У всех нас что-то происходит. Все молчат, отводят взгляды, всё реже выходят из комнат. Дамы почти ни с кем не общаются, предпочитая лишь женскую компанию. Я вижу их потухшие взгляды. Они должны быть с нами, но они почти не общаются. Не говоря уж о Джокере. Он вообще появляется раз в неделю. Мне кажется, он чувствует себя чужим. Странно, никто и никогда не проявлял к нему агрессии. Проблемы. Снова и снова. Почему они преследуют нас? Почему в этом мире так много надо думать? Почему же мысли занимают всё сознание, убивая изнутри? Хотел бы я сказать, что нужно рассказать другим об этом, но и сам никогда не буду этого сделать. Не могу. Не хочу нагружать других. Понимаю, что это неправильно, но не могу по-другому. Я вижу, что всем плохо и все молчат. Боятся рассказать. Так и тонем все вместе, стараясь не ранить. Тонем, почти не борясь. Знаем, что в холодной тишине не будет проблем, будет спокойно. То ли это, о чём говорил мне Создатель? Здесь совсем не просто. Здесь сложно. Слишком сложно. Много проблем, много мыслей. Не получается расслабиться, отпустить всё это. Может, так может только Ромео?… Пх. Я даже не задумался, что у него тоже есть чувства. Почему так сложно думать о других, не забывая о себе? Почему граница так тонка? Почему так сложно не переступить грань? Помочь всем, не утопив себя. Это невозможно. Я ничего не понимаю.
Почему же я не могу понять?
Может быть, истина лежит на поверхности? И я просто не могу протянуть руку? Но ведь я не знаю где поверхность… Я тону, захлёбываюсь чувствами. Захлёбываюсь тем, что ничего не могу с этим сделать. Сижу уже два чёртовых часа как изваяние, не двигая и мускулом. Хотелось лечь, закричать, может, даже заплакать… Но нельзя. Нельзя давать понять, что всё плохо. Что все не так. Что я не могу быть счастлив здесь. Я не хочу подводить других.
Почему же всё так сложно?
На плечо ложится чья-то рука. Я вздрагиваю. Неужели Данте всё-таки решил спросить? Оборачиваюсь. Нет. Не Данте. Вару. Ему-то что надо? Выглядит он как-то странно. Растрёпаный, очки сидят криво. Он словно только что проснулся, но ведь я только недавно видел, как он шёл в ванную.
— Эльф, всё нормально? — надломленно спрашивает он, стараясь скрыть дрожь в голосе. У него плохо получается. Неужели он считает меня настолько глупым?
— Да. А что? У тебя что-то случилось? — спрашиваю шёпотом. Понимаю, что вряд ли он хочет привлекать к себе лишнее внимание.
— Нет. Всё нормально, — он слишком быстро оправдывается. Явно лжёт. Но зачем? Впрочем, не мне его судить, — Я. Просто… Прости меня за недоверие, ладно? Ты… Не виноват. Я… — голос сбивается, он закусывает губу. Я вижу ободранную кожу на ней. Это ему помогает? Стоит попробовать, — не хотел обидеть тебя.
— Да ладно, всё нормально, — честно, я удивлён. В его словах нет лжи, а в моих она чище стекла. Он искренне извинился? По своей воле? Вряд ли его кто-то заставил, слишком много времени прошло. Он так и остался стоять, разглядывая меня. Заподозрил что-то? — что-то ещё?
— Нет. Ничего, — он словно оторвался от мыслей. Что это с ним? Он ко мне никогда не подходил, а теперь? И где Пик? Он без него в последнее время не выходит, — О чём думаешь?
— Да так… — я не хочу говорить. Может, он и поймёт, но что скажет? Я не хочу вообще об этом думать. Он ждёт. Стоит, не шевелится. Почему я только сейчас заметил, что в гостиной мы одни? Данте нет, и телевизор выключен. Я настолько глубоко ушёл в свои мысли? Проклятая невнимательность, — сложно здесь, — только бы не развивал тему. Он вздрогнул.
— Сложно. Тебе тоже здесь не нравится, да? — он перешёл на шёпот. Мы же одни? Так почему он такой загадочный, такой непонятный?
— Нет… Ты… Всё в порядке? — пытаюсь разглядеть его лучше. Он бледный, шёки впалые. Ключицы сильно выпирают, выделяясь за воротом синей толстовки.
— Всё. В норме, — слегка хрипит. Что происходит? Я ничего не понимаю. За что мне это? Может, это намёк, а я как обычно туплю? Тогда ещё хуже. Почему нет заглушки мыслей? — Я. Ладно, пока, — он уходит, оставляя меня одного наедине с мыслями. А я всё ещё не понимаю. Ни его, ни других, ни себя самого.