𝓳𝓸𝓾𝓷𝓴𝓮𝓷𝓭𝓸𝓻𝓯 𝓬𝓸𝓷𝓯𝓮𝓼𝓼𝓲𝓸𝓷

Неанон Клубничка🍓

—Подожди...На кого я по твоему мнению похож?

Слегка покрываясь пунцовостью от смущения, Александр выдерживал непривычные для себя паузы в совершенно ненужных местах, его голос слегка дрогнул.

—Ты, Сашенька, - это олицетворение беззащитного оленя, что соизволил, точнее нет, был вынужден накинуть поверх волчью тушу. Только толку-то...

Жуковский был поистине рад такой реакции, про себя отмечая органичность картиры : его и сидящего на его коленях юношы, плавными шажками пальцев с плеча вскарабкиваясь в сторону шеи. Раздался томный вздох, прежде чем чужие губы окончательно разомкнулись, чтобы спросить.

—А ты тогда кто?

—Волк.

—Тогда ты хочешь поглотить всего меня? Если исходить из твоих слов, то я - жертва, а ты - охотник.

В комнате дамокловым мечом повисла давящая тишина, чужие пальцы уже давно спускались вниз по груди, но явной пошлости в этих движениях точно не было.

—Хочу.

Их взгляды были направлены друг на друга, сказать, что они утопали в океанах страсти друг друга, - это ничего не сказать вообще. Даже звонящий телефон, на чьём экране высвечивалось " Коля ", не смог отвлечь их.

Стоило только мельком завидеть друг друга, как странное ощущении дежавю поразило мгновенно, словно между ними многовековая связь.

Шагая на это чертово знакомство с близкими людьми для партнёров своих друзей, они оба не думали, что все так обернется, оба видели, представляли совсем других людей. Бенкендорф представал широкоплечим красавцем с томным баритоном ( благо голос действительно тот, что надо : так и хотелось слышать, нет, чувствовать его на языке неизвестным ранее блюдом.), весь такой мрачный, грузный. Но перед ним стоял вполне высокий, отличающийся удачным слиянием женской хрупкости силуэта и мужской выправке молодой человек, его вкус в одежде точно поражал. Рубашка на викторианский манер из какой-то полупрозрачной ткани, чью проступающую наготу Василий любезнейше прикрыл пиджаком, стоило только увидеть, как Александр чуть съежился от холодного ветерка. Обилие украшений, причем не бижутерии со всяких магазинчиках, а серебряных, которые иногда звенели, в особенности кольца, при лёгкой жестикуляции. Обтянутые серой тканью брюк бедра, на них длительно смотреть было непозволительно, зато сейчас вдоволь насладиться ими возможно. А бледная кожа манила оставить укус - печать, метку, называйте, как душе вашей угодно, лишь бы продемонстрировать принадлежность себе.

Жуковский тоже выглядел в мыслях иначе, не сильно правда : менее яркий в выборе одежды, значительно короче волосы и светлее на три-четыре тона. Да и характер находился в крайностях, то сначала он весьма тихий, молчащий на многое, но логическая картинка трещала по швам, то бунтарский нрав и отсутствие манер. Удачный цвет выбрал - белый, так и подчеркивает сочность оттенка кожи и переливаний волос при попадании света, делает визуально шире. А галантность его ? Боги, да она сразу покорила Бенкендорфа, заставляя зарождаться на подкорках не только ясные, чистые, непорочные мысли, но и окрашенные цветом страсти, весьма пошлые мысли. Пальто снять поможет, стараясь сильно не касаться, любую мимолетную просьбу выполнит, да еще и за поход куда-нибудь заплатить предпочтет.

В конце Пушкин с Романовым провожали их неким ликующим взглядом, как все продолжилось в квартире до сих пор загадка. Помнится только смазанный поцелуй возле входной двери, быстро закончившийся из-за того, что снимать одежду элементарно неудобно.

—Дак поглоти меня, Вась.