SocialEvents
06.05.202509:15
Был у меня знакомый немец, ну, точнее какой-то швейцарский немец, автор довольно мощной книги о Тённисе.
Так его фамилия была Мерц-Бенц (Merz-Benz). Для русского смешно. А немцы ничего.
Но больше всего она подошла бы сегодняшнему неудачнику. Если бы мы его так называли в России, конечно.
Так его фамилия была Мерц-Бенц (Merz-Benz). Для русского смешно. А немцы ничего.
Но больше всего она подошла бы сегодняшнему неудачнику. Если бы мы его так называли в России, конечно.
05.05.202508:33
Дневник посла Додда
02.05.202519:35
….
Как проходит косой дождь
(С)
Как проходит косой дождь
(С)
29.04.202520:19
Да вот надысь вспоминал —
как в воду глядел —
Ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарской революции. Точнее: ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности.
как в воду глядел —
Ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарской революции. Точнее: ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности.
24.04.202517:57
По ниточке, по ниточке ходить я не желаю ….
———————
Песенку помнит только уходящая натура, а приходящая ее не помнит.
А между тем, на наших глазах происходят довольно интересные события как во внешней, как и во внутренней политике.
Раз за разом петрушки обнаруживают агентность, причем добро бы тогда, когда их никто не просит, — это ладно! — нет, именно тогда, когда просят или приказывают прямо противоположное.
Петрушки срываются с поводка и продолжают играть например по старому сценарному плану, не по точно выверенному скрипту, но внутри понятного для них фрейма.
Карабасы, а также Барабасы политики просто охреневают от такой наглости.
Я уж не говорю о проницательных политических аналитиках, с их увлекательными рассказами о том, кто чья петрушка. И снова: не та беда, что полезные идиоты почувствовали себя идиотами. А та — что бесполезными.
Впрочем, как известно,
и это пройдет.
———————
Песенку помнит только уходящая натура, а приходящая ее не помнит.
А между тем, на наших глазах происходят довольно интересные события как во внешней, как и во внутренней политике.
Раз за разом петрушки обнаруживают агентность, причем добро бы тогда, когда их никто не просит, — это ладно! — нет, именно тогда, когда просят или приказывают прямо противоположное.
Петрушки срываются с поводка и продолжают играть например по старому сценарному плану, не по точно выверенному скрипту, но внутри понятного для них фрейма.
Карабасы, а также Барабасы политики просто охреневают от такой наглости.
Я уж не говорю о проницательных политических аналитиках, с их увлекательными рассказами о том, кто чья петрушка. И снова: не та беда, что полезные идиоты почувствовали себя идиотами. А та — что бесполезными.
Впрочем, как известно,
и это пройдет.
15.04.202511:33
https://t.me/PrognozyVK/6026
Хотелось бы только уточнить, не принимали ли его врачи за градоначальника?
Хотелось бы только уточнить, не принимали ли его врачи за градоначальника?
06.05.202508:50
Однако в целях самосознания всегда в ментальном резерве будем держать общеизвестное.⬆️⬆️⬆️
—————
9 мая — это наш День Победы, а не конец второй мировой, как 22.01.1941 — не ее начало.
Немцам надо было не один год стараться, чтобы стать мировым злом. Вообще—то они были за великую европейскую культуру, против мирового еврейского капитализма. И само по себе это не помешало никому (кого пускали) приехать на Олимпиаду, долго и плодотворно заключать с Рейхом разные договоры, включая раздел Чехословакии, делить потом не только Польшу, но и вообще континентальную Европу. Никто не сомневался в империалистическом характере Германии, но, прямо скажем, такого уж трепета перед священным характером границ не было, они были часто новенькие и часто менялись, ну, поменялись еще раз. Первоначальный ужас от второй мировой был инерционный ужас от первой, порушившей прекрасный европейский мир. Но и воспоминания про немцев были чаще злобные, но не прям такие уже ужасные. Не видели в Германии абсолютного зла и ее многочисленные союзники. И, как оказалось, даже и советская точка зрения может быть более гибкой, чем представлялось самым изощренным умам.
Конечно, были и в ту, предвоенную или в самом начале войны эпоху те, кто был настроен непримиримо. Но одни были эмигранты из Германии, а слушать ли эмигранта, особенно еврейского, или законные власти, — это, знаете ли, непростой политический выбор. И во Франции например его делали несколько раз по-разному. И у нас тоже. А другие непримиримые были не столько антифашистами, потому что в те годы антифагист — это коминтерновец и советский агент, сколько антинемцами, типа как Черчиль, и хотя история подтвердила их правоту, в те годы это читалось совсем иначе. В той же Англии не все так считали.
Это все поучительная история, для нас поучительная.
С точки зрения реализма устойчивых интересов перед войной и в начале войны не происходило ничего особенного, и в ретроспективе мы спокойно можем сказать, что нам надо было уничтожить Германию просто для того, чтобы она не уничтожила нас, независимо от того, была ли она вселенским злом или всего лишь реально-политическим игроком.
Но так совпало, что немецкая идеология, превратившаяся в реальную политику, в своем предельном развертывании стала тем, чем стала, то есть ведение войны против Германии чем дальше, тем легче по первым признакам опознавалось как борьба против античеловеческого вообще. Кошмар Шмитта сбылся, и немцы сделали для этого все возможное, невозможное и немыслимое. Они были маркированы как нелюди, причем не только в либеральном мире.
Почему эта история поучительна сейчас?
Потому что реальные интересы никуда не делись, они конфликтогенные, и мало кто видит впереди новый старый мир, а много кто видит будущие войны как продолжение нынешних. Но важно помнить, насколько трудно бывает определиться: а с чем мы имеем дело. Конечно, человеку, по дому которого прилетает ракета, все равно, но для понимания — не все равно.
Поэтому не столько за тенденциями реальной политики, сколько за ее идеологическими предпосылками я бы следил особенно внимательно. Не столько сам по себе интересен европейский консенсус в отношении России, сколько его идеологическое оформление. Мы победили не только напряжением всех сил, но и умелым переключением с классовой войны на Всемирный (того времени и мира) консенсус человеческого против античеловеческого. Немцы с их европейской культурой, которую надо защищать от «азиатских орд», оказались воплощением мирового зла.
Отсюда следуют прагматические выводы, которыми я не стану омрачать праздничные дни.
Но бдительность, товарищи, никто не отменял.
—————
9 мая — это наш День Победы, а не конец второй мировой, как 22.01.1941 — не ее начало.
Немцам надо было не один год стараться, чтобы стать мировым злом. Вообще—то они были за великую европейскую культуру, против мирового еврейского капитализма. И само по себе это не помешало никому (кого пускали) приехать на Олимпиаду, долго и плодотворно заключать с Рейхом разные договоры, включая раздел Чехословакии, делить потом не только Польшу, но и вообще континентальную Европу. Никто не сомневался в империалистическом характере Германии, но, прямо скажем, такого уж трепета перед священным характером границ не было, они были часто новенькие и часто менялись, ну, поменялись еще раз. Первоначальный ужас от второй мировой был инерционный ужас от первой, порушившей прекрасный европейский мир. Но и воспоминания про немцев были чаще злобные, но не прям такие уже ужасные. Не видели в Германии абсолютного зла и ее многочисленные союзники. И, как оказалось, даже и советская точка зрения может быть более гибкой, чем представлялось самым изощренным умам.
Конечно, были и в ту, предвоенную или в самом начале войны эпоху те, кто был настроен непримиримо. Но одни были эмигранты из Германии, а слушать ли эмигранта, особенно еврейского, или законные власти, — это, знаете ли, непростой политический выбор. И во Франции например его делали несколько раз по-разному. И у нас тоже. А другие непримиримые были не столько антифашистами, потому что в те годы антифагист — это коминтерновец и советский агент, сколько антинемцами, типа как Черчиль, и хотя история подтвердила их правоту, в те годы это читалось совсем иначе. В той же Англии не все так считали.
Это все поучительная история, для нас поучительная.
С точки зрения реализма устойчивых интересов перед войной и в начале войны не происходило ничего особенного, и в ретроспективе мы спокойно можем сказать, что нам надо было уничтожить Германию просто для того, чтобы она не уничтожила нас, независимо от того, была ли она вселенским злом или всего лишь реально-политическим игроком.
Но так совпало, что немецкая идеология, превратившаяся в реальную политику, в своем предельном развертывании стала тем, чем стала, то есть ведение войны против Германии чем дальше, тем легче по первым признакам опознавалось как борьба против античеловеческого вообще. Кошмар Шмитта сбылся, и немцы сделали для этого все возможное, невозможное и немыслимое. Они были маркированы как нелюди, причем не только в либеральном мире.
Почему эта история поучительна сейчас?
Потому что реальные интересы никуда не делись, они конфликтогенные, и мало кто видит впереди новый старый мир, а много кто видит будущие войны как продолжение нынешних. Но важно помнить, насколько трудно бывает определиться: а с чем мы имеем дело. Конечно, человеку, по дому которого прилетает ракета, все равно, но для понимания — не все равно.
Поэтому не столько за тенденциями реальной политики, сколько за ее идеологическими предпосылками я бы следил особенно внимательно. Не столько сам по себе интересен европейский консенсус в отношении России, сколько его идеологическое оформление. Мы победили не только напряжением всех сил, но и умелым переключением с классовой войны на Всемирный (того времени и мира) консенсус человеческого против античеловеческого. Немцы с их европейской культурой, которую надо защищать от «азиатских орд», оказались воплощением мирового зла.
Отсюда следуют прагматические выводы, которыми я не стану омрачать праздничные дни.
Но бдительность, товарищи, никто не отменял.
03.05.202517:18
В детстве у меня в серии «ЖЗЛ» была биография Серго Орджоникидзе.
Она начиналась с того, как он чего-то мучается от неудачи последней попытки все объяснить Сталину. Потом приезжают врачи констатировать смерть и , собственно, сам Сталин, который говорит «Ай, какая коварная болезнь! Человек прилег отдохнуть — а у него сердце останавливается!» — эти же слова, замечает биограф, потом вошли в официальную формулировку.
Ну, теперь в политике все по-другому, сердце просто так ни у кого не останавливается, хоть ты прилегай отдохнуть, хоть, значит, не прилегай.
Давление вот скачет, это да, от этого все беды.
Она начиналась с того, как он чего-то мучается от неудачи последней попытки все объяснить Сталину. Потом приезжают врачи констатировать смерть и , собственно, сам Сталин, который говорит «Ай, какая коварная болезнь! Человек прилег отдохнуть — а у него сердце останавливается!» — эти же слова, замечает биограф, потом вошли в официальную формулировку.
Ну, теперь в политике все по-другому, сердце просто так ни у кого не останавливается, хоть ты прилегай отдохнуть, хоть, значит, не прилегай.
Давление вот скачет, это да, от этого все беды.
01.05.202512:01
Когда Волгоград переименуют в Сталинград — а дело к этому, похоже, идет, — будут мелкие вопросы, вроде того, переименуют ли заодно и область или там проспект в Москве. Это действительно мелочи, хотя, говорят, стоит недешево, но нельзя все мерить на деньги.
В виде бонуса, вроде того, как как если бы в Древнем Риме с памятника обожествленному принцепсу снесли башку, а потом бы снова ее водрузили на тот же условный торс, мы получаем единство исторического нарратива, который до сих пор блуждает в переулках и тупиках XX съезда КПСС. Нет уже никакой КПСС, нет постановления Пленума ЦК о преодолении культа личности и в особенности его последствий, незачем в кино и литературе лепить симпатический образ вождя, помня при этом, что в документах не столько официальных (у нас официальной идеологии нет), сколько официозных, максимально приближенных к воображаемой генеральной линии, все еще приходится оговариваться насчет, мягко говоря, менее комплиментарных по отношению к маршалу (впоследствии генералиссимусу) фактов и интерпретаций. Зачем рисовать вождя черно-белой краской? Чай, не зебра. И не памятник Никите, язви его в душу.
И потом, какие варианты?
Правда, помимо Волгограда и Сталинграда, город назывался еще Царицын. Оборона Царицына — это ведь тоже важная часть истории, причем той же самой истории.
Именно оттуда товарищ Сталин писал в 1919 году товарищу Дзержинскому: "Приходится много расстреливать".
Так оно случается в истории сплошь и рядом.
Приходится.
Даже если это противно твоему внутреннему "Я".
А работа гуманитариям предстоит большая, рано их сбрасывать со счетов.
В виде бонуса, вроде того, как как если бы в Древнем Риме с памятника обожествленному принцепсу снесли башку, а потом бы снова ее водрузили на тот же условный торс, мы получаем единство исторического нарратива, который до сих пор блуждает в переулках и тупиках XX съезда КПСС. Нет уже никакой КПСС, нет постановления Пленума ЦК о преодолении культа личности и в особенности его последствий, незачем в кино и литературе лепить симпатический образ вождя, помня при этом, что в документах не столько официальных (у нас официальной идеологии нет), сколько официозных, максимально приближенных к воображаемой генеральной линии, все еще приходится оговариваться насчет, мягко говоря, менее комплиментарных по отношению к маршалу (впоследствии генералиссимусу) фактов и интерпретаций. Зачем рисовать вождя черно-белой краской? Чай, не зебра. И не памятник Никите, язви его в душу.
И потом, какие варианты?
Правда, помимо Волгограда и Сталинграда, город назывался еще Царицын. Оборона Царицына — это ведь тоже важная часть истории, причем той же самой истории.
Именно оттуда товарищ Сталин писал в 1919 году товарищу Дзержинскому: "Приходится много расстреливать".
Так оно случается в истории сплошь и рядом.
Приходится.
Даже если это противно твоему внутреннему "Я".
А работа гуманитариям предстоит большая, рано их сбрасывать со счетов.
29.04.202512:19
У Юрия Васильева — то, что можно было бы назвать абсолютный репортаж.
Читать тяжело, но, так сказать, не чрезмерно тяжело, извините, не так, чтобы чувствительный читатель закричал, что не может больше выносить этих ужасов, и бросил на полдороге. Да нет, в общем, это хроники оккупации, но не хроники геноцида. Тут ужас состоит в случайности судьбы, обусловленной одним простым обстоятельством. Как-то странно об этом говорить, но приходится.
Вообще никто не ждет от воюющей армии абстрактного гуманизма, но есть одно но. Оно касается правового статуса территорий, которые не "освобождены", что бы это ни значило, но именно захвачены, оккупированы в специальных военных или военно-дипломатических целях. Люди и территории, которые становятся новыми гражданами - это одно. Люди и территории, особенно территории — как материал для торга, более ничем не важные и никому не интересные — это другое.
Мы видим, это бросается в глаза, что о своей судьбе рассказывают люди, превращенные в объекты, более или менее докучливые, и, как таковые , лишенные правового статуса. И теперь мы знаем, как это выглядит.
Так что ликования не получается, хотя основания для него есть, надо только поднапрячься.
https://vz.ru/society/2025/4/28/1328981.html
Читать тяжело, но, так сказать, не чрезмерно тяжело, извините, не так, чтобы чувствительный читатель закричал, что не может больше выносить этих ужасов, и бросил на полдороге. Да нет, в общем, это хроники оккупации, но не хроники геноцида. Тут ужас состоит в случайности судьбы, обусловленной одним простым обстоятельством. Как-то странно об этом говорить, но приходится.
Вообще никто не ждет от воюющей армии абстрактного гуманизма, но есть одно но. Оно касается правового статуса территорий, которые не "освобождены", что бы это ни значило, но именно захвачены, оккупированы в специальных военных или военно-дипломатических целях. Люди и территории, которые становятся новыми гражданами - это одно. Люди и территории, особенно территории — как материал для торга, более ничем не важные и никому не интересные — это другое.
Мы видим, это бросается в глаза, что о своей судьбе рассказывают люди, превращенные в объекты, более или менее докучливые, и, как таковые , лишенные правового статуса. И теперь мы знаем, как это выглядит.
Так что ликования не получается, хотя основания для него есть, надо только поднапрячься.
https://vz.ru/society/2025/4/28/1328981.html
22.04.202509:44
Кстати, обратите внимание:
https://sociologica.hse.ru/news/1038723353.html
https://sociologica.hse.ru/news/1038723353.html
14.04.202517:18
Разговор с брадобреем
—————
Посетил цирюльника, он много моложе меня, красивая борода, небольшая, но очень правильная, и в ней, как в душе у Маяковского — вот и вспомним — ни одного седого волоса.
Видно, что с Востока, но я не задумывался, с какого.
Говорит: у нас, в Узбекистане, бороду нельзя носить, пока молодой, накажут. А после сорока лет можно, но небольшую.
Я вспомнил нашего царя Петра, но не нашел понимания. Разговор затухал.
Вот, — сказал я, — хочешь носить бороду — живи в России.
—————
Посетил цирюльника, он много моложе меня, красивая борода, небольшая, но очень правильная, и в ней, как в душе у Маяковского — вот и вспомним — ни одного седого волоса.
Видно, что с Востока, но я не задумывался, с какого.
Говорит: у нас, в Узбекистане, бороду нельзя носить, пока молодой, накажут. А после сорока лет можно, но небольшую.
Я вспомнил нашего царя Петра, но не нашел понимания. Разговор затухал.
Вот, — сказал я, — хочешь носить бороду — живи в России.
06.05.202507:47
Важная, как раньше говорили, установочная статья.
https://globalaffairs.ru/articles/nelzya-poteryat-lukyanov/
https://globalaffairs.ru/articles/nelzya-poteryat-lukyanov/
03.05.202507:52
Это и вообще отличная долгожданная новость, и еще хотелось бы добавить, что перевод выполнил Олег Васильевич Кильдюшов. А это значит, что вы получите супер продукт. Это очень трудный текст — по множеству причин — и читать его в переводе Кильдюшова я рекомендую не только тем, кто не знает немецкого, но и тем, кто знает. Без этого текста вы не поймете ни Агамбена, ни Ассмана, на каком бы языке вы их ни читали.
И нет, не надо ждать от него «научных открытий» в точном смысле слова. Со всеми его слабостями и недостатками умирающий Таубес опередил свое время на полвека.
И нет, не надо ждать от него «научных открытий» в точном смысле слова. Со всеми его слабостями и недостатками умирающий Таубес опередил свое время на полвека.
Reposted from:
Музеи мира
30.04.202514:02
Вид на Константинополь
Поленов Василий, 1899 год
Государственная Третьяковская галерея, Москва
22,4 x 29,2 см.
В этюде Поленов изображает город с водной перспективы. На фоне пейзажа словно мираж возвышается собор Святой Софии, написанный светлыми, полупрозрачными красками, что подчёркивает его контраст с тёмной полосой деревьев на среднем плане.
Ещё в своём первом путешествии на Ближний Восток художник писал в письме, что ни одно архитектурное сооружение — ни Пантеон, ни собор Святого Петра, ни Кёльнский собор — не произвело на него такого глубокого впечатления, как собор Святой Софии.
Он восхищался смелостью и масштабностью замысла, несмотря на отдельные недостатки в деталях и строительной технике.
Тогда Поленов создал несколько этюдов, изображающих интерьер собора, а его внешний облик передал лишь в этой работе, написанной во время следующего визита.
Музеи мира
Поленов Василий, 1899 год
Государственная Третьяковская галерея, Москва
22,4 x 29,2 см.
В этюде Поленов изображает город с водной перспективы. На фоне пейзажа словно мираж возвышается собор Святой Софии, написанный светлыми, полупрозрачными красками, что подчёркивает его контраст с тёмной полосой деревьев на среднем плане.
Ещё в своём первом путешествии на Ближний Восток художник писал в письме, что ни одно архитектурное сооружение — ни Пантеон, ни собор Святого Петра, ни Кёльнский собор — не произвело на него такого глубокого впечатления, как собор Святой Софии.
Он восхищался смелостью и масштабностью замысла, несмотря на отдельные недостатки в деталях и строительной технике.
Тогда Поленов создал несколько этюдов, изображающих интерьер собора, а его внешний облик передал лишь в этой работе, написанной во время следующего визита.
Музеи мира
27.04.202517:45
Вот эта фотография в базилике Св. Петра — она очень хороша, но, конечно, не как фотография, фотограф не успел додумать, а тут еще Трамп Макрона прогнал. А могло получиться очень ренессансно. Мне виделось скорее творение Рафаэля, так сказать, одно к одному, но психологически более близок наблюдаемой натуре, конечно, Тициан. Впрочем, сами решайте.
22.04.202508:10
Кстати, деглобализация не во всех отношениях такая приятная штука, как может показаться.
————————————-
Конечно, приятно сознавать, что сам-то живешь в богатой и могучей сверхдержаве, которая сама себе законодатель. И тем более что при этом от глобального мира много чего останется: взаимозависимость Никула не денется, это вот культурно-идеологическая глобализация и ее институты дают дуба.
Но всякий раз, когда кто-то начинает действовать не по понятиям, очень неприятно бывает обнаружить, что понятий нет, как нет и такого молчаливо (или наоборот, болтливо, что то же самое) признаваемого их носителя, как человечество.
Человечество появилось в политической риторике намного раньше глобализации. Она наследница, высший и последний этап, и может казаться, что глобализацию побоку, а человечество останется.
Но вы уже в курсе про седло дикой козы и стремена. Только вместе, иначе не получится.
Это малозаметное движение, и тем более наш Карл Шмитт здорово попортил всем мозги. Помните, как он твердил — вот уже сто лет мы это слышим —, что самые страшные войны ведутся во имя человечества, потому что враг объявляется нелюдью, а по отношению к нелюди все дозволено.
ОК.
А если человечество исчезнет из риторики?
Тогда что?
Тогда любое действие вместо чтоб перейти в другой режим оправдания может просто редуцировать режим оправдания.
Идеологи старого толка не нужны, потому что исчез агон дискурсивных общностей на общем дискурсивном поле.
Впрочем, на наш век хватит.
Да много ли нам осталось?
————————————-
Конечно, приятно сознавать, что сам-то живешь в богатой и могучей сверхдержаве, которая сама себе законодатель. И тем более что при этом от глобального мира много чего останется: взаимозависимость Никула не денется, это вот культурно-идеологическая глобализация и ее институты дают дуба.
Но всякий раз, когда кто-то начинает действовать не по понятиям, очень неприятно бывает обнаружить, что понятий нет, как нет и такого молчаливо (или наоборот, болтливо, что то же самое) признаваемого их носителя, как человечество.
Человечество появилось в политической риторике намного раньше глобализации. Она наследница, высший и последний этап, и может казаться, что глобализацию побоку, а человечество останется.
Но вы уже в курсе про седло дикой козы и стремена. Только вместе, иначе не получится.
Это малозаметное движение, и тем более наш Карл Шмитт здорово попортил всем мозги. Помните, как он твердил — вот уже сто лет мы это слышим —, что самые страшные войны ведутся во имя человечества, потому что враг объявляется нелюдью, а по отношению к нелюди все дозволено.
ОК.
А если человечество исчезнет из риторики?
Тогда что?
Тогда любое действие вместо чтоб перейти в другой режим оправдания может просто редуцировать режим оправдания.
Идеологи старого толка не нужны, потому что исчез агон дискурсивных общностей на общем дискурсивном поле.
Впрочем, на наш век хватит.
Да много ли нам осталось?
Reposted from:
Вячеслав Е. Кондуров || Political Theology Today
14.04.202509:40
Прошедшая конференция Векторы 2025 подвела меня к почти забытому.
1. В контексте философии и социо-гуманитарных наук многие считают, что если некая модель предполагает множественность, плюрализм и пр., то такая теоретическая модель заранее лучше, чем любой метанарратив. Причем обосновывается это именно ценностно, а не гносеологически.
2. Это интересно, поскольку по существу расходится не только с классическим восприятием науки и исследования, но даже в известной степени с постмодернизмом. По крайней мере, акцент смещен, аксиология играет куда большее значение.
3. То же самое применяется к теологии. Если мы транслируем горизонтальность, негативную свободу, "множество" и пр. то мы как бы заранее правы.
4. Мне здесь видится интересная трансляция от политики к теологии и метафизике. В поле столкновения идеологий утверждается ценность множнственности, горизонтальности, плюрализма и т.д. это ценностгый дискурс, там сталкиваются идеологемы, тут все понятно. Но все это переносится на теологию и метафизику.
5. В конституционном праве есть принцип эффективного представительства, когда предполагается, что парламент хорош настолько, насколько представляет разные группы, в т.ч. меньшинства. Он и становится критерием теологии и метафизики.
Политическая теология - улица с двусторонним движением.
Бог не слаб, это Вы его таким хотите видеть.
1. В контексте философии и социо-гуманитарных наук многие считают, что если некая модель предполагает множественность, плюрализм и пр., то такая теоретическая модель заранее лучше, чем любой метанарратив. Причем обосновывается это именно ценностно, а не гносеологически.
2. Это интересно, поскольку по существу расходится не только с классическим восприятием науки и исследования, но даже в известной степени с постмодернизмом. По крайней мере, акцент смещен, аксиология играет куда большее значение.
3. То же самое применяется к теологии. Если мы транслируем горизонтальность, негативную свободу, "множество" и пр. то мы как бы заранее правы.
4. Мне здесь видится интересная трансляция от политики к теологии и метафизике. В поле столкновения идеологий утверждается ценность множнственности, горизонтальности, плюрализма и т.д. это ценностгый дискурс, там сталкиваются идеологемы, тут все понятно. Но все это переносится на теологию и метафизику.
5. В конституционном праве есть принцип эффективного представительства, когда предполагается, что парламент хорош настолько, насколько представляет разные группы, в т.ч. меньшинства. Он и становится критерием теологии и метафизики.
Политическая теология - улица с двусторонним движением.
Бог не слаб, это Вы его таким хотите видеть.
Reposted from:
BILD на русском
05.05.202508:33
Правительство США обвинило Германию в «тирании» после решения Федерального ведомства по охране конституции признать АдГ правоэкстремистской
Госсекретарь США Марко Рубио возмутился в социальной сети X:
Вскоре после этого в Х высказался и вице-президент США Джей Ди Вэнс:
📌 Ранее Федеральное ведомство по охране конституции ФРГ заявило, что АдГ ведёт деятельность, направленную против свободного демократического порядка. Теперь ведомство классифицирует партию как крайне правую и имеет право применять к ней методы спецслужб.
Джей Ди Вэнс, близкий соратник президент США Дональда Трампа, уже неоднократно выражал поддержку «Альтернативы для Германии» и считается последовательным союзником партии.
Берлин пока никак не отреагировал на обвинения из Вашингтона.
@BILD_Russian
Госсекретарь США Марко Рубио возмутился в социальной сети X:
«Германия только что дала своим спецслужбам полномочия по наблюдению за оппозицией. Это не демократия — это скрытая тирания. По-настоящему экстремистской является не популярная АдГ — которая на последних выборах заняла второе место, — а смертоносная открытая миграционная политика истеблишмента, которую АдГ отвергает».
Вскоре после этого в Х высказался и вице-президент США Джей Ди Вэнс:
«АдГ — самая популярная партия Германии. (...) Теперь бюрократы пытаются её уничтожить. (...) Запад вместе снёс Берлинскую стену. А теперь она вновь построена — не Советами и не русскими, а немецким истеблишментом»
📌 Ранее Федеральное ведомство по охране конституции ФРГ заявило, что АдГ ведёт деятельность, направленную против свободного демократического порядка. Теперь ведомство классифицирует партию как крайне правую и имеет право применять к ней методы спецслужб.
Джей Ди Вэнс, близкий соратник президент США Дональда Трампа, уже неоднократно выражал поддержку «Альтернативы для Германии» и считается последовательным союзником партии.
Берлин пока никак не отреагировал на обвинения из Вашингтона.
@BILD_Russian
Reposted from:
TBordachev
30.04.202509:05
Об империях будущего с претензией на чувство юмора. https://m.vz.ru/opinions/2025/4/30/1329299.html
26.04.202506:00
Кстати, почитал я Стармера в Телеграфе.
——————
Ничего хорошего там для нас нет, и вот почему. С. давит на международное право, чтобы сказать, что Крым они нашим не признают. И это само по себе не новость, это, так сказать, старость. Но у нее есть два аспекта.
Один менее видимый, но у меня нет впечатления, что о нем часто вспоминают. Если говорить совсем кратко и бездоказательно, de facto европейцы признали Крым нашим еще сразу. То есть на словах все было жестко, а на деле , через всякие мелкие канальцы и капиллярцы сочилось: да чего уж там, понятно же…
Но если посмотреть сейчас, то вроде бы как даже и не скажешь, мол, что такого? То есть формального признания не было, нет и, как говорит Стармер, не будет. А то, что сочилось, к делу не пришьешь.
И вот здесь появляется второй аспект. Допустим самое радикальное: договоренность с Америкой Трампа состоялась. В этой части все хорошо. И в то же время вялые, блеклые, не харизматичные до тошноты английские премьеры продолжают бубнить свое. Почему? Трампы приходят и уходят, а порядок, за который они держатся, который они держат, который их держит, останется не только в виде мутных правил, но и в виде вполне внятных и сильных институтов политики и права. Зачем им стрелять себе в ногу?
В этом смысле показательна, кстати говоря, недавняя статья в Foreign Affairs с как бы риторическим вопросом, может ли миропорядок существовать без США.
Не следуя за аргументами автора, скажем по—своему: может, конечно. И без США, и без России, и без Китая.
Такой интересный миропорядок.
И это если не сказать больше.
——————
Ничего хорошего там для нас нет, и вот почему. С. давит на международное право, чтобы сказать, что Крым они нашим не признают. И это само по себе не новость, это, так сказать, старость. Но у нее есть два аспекта.
Один менее видимый, но у меня нет впечатления, что о нем часто вспоминают. Если говорить совсем кратко и бездоказательно, de facto европейцы признали Крым нашим еще сразу. То есть на словах все было жестко, а на деле , через всякие мелкие канальцы и капиллярцы сочилось: да чего уж там, понятно же…
Но если посмотреть сейчас, то вроде бы как даже и не скажешь, мол, что такого? То есть формального признания не было, нет и, как говорит Стармер, не будет. А то, что сочилось, к делу не пришьешь.
И вот здесь появляется второй аспект. Допустим самое радикальное: договоренность с Америкой Трампа состоялась. В этой части все хорошо. И в то же время вялые, блеклые, не харизматичные до тошноты английские премьеры продолжают бубнить свое. Почему? Трампы приходят и уходят, а порядок, за который они держатся, который они держат, который их держит, останется не только в виде мутных правил, но и в виде вполне внятных и сильных институтов политики и права. Зачем им стрелять себе в ногу?
В этом смысле показательна, кстати говоря, недавняя статья в Foreign Affairs с как бы риторическим вопросом, может ли миропорядок существовать без США.
Не следуя за аргументами автора, скажем по—своему: может, конечно. И без США, и без России, и без Китая.
Такой интересный миропорядок.
И это если не сказать больше.
19.04.202509:45
Кстати, конечно, отопление в Москве работает прекрасно. К стояку не притронуться.
И это лишний раз показывает, какой вредной в сущности ерундой является вся эта так называемая зеленая энергетика, уже не говоря уже о глобальном потеплении.
Вот если бы европейцы не отказались от нашего газа, тоже могли бы сейчас отапливать атмосферу.
И это лишний раз показывает, какой вредной в сущности ерундой является вся эта так называемая зеленая энергетика, уже не говоря уже о глобальном потеплении.
Вот если бы европейцы не отказались от нашего газа, тоже могли бы сейчас отапливать атмосферу.
14.04.202508:42
Попутно — хотя это вообще довольно важно — замечу,
—————————
что вот сейчас, как и всегда, когда... не разделяю вообще возмущения, когда очередного великого классика объявят там проводником русской имперской политики и как-то запретят. Хотя бы там вот как сейчас Бабеля, Ильфа и Жванецкого.
Не могу понять, нас-т о почему это должно возмущать?
Конечно, все они великие имперские писатели, где здесь ложь? Конечно, это часть всей вообще великой русской имперской культуры, что не так?
Я вам скажу, что не так.
Вас хотят обидеть, уязвить, вот вы и обижаетесь. Как идиоты, простите. Потому что там кто-то надел на памятник Пушкину петлю на шею. И что? Нам обидно, что мы не можем снять ее с памятника и переложить на шею активиста? Ну так он с той целью и накидывал.
Суть же совершенно в другом.
Памятник, спору нет, это знак присутствия государственной, имперской мощи, утверждение памяти как политика. Не можете твердо ногой стать у моря — будете терпеть поношения памятников, там память учреждать будут совсем другие люди, конечно, совсем другую память, не вашу. И снова: и что? Об кому бы вы думали?
Но есть, помимо всех этих пошлостей одна вещь, которая удивительно редко всплывает в дискурсе. И я даже не понимаю, почему.
Пушкин, а также Жванецкий, — это не памятники. Это универсальные, вечные, страшной мощности батарейки. Мощность их связана с тем, что у них был прямой провод на небо, причем у Пушкина почти всегда, а у Жванецкого только тогда, когда он не воображал себе, что у него прямой провод. Ну, каждый может ошибиться, некоторые за всю жизнь не дозваниваются.
И вот, понимаете, мы наблюдаем, как по ту сторону люди упоенно выбрасывают батарейки на свалку и перерезают провода к небу. И горюем.
Нет, вот этого, как говорил еще один великий творец-батарейка, этого я решительно не могу понять.
—————————
что вот сейчас, как и всегда, когда... не разделяю вообще возмущения, когда очередного великого классика объявят там проводником русской имперской политики и как-то запретят. Хотя бы там вот как сейчас Бабеля, Ильфа и Жванецкого.
Не могу понять, нас-т о почему это должно возмущать?
Конечно, все они великие имперские писатели, где здесь ложь? Конечно, это часть всей вообще великой русской имперской культуры, что не так?
Я вам скажу, что не так.
Вас хотят обидеть, уязвить, вот вы и обижаетесь. Как идиоты, простите. Потому что там кто-то надел на памятник Пушкину петлю на шею. И что? Нам обидно, что мы не можем снять ее с памятника и переложить на шею активиста? Ну так он с той целью и накидывал.
Суть же совершенно в другом.
Памятник, спору нет, это знак присутствия государственной, имперской мощи, утверждение памяти как политика. Не можете твердо ногой стать у моря — будете терпеть поношения памятников, там память учреждать будут совсем другие люди, конечно, совсем другую память, не вашу. И снова: и что? Об кому бы вы думали?
Но есть, помимо всех этих пошлостей одна вещь, которая удивительно редко всплывает в дискурсе. И я даже не понимаю, почему.
Пушкин, а также Жванецкий, — это не памятники. Это универсальные, вечные, страшной мощности батарейки. Мощность их связана с тем, что у них был прямой провод на небо, причем у Пушкина почти всегда, а у Жванецкого только тогда, когда он не воображал себе, что у него прямой провод. Ну, каждый может ошибиться, некоторые за всю жизнь не дозваниваются.
И вот, понимаете, мы наблюдаем, как по ту сторону люди упоенно выбрасывают батарейки на свалку и перерезают провода к небу. И горюем.
Нет, вот этого, как говорил еще один великий творец-батарейка, этого я решительно не могу понять.
Shown 1 - 24 of 537
Log in to unlock more functionality.