключить человек — что захочет сделать с человеком эта программа? Разговоры об «агентности» искина придают этому вопросу эсхатологический привкус.
PS. Хоть меня никто не спрашивал, всё же скажу: мне в седьмом сезоне больше всего понравился третий эпизод (про кино).
Должен признаться, в ожиданиях я обманулся. Думал, в какой-то из оставшихся четырёх серий явится доброе государство и поправит беспорядок, созданный виртуальными реальностями и искусственными интеллектами. Но государство не явилось, и злые корпорации не пакостили. В трёх сериях из четырёх обыгрывались разнообразные версии виртуальной реальности, а в одной привычно взбесился саморазвивающийся искин. Но ни в одной из этих серий коварные буржуи не заманивали в свои сети доверчивых граждан.
Вот что занятно: из шести серий сезона, в трёх сюжет построен на обретении виртуальными небелковыми сущностями «агентности» — модного термина, означающего самостоятельность в принятии решений и выборе образа действий. Сейчас этот термин чаще всего применяют к ИИ, поскольку принято считать, что настоящий технологический — да и социальный, по-видимому — скачок случится, когда искин станет независимым.
Сериал представляет три версии получивших «агентность» сущностей:
— цифровые клоны настоящих людей,
— полностью искусственные человеческие симулякры,
— негуманоидная программа, напоминающая муравейник.
В последнем случае зрителю предлагают риторический вопрос: если разумная программа осознает, что для существования ей необходим работающий компьютер, а компьютер этот в любой момент может выключить человек — что захочет сделать с человеком эта программа? Разговоры об «агентности» искина придают этому вопросу эсхатологический привкус.
PS. Хоть меня никто не спрашивал, всё же скажу: мне в седьмом сезоне больше всего понравился третий эпизод (про кино).
27.04.202516:24
«Взявъ в руцѣ бритву Оккамову, не размахивай ею безъ великой нужды, да не сотвориши самъ себе лоботомию и не уразумееши того, что случися. Братъ Оккамъ мнилъ, яко конспирология есть путь мифотворения явлений случающихся; азъ же мню, яко сие есть возможность начертати срамной удъ на стенѣ храма, идеже жрецы людем овцы наричаютъ.»
Уолтер Чаттон (1290–1343), из помысленного, но благоразумно не изречённого.
Употребив две серии последнего сезона «Чёрного зеркала», имею честь доложить, что уровень левацкого нарративного загрязнения превысил стандартный сериальный максимум.
Далее будут спойлеры, так что следующий пост можно пропустить.
19.04.202523:39
Домучил второй сезон Severance — и чувствую себя обманутым.
Кино-фантастика очень редко радует новыми идеями, поэтому первый сезон этого шоу стал сенсацией: технологически индуцированное диссоциативное расстройство идентичности, офис, из которого нельзя выйти, невозможность общения со своим параллельным эго — всё это было неожиданно свежо, остроумно и многозначительно. На фоне бесконечных суперлюдей и зомби история смотрелась отлично.
Первый сезон, как и положено, подвесил Главный Вопрос: нафига нужны все эти навороты — и закончился. Второй сезон на самых серьёзных щах посулил ответ, но в итоге предложил какую-то низкобюджетную бормотуху: альтернативные личности нужны для того, чтобы сгружать на них неприятный житейский опыт. Грубо говоря, боишься дантиста — переключись в другую личность, пусть она страдает.
Ну ОК, с дантистом этот фокус проканает (хотя непонятно, зачем нужен высокотехнологичный мозговой имплант там, где достаточно недорогого местного наркоза). Но как это сработает в более сложных ситуациях — сериал пытается обыгрывать неудачную беременность, например — авторы отвечать даже не пытаются, так что фантастическая составляющая истории, при всём богатстве замысла, остаётся крайне невнятной. Кроме того, сценаристы соорудили диалогов серий на пять, а продюсеры решили делать все десять, в итоге сезон получился невыносимо затянутым.
В общем, люди придумали интересный мир, но так и не поняли, что с ним делать. Тем не менее, сериал продлили на третий сезон, что совершенно естественно, учитывая высочайшие рейтинги второго сезона.
Рейтинги эти — великая для меня тайна. Кто эти 19 тысяч человек, поставивших последнему эпизоду сезона 10 баллов из 10 возможных на IMDB (у эпизода немыслимый рейтинг 9.5), что они там разглядели? Наверное, это офисный планктон, оценивший изобретательную пародию на офисную жизнь, ради которой — а не ради фантастики — сериал, по всей видимости, и затевался. Корпоративный сюрреализм с его собственной строго ритуализированной религией и жертвоприношениями специально выращиваемых коз — наиболее проработанная часть сюжета, очевидно, находящая живейший отклик среди целевой аудитории.
Если так, то в следующем сезоне нас ждёт полноценная экранизация Дилберта.
Кино-фантастика очень редко радует новыми идеями, поэтому первый сезон этого шоу стал сенсацией: технологически индуцированное диссоциативное расстройство идентичности, офис, из которого нельзя выйти, невозможность общения со своим параллельным эго — всё это было неожиданно свежо, остроумно и многозначительно. На фоне бесконечных суперлюдей и зомби история смотрелась отлично.
Первый сезон, как и положено, подвесил Главный Вопрос: нафига нужны все эти навороты — и закончился. Второй сезон на самых серьёзных щах посулил ответ, но в итоге предложил какую-то низкобюджетную бормотуху: альтернативные личности нужны для того, чтобы сгружать на них неприятный житейский опыт. Грубо говоря, боишься дантиста — переключись в другую личность, пусть она страдает.
Ну ОК, с дантистом этот фокус проканает (хотя непонятно, зачем нужен высокотехнологичный мозговой имплант там, где достаточно недорогого местного наркоза). Но как это сработает в более сложных ситуациях — сериал пытается обыгрывать неудачную беременность, например — авторы отвечать даже не пытаются, так что фантастическая составляющая истории, при всём богатстве замысла, остаётся крайне невнятной. Кроме того, сценаристы соорудили диалогов серий на пять, а продюсеры решили делать все десять, в итоге сезон получился невыносимо затянутым.
В общем, люди придумали интересный мир, но так и не поняли, что с ним делать. Тем не менее, сериал продлили на третий сезон, что совершенно естественно, учитывая высочайшие рейтинги второго сезона.
Рейтинги эти — великая для меня тайна. Кто эти 19 тысяч человек, поставивших последнему эпизоду сезона 10 баллов из 10 возможных на IMDB (у эпизода немыслимый рейтинг 9.5), что они там разглядели? Наверное, это офисный планктон, оценивший изобретательную пародию на офисную жизнь, ради которой — а не ради фантастики — сериал, по всей видимости, и затевался. Корпоративный сюрреализм с его собственной строго ритуализированной религией и жертвоприношениями специально выращиваемых коз — наиболее проработанная часть сюжета, очевидно, находящая живейший отклик среди целевой аудитории.
Если так, то в следующем сезоне нас ждёт полноценная экранизация Дилберта.
17.04.202518:35
Пишут, во французской части Швейцарии середина апреля выглядит как-то так. С одной стороны, так им и надо: там леваки, там Грета бродит, там голосуют за фигню. А с другой стороны, снег в горах и нам не помешал бы для водоснабжения. В общем, разрываюсь: то ли завидовать, то ли злорадствовать.
19.04.202516:12
На две недели перед Пасхой в нашей деревне устанавливается микро-коммунизм: можно зайти в кафешку, выпить пива и несложно закусить совершенно бесплатно.
Пасхальные праздники уходят корнями в глубокую древность, это ликование по поводу весны, обновления, плодородия и далее по списку, поэтому деревенский крест, помимо тёрна, увит виноградом и злаками. Бесплатные угощения «чем бог послал» всегда были частью этого нарратива. Однако на дворе цифровой капитализм, так что в кафешечном меню, хоть и нет цен, всё же есть QR код для «подношений».
Весна — это ещё и праздник сумасшествия, поэтому в честь Пасхи в нашем лесу гуляют пластиковые динозавры и поставлен странноватый вертеп с «троном», на котором периодически восседает ряженый заяц и читает детям сказки.
Заяц стал символом Пасхи вовсе не потому, что эти животные особенно плодовиты, как гласит официальная версия — если бы дело было в плодовитости, символом Пасхи стал бы хомяк. В те незапамятные времена, когда складывались традиции, считалось, что зайцы родятся непосредственно из земли, поэтому заяц ассоциируется с весной и, по касательной, с Пасхой.
Ну а заяц, читающий поучительные пасхальные истории на фоне доспехов, ведьминской метлы и бутыли с бражкой — как раз тот уровень безумия, который и создаёт праздничное весеннее настроение.
Не весело только суровым швейцарским овцам и коровам, вынужденным пастись на крутых склонах, предназначенных для бодрого треккинга, а не комфортного нагуливания массы. Но так устроена жизнь: чтобы одни праздновали, другим приходится работать. А кто обещал, что будет справедливо? Никто не обещал.
Тем не менее, юзернейм, Христос воскрес — и ты, даст бог, не пропадёшь.
Пасхальные праздники уходят корнями в глубокую древность, это ликование по поводу весны, обновления, плодородия и далее по списку, поэтому деревенский крест, помимо тёрна, увит виноградом и злаками. Бесплатные угощения «чем бог послал» всегда были частью этого нарратива. Однако на дворе цифровой капитализм, так что в кафешечном меню, хоть и нет цен, всё же есть QR код для «подношений».
Весна — это ещё и праздник сумасшествия, поэтому в честь Пасхи в нашем лесу гуляют пластиковые динозавры и поставлен странноватый вертеп с «троном», на котором периодически восседает ряженый заяц и читает детям сказки.
Заяц стал символом Пасхи вовсе не потому, что эти животные особенно плодовиты, как гласит официальная версия — если бы дело было в плодовитости, символом Пасхи стал бы хомяк. В те незапамятные времена, когда складывались традиции, считалось, что зайцы родятся непосредственно из земли, поэтому заяц ассоциируется с весной и, по касательной, с Пасхой.
Ну а заяц, читающий поучительные пасхальные истории на фоне доспехов, ведьминской метлы и бутыли с бражкой — как раз тот уровень безумия, который и создаёт праздничное весеннее настроение.
Не весело только суровым швейцарским овцам и коровам, вынужденным пастись на крутых склонах, предназначенных для бодрого треккинга, а не комфортного нагуливания массы. Но так устроена жизнь: чтобы одни праздновали, другим приходится работать. А кто обещал, что будет справедливо? Никто не обещал.
Тем не менее, юзернейм, Христос воскрес — и ты, даст бог, не пропадёшь.
17.04.202521:54
Всегда любуюсь такими людьми. Что для иных армагеддец, то для них покатушки. В сущности, единственная интеллектуально и нравственно оправданная позиция.
Log in to unlock more functionality.