— 'merRrsso ྀིᡣ𐭩 n!ka¡¡
22.02.202512:34
всем нравится музыка !! так что я рекомендую заглянуть к Дранику на канал и послушать красивейшие каверы 🫶🏻
20.02.202518:50
!!ᝰ..sketch by #soukoku #dazai #chuuya
— Ты снова ходил туда?
Чёрные капли разбиваются о пол, собираются в розовые лужи под ногами; Дазай выжимает подол насквозь промокшего свитера под громкое недовольство сестры, не поднимая глаз. На его шее – перламутр. На его шее удавка – жемчужное ожерелье из рыбьих костей. Ему давно не пять лет, а легенды больше не внушают страх.
Он держит в руках краба: маленькие клешни, шершавый панцирь и вытянутые смешные глаза. Крошечное создание, мечтающее о жизни в родных водах, но столь жестоко выброшенное на берег. Отвергнутое. Принесённое в – жертву – любовный дар.
Дазай баюкает его в ладонях, нежно оглаживает серое брюшко большим пальцем. Любуется тем, за что ещё вчера боролся на ужине со старшим братом.
— И что ты предлагаешь мне с ним сделать? — Дазай смотрит вниз, вглядывается в опасную глубь. В светящие алым глаза, что не покидают его вот уже год.
Чудовище рычит – крошечные пузырьки поднимаются на поверхность.
Чудовище взмахивает хвостом – чья-то кровь оседает на поднявшихся волнах.
"Съешь это," — чудится в тихом перезвоне костей на шее, и Дазай отпускает краба в затихшее море. Он ещё не готов. Его время ещё не пришло. Это не страх перед смертью, непроснувшееся желание жить; Дазай напевает колыбельную, что когда-то – в далёком детстве, во времени, когда все были счастливы – охраняла его сон.
Иногда он скучает по матери.
Но чаще мечтает встретиться с ней под острыми скалами.
У Чудовища нет имени, оно не умеет говорить. Рычание, искажённое шипение и звук, отдалённо напоминающий пение китов – всё, что способно сорваться с обескровленных губ. Несвязная речь, но что-то до жути близкое к ней. Что-то безобразно красивое.
Дазай заплетает рыжие волосы в тугую косу, украшает её ракушками и кораллами – близится зима, он больше не сможет приходить сюда. Ненавистные холода, слепящая белизна. Он завязывает косу одной из резинок сестры, и ему совсем не жаль – подарок матери больше никогда не попадёт в руки своей владелицы.
— Я буду называть тебя Чуя, — он протягивает ему зеркало, заставляет послушно рассмотреть новую причёску со всех сторон. Игнорирует клацанье зубов прямо возле обожжённых пальцев – знает, что это не более чем пустая угроза. Одна из сотни, что были до неё. — Нравится?
Чудовище рычит – нравится. Причёска или имя? Не имеет значения, ведь Дазай никогда не давал ему настоящего выбора, и в этом они похожи.
Выбор без выбора, жизнь ради смерти, дно проклятого моря вместо привычной земли под ногами. Они решили всё друг за друга в день, когда ещё не были знакомы, но ни одна из секунд обещания не была мучительной.
Это – каприз. Испорченность избалованного ребёнка – отец всегда говорил, что из него не вырастит ничего стоящего. Братья презрительно морщили нос, когда он заходил в комнату, а сестра трижды пыталась его утопить.
Дазай вгрызается – язык натыкается на заострившиеся зубы – в холодное брюхо неизвестной рыбы, выдирает из него кусок побольше и пожирнее. Глотает прямо с костями, с удовольствием высасывает глаз. Пытается поделиться, но голод не позволяет отнять добычу от губ; Дазаю всегда говорили, что он вырастет эгоистом.
Море сегодня непривычно тихое, кристально чистое – Чуя гоняет крабов по дну возле берега, играясь. Он не пытается поймать их по-настоящему, но и не отпускает, если всё-таки ловит.
Дазай хрустит клешнями – сегодня годовщина, ровно тринадцать лет со дня смерти матери. Второй год их знакомства. У него в сумке подарок: сворованный у отца гарпун, которым тот дорожит больше, чем собственной семьёй.
Он знает, что Чуе понравится его подарок.
Он знает, что ему подарит Чуя.
Вода тёплая, под ногами холодный песок. Дазай смеётся, когда угри щекочут его бока, и наконец-то ныряет – этого дня он ждал всю свою жизнь, даже если это не то место, где его мать покончила с собой.
‧ ˙· 𓆝.° ｡˚𓆛˚｡ °.𓆞 ‧˙· * ‧˙· 𓆝.° ｡˚𓆛˚｡ °.𓆞 ·˙ ‧
Siren AU … ›!
На водный ивент Голучки
— Ты снова ходил туда?
Чёрные капли разбиваются о пол, собираются в розовые лужи под ногами; Дазай выжимает подол насквозь промокшего свитера под громкое недовольство сестры, не поднимая глаз. На его шее – перламутр. На его шее удавка – жемчужное ожерелье из рыбьих костей. Ему давно не пять лет, а легенды больше не внушают страх.
Море волнуется раз.
Он держит в руках краба: маленькие клешни, шершавый панцирь и вытянутые смешные глаза. Крошечное создание, мечтающее о жизни в родных водах, но столь жестоко выброшенное на берег. Отвергнутое. Принесённое в – жертву – любовный дар.
Дазай баюкает его в ладонях, нежно оглаживает серое брюшко большим пальцем. Любуется тем, за что ещё вчера боролся на ужине со старшим братом.
— И что ты предлагаешь мне с ним сделать? — Дазай смотрит вниз, вглядывается в опасную глубь. В светящие алым глаза, что не покидают его вот уже год.
Чудовище рычит – крошечные пузырьки поднимаются на поверхность.
Чудовище взмахивает хвостом – чья-то кровь оседает на поднявшихся волнах.
"Съешь это," — чудится в тихом перезвоне костей на шее, и Дазай отпускает краба в затихшее море. Он ещё не готов. Его время ещё не пришло. Это не страх перед смертью, непроснувшееся желание жить; Дазай напевает колыбельную, что когда-то – в далёком детстве, во времени, когда все были счастливы – охраняла его сон.
Иногда он скучает по матери.
Но чаще мечтает встретиться с ней под острыми скалами.
Море волнуется два.
У Чудовища нет имени, оно не умеет говорить. Рычание, искажённое шипение и звук, отдалённо напоминающий пение китов – всё, что способно сорваться с обескровленных губ. Несвязная речь, но что-то до жути близкое к ней. Что-то безобразно красивое.
Дазай заплетает рыжие волосы в тугую косу, украшает её ракушками и кораллами – близится зима, он больше не сможет приходить сюда. Ненавистные холода, слепящая белизна. Он завязывает косу одной из резинок сестры, и ему совсем не жаль – подарок матери больше никогда не попадёт в руки своей владелицы.
— Я буду называть тебя Чуя, — он протягивает ему зеркало, заставляет послушно рассмотреть новую причёску со всех сторон. Игнорирует клацанье зубов прямо возле обожжённых пальцев – знает, что это не более чем пустая угроза. Одна из сотни, что были до неё. — Нравится?
Чудовище рычит – нравится. Причёска или имя? Не имеет значения, ведь Дазай никогда не давал ему настоящего выбора, и в этом они похожи.
Выбор без выбора, жизнь ради смерти, дно проклятого моря вместо привычной земли под ногами. Они решили всё друг за друга в день, когда ещё не были знакомы, но ни одна из секунд обещания не была мучительной.
Море волнуется три.
Это – каприз. Испорченность избалованного ребёнка – отец всегда говорил, что из него не вырастит ничего стоящего. Братья презрительно морщили нос, когда он заходил в комнату, а сестра трижды пыталась его утопить.
Дазай вгрызается – язык натыкается на заострившиеся зубы – в холодное брюхо неизвестной рыбы, выдирает из него кусок побольше и пожирнее. Глотает прямо с костями, с удовольствием высасывает глаз. Пытается поделиться, но голод не позволяет отнять добычу от губ; Дазаю всегда говорили, что он вырастет эгоистом.
Море сегодня непривычно тихое, кристально чистое – Чуя гоняет крабов по дну возле берега, играясь. Он не пытается поймать их по-настоящему, но и не отпускает, если всё-таки ловит.
Дазай хрустит клешнями – сегодня годовщина, ровно тринадцать лет со дня смерти матери. Второй год их знакомства. У него в сумке подарок: сворованный у отца гарпун, которым тот дорожит больше, чем собственной семьёй.
Он знает, что Чуе понравится его подарок.
Он знает, что ему подарит Чуя.
Вода тёплая, под ногами холодный песок. Дазай смеётся, когда угри щекочут его бока, и наконец-то ныряет – этого дня он ждал всю свою жизнь, даже если это не то место, где его мать покончила с собой.
‧ ˙· 𓆝.° ｡˚𓆛˚｡ °.𓆞 ‧˙· * ‧˙· 𓆝.° ｡˚𓆛˚｡ °.𓆞 ·˙ ‧
Reposted from:
немая сцена
17.02.202501:08
Дазай падает головой на его колени и вздыхает так тяжко, будто только что вернулся с суточной смены на самой изнурительной работы в мире. Правда, Чуя уверен, что этот кретин сможет отлынивать от своих обязанностей где угодно. Он жалобно шмыгает носом и смотрит самыми грустными глазами — не хватает прижатых к голове ушей и точно побитый тапком щенок.
— Я истекаю кровью...
Чуя закатывает глаза и послушно дует капризной принцессе на царапину посреди ладони, чтобы та успокоилась. Он впервые за месяц взялся за бумаги, умудрился пораниться и теперь ещё месяц из-за этого к ним не притронется.
Чуя ловит на себе взгляд полный искреннего непонимания. Странно, к Дазаю все давно привыкли. К подобным концертам — тем более.
— Ты будто первый раз, пацан.
— Нет, — мнется он, — просто... разве Дазай-сан вчера не поймал пулю в плечо? Он выглядел вполне нормально.
— Ну ты сравнил какую-то пулю со страшными и ужасными документами. Все же очевидно.
— Я истекаю кровью...
Чуя закатывает глаза и послушно дует капризной принцессе на царапину посреди ладони, чтобы та успокоилась. Он впервые за месяц взялся за бумаги, умудрился пораниться и теперь ещё месяц из-за этого к ним не притронется.
Чуя ловит на себе взгляд полный искреннего непонимания. Странно, к Дазаю все давно привыкли. К подобным концертам — тем более.
— Ты будто первый раз, пацан.
— Нет, — мнется он, — просто... разве Дазай-сан вчера не поймал пулю в плечо? Он выглядел вполне нормально.
— Ну ты сравнил какую-то пулю со страшными и ужасными документами. Все же очевидно.
#dazai #chuuya
#skk
22.02.202509:19
!!ᝰ..sketch by #dazai
Дазай не приглашал себя на кофе, но над их головами – звёздное море и розовые плавники.
Знакомые чешуйки плавают в чашке, в комнате нет ни дверей, ни окон; глаза напротив – идентичность отличия. Он видит их в зеркале каждое утро, замечает отголоски в собственном смехе. Он не видел их несколько лет, и в этом никогда не было печали или тоски.
Сегодня здесь холодно. Воды больше воздуха, на шее прорастают жабры, а между пальцев проглядываются перепонки. Мокро. Неприятно, щекотно, обидно. Дазай перекатывает на языке безвкусный леденец, из-под ресниц наблюдая за собой – смешнее зрелища не найти ни на одном кладбище.
Тонкие губы размыкаются – Дазай обрывает его мгновенно.
— Насколько ты близок ко дну?
Прошлое скалится, цепляется за край стола – на пальцах не осталось живого места, все они в пластырях и содранной до мяса коже. Ногти обкусаны, в некоторых местах намеренно криво сострижены. Как только из дома в таком виде выпустили. Почему до сих пор не заперли, не потопили под кипой бумаг; Дазай хотел бы отвернуться, да только тело отказывается подчиняться.
— Тебе должно быть известно.
— Мне? — Дазай подпирает ладонью щёку, сбрасывает чашку на пол – под ногами слышится тихий всплеск. — Не помню.
На небе нет звёзд, вместо них сияет перламутровый жемчуг, вместо комет проплывают медузы.
Над ними нет никакого неба – сплошная вода, бескрайний океан. Откуда и когда – задай вопрос, чтобы услышать беззвучное пение.
Розовое золото? Дазай отгоняет от себя назойливых рыб – какая безвкусица.
— Отвратительное место, — Прошлое прижимает колени к груди. В его глазах пустота, кривые кораллы. Что-то среднее между усталостью и упрямостью.
— Зато только наше.
Прошлое вздыхает. Откуда взяться плюсам, когда жизнь – сплошное умножение на минус. Исключительно вычитание без шанса на сложение. Теория бесконечности океана, струны квантовых морей. Розовое сечение вечного Ничто. Он вспоминает о недописанных отчётах, очередной ссоре и невозможности найти своё место; Прошлое качает головой – здесь не так уж и плохо, он готов здесь остаться.
В их встрече нет ностальгии или ожиданий.
Их встреча – насильно поставленное на паузу время.
Дазай не прикасается к себе, не пытается подбодрить, ведь знает – не поможет, пока сам не разобьётся о скалы. Слов недостаточно, поддержке никогда не поверят. Прошлое никого не слушает, себя ненавидит, а во всей этой встрече видит одну лишь издёвку.
Никто никого не приглашал, никто никогда бы не согласился.
В волосах копошатся крабы, у Прошлого вместо бинтов сгнившие водоросли на лице, что едва держатся на теле. Рыбы взмахивают плавниками, царапают щёки – когда Дазай открывает глаза, перед ним раскрывает объятия пустота. Больше нет ни медуз, ни жемчуга, ни его самого. Он снова в своём личном Ничто, где из путников одни лишь золотые рыбки, а в воде расплываются истории на вырванных из книги листах.
У Дазая нет ненависти к себе, но и тоски в душе никогда не появится.
‧ ˙· 𓆝.° ｡˚𓆛˚｡ °.𓆞 ‧˙· * ‧˙· 𓆝.° ｡˚𓆛˚｡ °.𓆞 ·˙ ‧
Happy b-day that never was!
Дазай не приглашал себя на кофе, но над их головами – звёздное море и розовые плавники.
Знакомые чешуйки плавают в чашке, в комнате нет ни дверей, ни окон; глаза напротив – идентичность отличия. Он видит их в зеркале каждое утро, замечает отголоски в собственном смехе. Он не видел их несколько лет, и в этом никогда не было печали или тоски.
Сегодня здесь холодно. Воды больше воздуха, на шее прорастают жабры, а между пальцев проглядываются перепонки. Мокро. Неприятно, щекотно, обидно. Дазай перекатывает на языке безвкусный леденец, из-под ресниц наблюдая за собой – смешнее зрелища не найти ни на одном кладбище.
Тонкие губы размыкаются – Дазай обрывает его мгновенно.
— Насколько ты близок ко дну?
Прошлое скалится, цепляется за край стола – на пальцах не осталось живого места, все они в пластырях и содранной до мяса коже. Ногти обкусаны, в некоторых местах намеренно криво сострижены. Как только из дома в таком виде выпустили. Почему до сих пор не заперли, не потопили под кипой бумаг; Дазай хотел бы отвернуться, да только тело отказывается подчиняться.
— Тебе должно быть известно.
— Мне? — Дазай подпирает ладонью щёку, сбрасывает чашку на пол – под ногами слышится тихий всплеск. — Не помню.
На небе нет звёзд, вместо них сияет перламутровый жемчуг, вместо комет проплывают медузы.
Над ними нет никакого неба – сплошная вода, бескрайний океан. Откуда и когда – задай вопрос, чтобы услышать беззвучное пение.
Розовое золото? Дазай отгоняет от себя назойливых рыб – какая безвкусица.
— Отвратительное место, — Прошлое прижимает колени к груди. В его глазах пустота, кривые кораллы. Что-то среднее между усталостью и упрямостью.
— Зато только наше.
Прошлое вздыхает. Откуда взяться плюсам, когда жизнь – сплошное умножение на минус. Исключительно вычитание без шанса на сложение. Теория бесконечности океана, струны квантовых морей. Розовое сечение вечного Ничто. Он вспоминает о недописанных отчётах, очередной ссоре и невозможности найти своё место; Прошлое качает головой – здесь не так уж и плохо, он готов здесь остаться.
В их встрече нет ностальгии или ожиданий.
Их встреча – насильно поставленное на паузу время.
Дазай не прикасается к себе, не пытается подбодрить, ведь знает – не поможет, пока сам не разобьётся о скалы. Слов недостаточно, поддержке никогда не поверят. Прошлое никого не слушает, себя ненавидит, а во всей этой встрече видит одну лишь издёвку.
Никто никого не приглашал, никто никогда бы не согласился.
В волосах копошатся крабы, у Прошлого вместо бинтов сгнившие водоросли на лице, что едва держатся на теле. Рыбы взмахивают плавниками, царапают щёки – когда Дазай открывает глаза, перед ним раскрывает объятия пустота. Больше нет ни медуз, ни жемчуга, ни его самого. Он снова в своём личном Ничто, где из путников одни лишь золотые рыбки, а в воде расплываются истории на вырванных из книги листах.
У Дазая нет ненависти к себе, но и тоски в душе никогда не появится.
‧ ˙· 𓆝.° ｡˚𓆛˚｡ °.𓆞 ‧˙· * ‧˙· 𓆝.° ｡˚𓆛˚｡ °.𓆞 ·˙ ‧
20.02.202516:02
эх ох ах
для @mayerxa
для @mayerxa
14.02.202513:30
теперь на очереди чуаку
февральско-мартовские
и, может, наоми с юан
февральско-мартовские
и, может, наоми с юан
21.02.202510:51
чуаку. ✦
19.02.202503:06
keep slipping away - a place to bury strangers
Shown 1 - 11 of 11
Log in to unlock more functionality.