ɢɴᴇᴢᴅᴏᴠ'ᴇ
Reposted from:
owaaxq.(евик)
24.04.202512:11
мне сегодня исполнилось целых 125 лет!!!🤩
поэтому лайки репосты все что вы не любите
можно скинуть три копейки +79787062605
поэтому лайки репосты все что вы не любите
можно скинуть три копейки +79787062605
20.04.202514:48
Новая аушка, кушоем :3
У Алтана есть маленькая дочь, ради безопасности которой он обрывает все связи с Баатаром и уезжает. Он нанимает Вадима в качестве телохранителя, но вскоре выясняет, что того подослал его дед.
🌸 Часть 1
– И жили они долго и счастливо, – захлопнув книжку, Алтан сразу же выключил прикроватную лампу. Знал: если не поставить моментальную точку, то мелкая негодница даже после сказки не уснет и найдет, за что еще уцепиться.
Обычно десятиминутное чтение ее усыпляло, но если начинала думать, что будет какое-то продолжение, то заваливала отца вопросами и не отпускала, пока не прочтет ей другую историю. Алтан не прочь был посидеть с ней подольше, шутливо ткнуть в этот любопытный нос и набросить неугомонной на голову одеяло; но сейчас ему и самому хотелось спать. Ужасно хотелось спать.
Судя по тишине, тактика его сработала. Молчание нарушал только стук дождя по окну. Внимательные глаза не смотрели на него из темноты, поэтому он выдохнул и устало поднялся с края кровати. Подоткнув дочери одеяло так, чтобы случайно не разбудить, Алтан поплелся на выход из спальни. Когда ставил книжку на полку, он посмотрел невольно на фотографию в разноцветной рамке. Детской рукой там на стекле были маркером нарисованы сердечки и звездочки – так, что каждый на фото получил персональный ореол любви и восторга. Алтан не хотел наводить свои порядки в комнате дочери, но не сдержался и отвернул фотографию в сторону окна. Была б его воля, он бы уже достал ее из рамки и скомкал. Хотя все равно не смог бы выкинуть. Черт бы побрал эту единичную совместную поездку, которая не уходила из головы.
– Пап, – только он хотел открыть дверь, как голос из кровати заставил дернуться.
Алтан неодобрительно нахмурился, но угукнул в ответ. Мелькнула противная догадка, что она скажет именно то, к чему он сейчас был не готов. Ни сейчас, ни завтра, ни через неделю.
– А дядя Дракон скоро придет? Он так давно уехал…
Конечно. Рано или поздно она должна была об этом спросить. Вадик всегда был ее любимцем. Алтан нанял для дочери лучших учителей, устроил ее в платный детсад, где ее сразу стали обожать воспитательницы. Но сама она ни о ком так восторженно не отзывалась, как о долбаном Вадике. Вадик се, Вадик то – да и вообще, он же “настоящий Дракон” и самый крутой. С ним ведь можно что угодно творить: прыгать по лужам, биться на деревянных мечах и носиться по парку, сидя у него на плечах.
А Вадик будет смотреть мой утренник? А Вадик построит мне дом из подушек? А можно я сделаю такую же татушку как у Вадика, ну пожалуйста, пожалуйста? И так без конца, пока тот еще был здесь. Алтан всегда демонстративно закатывал глаза на такую неуемную симпатию, пока Дракон заливисто и довольно хохотал. Но сейчас, как бы ни отпирался, он понимал, что для его дочери Вадим стал вторым отцом. И теперь он просто ушел.
– Засыпай, пока к тебе не пришло какое-нибудь другое животное, – сглотнув, буркнул он. Нужно было принять нормальное выражение для дочери, стереть эту мрачную горечь. Но не получилось бы все равно, поэтому какое счастье, что она его в темноте не видела. – У тебя под кроватью чудище, помнишь? Вылезает, когда не спишь после выключения света.
Вадик шутил, что она скорее сама к чудищу под кровать запрыгнет, чем бояться его будет. Но Вадика тут не было, поэтому только Алтан решал, как воспитывать ребенка. Захлопнув за собой дверь, он прислонился к ней плечом и склонил голову так, словно без опоры уже не оставалось сил и ему обязательно нужно было на что-то облокотиться, положиться. Дать себе передышку. Довериться… Порывисто Алтан оттолкнулся от двери и двинулся в холл.
Ну нет уж, он не будет проводить еще одну ночь в попытках понять, почему в очередной раз Дракон его подставил. В попытках себя успокоить. В попытках найти свою вину. Его вины там никогда не было. Вадик сблизился с ним, потому что его подослал дед, чтобы контролировать наследника. Для пущей уверенности решил, что надо понравиться и его дочери. Баатару нужно было знать, что его внук творит в Питере и не нарушает ли он принципы группировки.
19.04.202509:05
– Тебя там убили, – говорит, такое чувство, что одними губами, и поднимается, чтобы принять сидячее положение. – Застрелили.
Тан складывает из пальцев пистолет и касается пальцами чужой груди.
— Пуф, — выдыхает брюнет и поднимает острый взгляд на чужое лицо.
У Олега почти сразу брови ползут по лбу выше, и он кивает. Так смиренно кивает, будто извиняется за чужой плохой сон. И в этот момент ноутбук неумолимо гаснет, переходит в режим ожидания с соответствующим звуком, который будто напоминает о незакрытой таблице в редакторе. И Алтан дёргается — дёргается так, будто звук скучающего компьютера — это звук стальной решётки, и он один, в полной темноте, только и может пытаться выбраться до прихода чего-то опасного и острого, что точно задушит и не оставит улик.
– Включи свет, – давит Дагбаев и громко глотает собравшуюся слюну у корня языка.
Олег угукает и тянется рукой, чтобы потянуть за цепочку светильника, который висел над кроватью.
– Вы боитесь темноты? – выдаёт внезапно Волков и облизывает губы.
Он явно уставший и заросший щетиной на лице, сейчас выглядит на порядок старше, чем после отпуска, который закончился у него совсем недавно.
– А ты спать боишься? – фыркает Алтан и почти сразу весь тушуется, обхватив себя руками, будто обнимая.
Волков усмехается с улыбкой на конце, от которой этой маленькой змее даже неловко от своего ядовитого выпада. Мужчина трёт рукой уже колючую щеку и пару раз кивает сам себе, будто что-то обдумывая.
– Знаете, никогда не страшно побыть маленьким, боязливым волчонком, – Олег чуть дёргает бровями и снова улыбается уголком губ, – или змейкой. Особенно когда есть на кого положиться.
Волков говорит последнее слово с какой-то опаской на конце и наклоняется чуть ближе к Алтанову лицу. И у Алтана в голове будто всё зашипело. Зашипел тот момент, когда Волков его пьяного нёс к машине, и на неразборчивое: «только не говори деду» — ответил такое тёплое: «я не собирался», что бурят почти сразу отключился в чужих руках. Зашипел тот момент, когда Олег затягивал его ногу в ортез, и, как на его шипение, Волков невзначай гладил ноющее колено пальцами. И у Тана щёлкает в голове. У него ведь есть на кого положиться, даже когда дед отчитывал Волкова за выходки внука, у Олега даже мускул не дёргался, дабы рявкнуть на разбитого, хоть и такого молодого, но босса. И Алтан отчаянно сжимает губы. Гордость подходит к горлу, хватает за самые гланды и не даёт издать ни звука, но млеющие руки медленно тянутся к чужой шее, обвивая её почти как лианы в тропическом лесу. Парнишка жмётся ближе, отрываясь от дивана, и громко выдыхает, будто бы только сейчас камень с его глотки наконец-то скатился куда-то в бездну, куда его подтолкнул сам Волков.
Тан складывает из пальцев пистолет и касается пальцами чужой груди.
— Пуф, — выдыхает брюнет и поднимает острый взгляд на чужое лицо.
У Олега почти сразу брови ползут по лбу выше, и он кивает. Так смиренно кивает, будто извиняется за чужой плохой сон. И в этот момент ноутбук неумолимо гаснет, переходит в режим ожидания с соответствующим звуком, который будто напоминает о незакрытой таблице в редакторе. И Алтан дёргается — дёргается так, будто звук скучающего компьютера — это звук стальной решётки, и он один, в полной темноте, только и может пытаться выбраться до прихода чего-то опасного и острого, что точно задушит и не оставит улик.
– Включи свет, – давит Дагбаев и громко глотает собравшуюся слюну у корня языка.
Олег угукает и тянется рукой, чтобы потянуть за цепочку светильника, который висел над кроватью.
– Вы боитесь темноты? – выдаёт внезапно Волков и облизывает губы.
Он явно уставший и заросший щетиной на лице, сейчас выглядит на порядок старше, чем после отпуска, который закончился у него совсем недавно.
– А ты спать боишься? – фыркает Алтан и почти сразу весь тушуется, обхватив себя руками, будто обнимая.
Волков усмехается с улыбкой на конце, от которой этой маленькой змее даже неловко от своего ядовитого выпада. Мужчина трёт рукой уже колючую щеку и пару раз кивает сам себе, будто что-то обдумывая.
– Знаете, никогда не страшно побыть маленьким, боязливым волчонком, – Олег чуть дёргает бровями и снова улыбается уголком губ, – или змейкой. Особенно когда есть на кого положиться.
Волков говорит последнее слово с какой-то опаской на конце и наклоняется чуть ближе к Алтанову лицу. И у Алтана в голове будто всё зашипело. Зашипел тот момент, когда Волков его пьяного нёс к машине, и на неразборчивое: «только не говори деду» — ответил такое тёплое: «я не собирался», что бурят почти сразу отключился в чужих руках. Зашипел тот момент, когда Олег затягивал его ногу в ортез, и, как на его шипение, Волков невзначай гладил ноющее колено пальцами. И у Тана щёлкает в голове. У него ведь есть на кого положиться, даже когда дед отчитывал Волкова за выходки внука, у Олега даже мускул не дёргался, дабы рявкнуть на разбитого, хоть и такого молодого, но босса. И Алтан отчаянно сжимает губы. Гордость подходит к горлу, хватает за самые гланды и не даёт издать ни звука, но млеющие руки медленно тянутся к чужой шее, обвивая её почти как лианы в тропическом лесу. Парнишка жмётся ближе, отрываясь от дивана, и громко выдыхает, будто бы только сейчас камень с его глотки наконец-то скатился куда-то в бездну, куда его подтолкнул сам Волков.
13.04.202519:26
Когда они говорят, Поэт вспоминает все их долгие прогулки, посиделки в маленьких кофейнях, где Володя всегда вызывался оплатить счет, домашние чаепития и походы по музеям, где исподтишка Володя его фотографировал, но почти не смотрел на картины. Больше они этого себе позволить не могут, но Поэт все так же чувствует себя его компаньоном. Чем больше Володя ему открывается, тем сильнее Поэту кажется, что он снова часть его жизни, все еще где-то рядом.
Спустя еще неделю он уже почти забывает, что путь в заветную квартиру ему закрыт. Они созваниваются иногда и утром, и днем, а перед сном Поэт теперь читает Володе стихи: Цветаеву как сказку, Ахматову – как признание и Блока – как обещание. Володя засыпает на больших стихотворениях, а Поэт еще долго не отключается, потому что из телефона слышит мимолетное сопение и только так может задремать сам.
Поэт все равно зачем-то бродит по его району: ноги сами туда приводят, пока они разговаривают и вместе прогуливаются. Точно так же ноги приводили его и к старому Володиному дому, но его отреставрировали не так давно и сложно было узнать даже окна.
Впервые за долгое время Поэт чувствует такую спокойную легкость, с которой путники после бесконечных скитаний добираются наконец до нужного места и останавливаются. Он ощущает, что может остановиться. Он редко учится на ошибках, но, кажется, после второй потери Володи понимает, что для спокойствия ему нужен лишь его голос. Голос, в котором нет боли и абсолютной безнадежности. Поэт слушает и знает, что теперь способен Володю уберечь. Когда думает об этом, становится даже не так грустно, что больше они не могут друг друга увидеть.
– Блин, с таким интересным человеком познакомился. Я был в той кофейне, которую ты посоветовал, и у нас случайно напитки перепутали.
Но в успокоившейся груди снова ёкает и временное облегчение трещит по швам от одной фразы. Поэту не нужно спрашивать, чтобы понять, с кем он познакомился. Отчего-то он сразу знает.
– Он так на меня смотрел, как будто я виноват, что ли, но потом мы даже разговорились, – Володя воодушевленно рассказывает, впечатленный новым событием, а Поэт уже мчится к его дому. – Оказался приятный парень. В библиотеке работает.
Догадка подтверждается: в окнах свет не горит и нелепые шторы больше не висят. Хочется надеяться, что жильцы их просто сняли, но надежда слишком слаба. Поэт не успевает ответить Володе ничего связного и уже устремляется на третий этаж. За считанные мгновения он снова падает куда-то в пропасть, где у него не остается никакой веры в то, что он может Володю спасти.
– Эй, меня слышно? – тот переспрашивает из телефона, а Поэт только бормочет что-то неразборчивое, пока вставляет ключ в замок.
Подходит.
– Боже, ну так же нельзя! – он не сдерживается и кричит в трубку. – Почему вы встретились? Зачем ты вообще пошел в ту кофейню?
– Так ты же сам мне…
– Не общайся с ним больше! Просто не общайся и все, слышишь?
Стрелой Поэт влетает в квартиру, и дверь злым роком гремит за ним. Снова пустая прихожая, одинокий диван в центре комнаты и скромная кухня, миска с засохшим кормом на полу. Никаких следов жизни. Поэту при виде этого взвыть хочется.
Прошедшие недели он только и думал, как оградить Володю от этой встречи, и все равно ничего не смог сделать. Его прошлая версия будто противостоит тому, что ее пытаются вытеснить и устранить из жизни. Упрямится. Цепляется к Володе, чтобы снова его уничтожить. И вот тот уже восторженно делится, как познакомился с “таким интересным человеком”, который, безусловно, впечатлит его настолько, что он захочет общаться с ним больше. Все повторяется. Они знакомятся в другое время и в другом месте, но дальше сценарий будет прежним. А Поэт надеялся, что общения с ним по телефону Володе будет достаточно, что их разговоры все спасут и восполнят.
– Но почему? – вопрос звучит неминуемо. Но Поэт не может и не хочет отвечать. – Он опасен? Ты знаешь его в будущем?
– Да, я знаю, я очень хорошо его знаю, – только и чеканит он, а потом стискивает зубы, словно насильно себя затыкает.
– Он причастен к… к событиям?
Спустя еще неделю он уже почти забывает, что путь в заветную квартиру ему закрыт. Они созваниваются иногда и утром, и днем, а перед сном Поэт теперь читает Володе стихи: Цветаеву как сказку, Ахматову – как признание и Блока – как обещание. Володя засыпает на больших стихотворениях, а Поэт еще долго не отключается, потому что из телефона слышит мимолетное сопение и только так может задремать сам.
Поэт все равно зачем-то бродит по его району: ноги сами туда приводят, пока они разговаривают и вместе прогуливаются. Точно так же ноги приводили его и к старому Володиному дому, но его отреставрировали не так давно и сложно было узнать даже окна.
Впервые за долгое время Поэт чувствует такую спокойную легкость, с которой путники после бесконечных скитаний добираются наконец до нужного места и останавливаются. Он ощущает, что может остановиться. Он редко учится на ошибках, но, кажется, после второй потери Володи понимает, что для спокойствия ему нужен лишь его голос. Голос, в котором нет боли и абсолютной безнадежности. Поэт слушает и знает, что теперь способен Володю уберечь. Когда думает об этом, становится даже не так грустно, что больше они не могут друг друга увидеть.
– Блин, с таким интересным человеком познакомился. Я был в той кофейне, которую ты посоветовал, и у нас случайно напитки перепутали.
Но в успокоившейся груди снова ёкает и временное облегчение трещит по швам от одной фразы. Поэту не нужно спрашивать, чтобы понять, с кем он познакомился. Отчего-то он сразу знает.
– Он так на меня смотрел, как будто я виноват, что ли, но потом мы даже разговорились, – Володя воодушевленно рассказывает, впечатленный новым событием, а Поэт уже мчится к его дому. – Оказался приятный парень. В библиотеке работает.
Догадка подтверждается: в окнах свет не горит и нелепые шторы больше не висят. Хочется надеяться, что жильцы их просто сняли, но надежда слишком слаба. Поэт не успевает ответить Володе ничего связного и уже устремляется на третий этаж. За считанные мгновения он снова падает куда-то в пропасть, где у него не остается никакой веры в то, что он может Володю спасти.
– Эй, меня слышно? – тот переспрашивает из телефона, а Поэт только бормочет что-то неразборчивое, пока вставляет ключ в замок.
Подходит.
– Боже, ну так же нельзя! – он не сдерживается и кричит в трубку. – Почему вы встретились? Зачем ты вообще пошел в ту кофейню?
– Так ты же сам мне…
– Не общайся с ним больше! Просто не общайся и все, слышишь?
Стрелой Поэт влетает в квартиру, и дверь злым роком гремит за ним. Снова пустая прихожая, одинокий диван в центре комнаты и скромная кухня, миска с засохшим кормом на полу. Никаких следов жизни. Поэту при виде этого взвыть хочется.
Прошедшие недели он только и думал, как оградить Володю от этой встречи, и все равно ничего не смог сделать. Его прошлая версия будто противостоит тому, что ее пытаются вытеснить и устранить из жизни. Упрямится. Цепляется к Володе, чтобы снова его уничтожить. И вот тот уже восторженно делится, как познакомился с “таким интересным человеком”, который, безусловно, впечатлит его настолько, что он захочет общаться с ним больше. Все повторяется. Они знакомятся в другое время и в другом месте, но дальше сценарий будет прежним. А Поэт надеялся, что общения с ним по телефону Володе будет достаточно, что их разговоры все спасут и восполнят.
– Но почему? – вопрос звучит неминуемо. Но Поэт не может и не хочет отвечать. – Он опасен? Ты знаешь его в будущем?
– Да, я знаю, я очень хорошо его знаю, – только и чеканит он, а потом стискивает зубы, словно насильно себя затыкает.
– Он причастен к… к событиям?
31.03.202507:08
ОБНОВЛЕНИЕ К ВЕСНЕ! ❤️
Предлагаю вернуть 5 уровень!
Предлагаю вернуть 5 уровень!
> тык. 💛26.03.202521:54
Родные, как вам новый чд? Обсуждаем в коммах🏍
20.04.202514:48
Вадик бросил это так легко и спокойно, что Алтан даже удивиться не успел. И едва он открыл рот, чтобы уточнить, а не очередная ли это ложь, как из холла послышался торопливый топот. Вадим улыбнулся ему торжествующе, еще до того как Сэсэг ворвалась в гостиную. Он уже понял, что его главное преимущество в словесной битве подоспело вовремя. А когда по комнате разнеслось визгливое “Вадя, Вадя”, Алтан готов был проклинать всю свою жизнь. Никому его дочь не радовалась так сильно, как к этому животному.
В отличие от своего отца, который держал демонстративную дистанцию, Сэсэг запрыгнула на диван сразу и в следующий момент уже душила своего любимца в объятиях. Вадик для нее был как очередная плюшевая игрушка, которую можно было бесконечно тискать и тянуть везде за собой. Только, в отличие от остальных игрушек, которые валялись у нее на полу, этой она дорожила по-настоящему. Алтан надеялся, что в какой-то момент она найдет себе нового любимца – друга какого-нибудь, может. Но этого все не происходило. В отчаянии он наблюдал, как его дочь коллекционирует всех драконов, которых только увидит в магазине, потому что хочет потом показать их Вадику и назначить его “драконьим командиром”. Вытянуть Вадима из ее маленького сердечка никакими клещами уже не получалось.
Из взрослого сердца Алтана его вытравить тоже не удавалось.
– А папа говорил, ты больше не придешь, – восклицала Сэсэг, в восторге прыгая по дивану.
Алтан очень хотел предъявить наглой ящерице претензию, что он портит ребенку режим. Что он не имеет права заявляться вот так в его дом. Он хотел осечь Сэсэг и строго отправить ее спать. Но лишь застыл в ступоре и смотрел на этот цирк в немом ужасе.
– Папа, наверно, не так все понял, – Вадик бросил взгляд на него, пока говорил это, и многозначительно качнул головой. – Разве я мог от вас уйти, м?
В тот момент Алтан уже совершенно не понимал, во что превращалась его жизнь, которую он так тщательно выстраивал. Это, разумеется, была его ошибка, что сам позволил Вадику стать ее частью. Тот, отыскав для себя там теплое местечко, уходить отказывался.
В отличие от своего отца, который держал демонстративную дистанцию, Сэсэг запрыгнула на диван сразу и в следующий момент уже душила своего любимца в объятиях. Вадик для нее был как очередная плюшевая игрушка, которую можно было бесконечно тискать и тянуть везде за собой. Только, в отличие от остальных игрушек, которые валялись у нее на полу, этой она дорожила по-настоящему. Алтан надеялся, что в какой-то момент она найдет себе нового любимца – друга какого-нибудь, может. Но этого все не происходило. В отчаянии он наблюдал, как его дочь коллекционирует всех драконов, которых только увидит в магазине, потому что хочет потом показать их Вадику и назначить его “драконьим командиром”. Вытянуть Вадима из ее маленького сердечка никакими клещами уже не получалось.
Из взрослого сердца Алтана его вытравить тоже не удавалось.
– А папа говорил, ты больше не придешь, – восклицала Сэсэг, в восторге прыгая по дивану.
Алтан очень хотел предъявить наглой ящерице претензию, что он портит ребенку режим. Что он не имеет права заявляться вот так в его дом. Он хотел осечь Сэсэг и строго отправить ее спать. Но лишь застыл в ступоре и смотрел на этот цирк в немом ужасе.
– Папа, наверно, не так все понял, – Вадик бросил взгляд на него, пока говорил это, и многозначительно качнул головой. – Разве я мог от вас уйти, м?
В тот момент Алтан уже совершенно не понимал, во что превращалась его жизнь, которую он так тщательно выстраивал. Это, разумеется, была его ошибка, что сам позволил Вадику стать ее частью. Тот, отыскав для себя там теплое местечко, уходить отказывался.
#дракиолус
19.04.202509:05
Дядя Вадик вас балует сегодня. 🐍
19.04.202509:05
🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
"В полной темноте" - #волчийцветок #ЧД
Каждый шорох в маленькой квартире катался по нервам. Алтан тут всего на неделю — после очередного покушения было принято решение спрятать босса в какую-то провинцию. Недовольство Дагбаева мало что решало — Волков выполнял указания деда безотлагательно, а значит, после очередной скучной пары его вывели под руку из универа и усадили на заднее тонированного автомобиля. "Это ведь ради вашей безопасности", — Олег почти всегда говорил это спокойным тоном. Помогал снять обувь, присев на корточки, и после кидал её на полочку у двери. Алтан корчит недовольную мину, одними губами кривляясь, чтобы передразнить этого вечно демократичного оборотня. Дагбаеву всего 20 лет с небольшим хвостиком, но нервов он Олегу вытрепал на все 26 — с лихвой и бонусом в полтора года, когда сбежал прямо из-под носа в Токио на какой-то фестиваль. Но Волков даже не отчитывал его — и это раздражало, а ещё отличало от остальных телохранителей, что таскались за Таном, наступая на пятки. Возле Олега хоть немного оставалось мнимой свободы, только вот работал он 24/7, будто пытаясь убежать от чего-то за пределами дома Дагбаевых. Но Алтан в это не лез — зачем ему знать о проблемах в тайге? Даже сейчас Олег работал.
Тук-тук-тук — пальцы пробежались по клавиатуре. Скорее всего, вносит какие-то дополнительные правки в отчёт. В этой крохотной студии на десятом этаже даже не спрятаться, разве что сидя на унитазе с мобилой в руках.
Тук-тук-тук — снова разносится и остаётся лёгким осадком в голове. Алтан пару раз медленно моргает и сильнее жмётся рукой к своему же щеке. Сон медленно подкрадывался из-за спины, обнимал своими тёмными, как всегда казалось Тану, лапами и тянул в пучину тьмы и тревоги. Тянули туда, где он один. Совершенно один — мечется сначала в одной сплошной тёмной картинке, потом картинки становятся яркими, приобретают формы. Вот он маленький, плачет и не хочет к деду в гости, а вот он гуляет после пар по любимому парку...
А вот Олега подстреливают на задании, и он падает — точно как подбитый воробей. И Алтан бежит, бежит к нему что есть мочи с этим сорванным "Волков", и когда падает на колени рядом, то распахивает широко глаза. Тут тоже темно и страшно. Страшно так, что Тан боится перевернуться на другой бок. Горло сжалось, и остаётся только сцепить кулаки и зажмурить глаза, чтобы набраться смелости и резко перевернуться. Если там кто-то и есть — то лучше сразу это увидеть, а не лежать в холодном поту. Алтан это понял давно, уже после пятого кошмара.
"В полной темноте" - #волчийцветок #ЧД
Прим.:AU в котором Волков изначально работает на Дагбаевых. Рейтинг R, нежность, тревожность, поддержка
Каждый шорох в маленькой квартире катался по нервам. Алтан тут всего на неделю — после очередного покушения было принято решение спрятать босса в какую-то провинцию. Недовольство Дагбаева мало что решало — Волков выполнял указания деда безотлагательно, а значит, после очередной скучной пары его вывели под руку из универа и усадили на заднее тонированного автомобиля. "Это ведь ради вашей безопасности", — Олег почти всегда говорил это спокойным тоном. Помогал снять обувь, присев на корточки, и после кидал её на полочку у двери. Алтан корчит недовольную мину, одними губами кривляясь, чтобы передразнить этого вечно демократичного оборотня. Дагбаеву всего 20 лет с небольшим хвостиком, но нервов он Олегу вытрепал на все 26 — с лихвой и бонусом в полтора года, когда сбежал прямо из-под носа в Токио на какой-то фестиваль. Но Волков даже не отчитывал его — и это раздражало, а ещё отличало от остальных телохранителей, что таскались за Таном, наступая на пятки. Возле Олега хоть немного оставалось мнимой свободы, только вот работал он 24/7, будто пытаясь убежать от чего-то за пределами дома Дагбаевых. Но Алтан в это не лез — зачем ему знать о проблемах в тайге? Даже сейчас Олег работал.
Тук-тук-тук — пальцы пробежались по клавиатуре. Скорее всего, вносит какие-то дополнительные правки в отчёт. В этой крохотной студии на десятом этаже даже не спрятаться, разве что сидя на унитазе с мобилой в руках.
Тук-тук-тук — снова разносится и остаётся лёгким осадком в голове. Алтан пару раз медленно моргает и сильнее жмётся рукой к своему же щеке. Сон медленно подкрадывался из-за спины, обнимал своими тёмными, как всегда казалось Тану, лапами и тянул в пучину тьмы и тревоги. Тянули туда, где он один. Совершенно один — мечется сначала в одной сплошной тёмной картинке, потом картинки становятся яркими, приобретают формы. Вот он маленький, плачет и не хочет к деду в гости, а вот он гуляет после пар по любимому парку...
А вот Олега подстреливают на задании, и он падает — точно как подбитый воробей. И Алтан бежит, бежит к нему что есть мочи с этим сорванным "Волков", и когда падает на колени рядом, то распахивает широко глаза. Тут тоже темно и страшно. Страшно так, что Тан боится перевернуться на другой бок. Горло сжалось, и остаётся только сцепить кулаки и зажмурить глаза, чтобы набраться смелости и резко перевернуться. Если там кто-то и есть — то лучше сразу это увидеть, а не лежать в холодном поту. Алтан это понял давно, уже после пятого кошмара.
13.04.202519:26
Поэт должен радоваться. Нет пустого дома – нет и мертвого владельца. Володя из прошлого не встретил никакого библиотекаря, а значит он еще может дожить до настоящего. Так это работает? Возможно, Володя сейчас в каком-нибудь другом городе, целый и невредимый, никогда не убивал и не терял себя. Но Поэт себя заставить радоваться не может. Он потерянно опускается на мокрую лавку и снова завороженно глядит на знакомые окна.
Там кто-то ведет жизнь, которая могла быть у них. А Володя где-то, но не здесь. И у Поэта совсем ничего не осталось, даже растянутой, пропитанной чужим запахом футболки, в которую он вчера влез и по глупости снял перед уходом. Все исчезло.
– Ты дома? – сдавленно спрашивает он, прижимая к уху телефон. Звонок проходит.
– Ну да, поздно ведь уже, – Володя отвечает невозмутимо; слышится легкий скрип кроватных пружин, когда он, видимо, переворачивается. – А ты? Идешь куда-то?
Никуда он не идет. На пять дней квартира Володи стала для него домом, а теперь скорее продолжил бы сидеть под его дверью, чем заставил себя снова уйти.
– Решил подышать свежим воздухом, – отстраненно отвечает Поэт и поджигает при этом сигарету.
Решил подышать воздухом и потерял все что только мог. Забавно все-таки жизнь иногда шутит. Он бы рассказал Володе, как она подшутила над ним сегодня, но снова боится. То, что собеседник поверил в байки о звонке из будущего, уже чудо. Если начнет говорить о том, как исчезают перед ним предметы и меняется настоящее, Поэт рискует оборвать последнюю ниточку. В мире того Володи еще нет никаких сверхлюдей. Только реальные травмы и уязвимости слабого тела.
– Ну свежий воздух это хорошо, это мы одобряем.
Поэт ничего не объясняет, но Володя по голосу все читает. И как он всегда угадывает? Подбадривает так, словно знает его дольше пяти дней, словно он всего лишь переместился в другое время с прежними воспоминаниями. Поэт очень бы хотел, чтобы Володя его помнил. Помнил все, через что они вместе прошли. Но не придумать желания более жестокого.
– Я сегодня тоже прогуливался, кстати. Ну то есть прям долго бродил, часа три, наверно.
Володя уже привык, видимо, что при каждом разговоре Поэт задает ему вопрос за вопросом и поглощает любые крупицы информации, поэтому решил поделиться сам. Поэт слушает и чувствует, как тревожные пальцы у него на сердце разжимаются. Медленно он выдыхает и откидывается на спинку скамьи.
– Еще проходил мимо зоомагазина, оказывается, у меня рядом с домом, – Володя тем временем продолжает. – На котят смотрел. Ты видел, какие они маленькие там? Обычно их быстро забирают.
Поэт не сдерживает улыбки. Конечно же он хочет завести котенка. Сомневается, боится, что не сможет за ним ухаживать. Поэт помнит, как соглашался с ним и говорил, что нужно сначала здоровье привести в порядок. Они решили, что заведут общего питомца, когда съедутся и у них будет квартира побольше. Улыбка Поэта растягивается сильнее, но он чувствует горечь на уголках губ и прикрывает глаза.
– Может, заберешь? – предлагает он. Он почти видит, как Володя хмурится и озадаченно чешет затылок. – Мне кажется, ты справишься.
– Не знаю даже, – задумчиво отзывается тот. – Я бы хотел, конечно…
– Тогда не медли, – почти сразу выпаливает Поэт и открывает глаза. – Другой жизни ведь не будет.
Он знает, что на самом деле Володя просто ищет его совета. Он всегда почему-то так полагается на его мнение. Так было и так остается. Возможно, зря он так слепо ему доверяется. Но Поэт надеется, что хотя бы на расстоянии долгих лет он Володе никак не навредит своими советами.
– У меня была кошка, да? Ну, в будущем? – спрашивает внезапно он, а Поэт на миг теряется.
Но ведь ему ни к чему это утаивать. Володя до сих пор не считает его сумасшедшим и интересуется искренне. Он признает, что в будущем мертв, и все так же ничему не удивляется. Может, он и сам просто хочет поступить правильно.
– Была, – подтверждает он и кивает самому себе. – Она и сейчас жива, если что. Ее так и зовут – Кощька. Фантазия у тебя всегда на высоте, ничего не скажешь.
– Тогда так и будет, – со смехом в голосе соглашается Володя. – Кощька.
Там кто-то ведет жизнь, которая могла быть у них. А Володя где-то, но не здесь. И у Поэта совсем ничего не осталось, даже растянутой, пропитанной чужим запахом футболки, в которую он вчера влез и по глупости снял перед уходом. Все исчезло.
– Ты дома? – сдавленно спрашивает он, прижимая к уху телефон. Звонок проходит.
– Ну да, поздно ведь уже, – Володя отвечает невозмутимо; слышится легкий скрип кроватных пружин, когда он, видимо, переворачивается. – А ты? Идешь куда-то?
Никуда он не идет. На пять дней квартира Володи стала для него домом, а теперь скорее продолжил бы сидеть под его дверью, чем заставил себя снова уйти.
– Решил подышать свежим воздухом, – отстраненно отвечает Поэт и поджигает при этом сигарету.
Решил подышать воздухом и потерял все что только мог. Забавно все-таки жизнь иногда шутит. Он бы рассказал Володе, как она подшутила над ним сегодня, но снова боится. То, что собеседник поверил в байки о звонке из будущего, уже чудо. Если начнет говорить о том, как исчезают перед ним предметы и меняется настоящее, Поэт рискует оборвать последнюю ниточку. В мире того Володи еще нет никаких сверхлюдей. Только реальные травмы и уязвимости слабого тела.
– Ну свежий воздух это хорошо, это мы одобряем.
Поэт ничего не объясняет, но Володя по голосу все читает. И как он всегда угадывает? Подбадривает так, словно знает его дольше пяти дней, словно он всего лишь переместился в другое время с прежними воспоминаниями. Поэт очень бы хотел, чтобы Володя его помнил. Помнил все, через что они вместе прошли. Но не придумать желания более жестокого.
– Я сегодня тоже прогуливался, кстати. Ну то есть прям долго бродил, часа три, наверно.
Володя уже привык, видимо, что при каждом разговоре Поэт задает ему вопрос за вопросом и поглощает любые крупицы информации, поэтому решил поделиться сам. Поэт слушает и чувствует, как тревожные пальцы у него на сердце разжимаются. Медленно он выдыхает и откидывается на спинку скамьи.
– Еще проходил мимо зоомагазина, оказывается, у меня рядом с домом, – Володя тем временем продолжает. – На котят смотрел. Ты видел, какие они маленькие там? Обычно их быстро забирают.
Поэт не сдерживает улыбки. Конечно же он хочет завести котенка. Сомневается, боится, что не сможет за ним ухаживать. Поэт помнит, как соглашался с ним и говорил, что нужно сначала здоровье привести в порядок. Они решили, что заведут общего питомца, когда съедутся и у них будет квартира побольше. Улыбка Поэта растягивается сильнее, но он чувствует горечь на уголках губ и прикрывает глаза.
– Может, заберешь? – предлагает он. Он почти видит, как Володя хмурится и озадаченно чешет затылок. – Мне кажется, ты справишься.
– Не знаю даже, – задумчиво отзывается тот. – Я бы хотел, конечно…
– Тогда не медли, – почти сразу выпаливает Поэт и открывает глаза. – Другой жизни ведь не будет.
Он знает, что на самом деле Володя просто ищет его совета. Он всегда почему-то так полагается на его мнение. Так было и так остается. Возможно, зря он так слепо ему доверяется. Но Поэт надеется, что хотя бы на расстоянии долгих лет он Володе никак не навредит своими советами.
– У меня была кошка, да? Ну, в будущем? – спрашивает внезапно он, а Поэт на миг теряется.
Но ведь ему ни к чему это утаивать. Володя до сих пор не считает его сумасшедшим и интересуется искренне. Он признает, что в будущем мертв, и все так же ничему не удивляется. Может, он и сам просто хочет поступить правильно.
– Была, – подтверждает он и кивает самому себе. – Она и сейчас жива, если что. Ее так и зовут – Кощька. Фантазия у тебя всегда на высоте, ничего не скажешь.
– Тогда так и будет, – со смехом в голосе соглашается Володя. – Кощька.
31.03.202507:03
🐝🐝🐝🐝🐝🐝🐝❤️
➿➿➿➿➿➿➿➿
[в тгк @gnezdove теперь можно приобрети рекламу! ]
1. 3 часа — 70 рублей.
2. 6 часов — 170 рублей.
3. 12 часа – 270 рублей.
4. 24 часа — 370 рублей.
5. 48 часов — 470 рублей.
❗️ @. приход не гарантируем, все зависит от вашего контента.
❗️ @. не перекрываем ваш пост в течении 1 часа после публикации.
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
➿➿➿➿➿➿➿➿
[в тгк @gnezdove теперь можно приобрети рекламу! ]
прайс!👇
1. 3 часа — 70 рублей.
2. 6 часов — 170 рублей.
3. 12 часа – 270 рублей.
4. 24 часа — 370 рублей.
5. 48 часов — 470 рублей.
!
закреп
— 20 рублей.
❗️ @. приход не гарантируем, все зависит от вашего контента.
❗️ @. не перекрываем ваш пост в течении 1 часа после публикации.
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
⚡️
🔜
обращаться
— @kizzmak
25.03.202509:19
«Реминисценция»
—смутное воспоминание.
Ошибиться было невозможно. Знакомые до боли черты лица мелькнули в кафе, когда Серёжа проходил мимо. Нос с лёгкой горбинкой, острые скулы, губы, непривычно для взгляда растянутые в улыбке. Серёжа уж и забыл, что из этих губ способно рождаться хоть что-то,кроме холодных, резких и порой односложных ответов. Забыл, как вообще выглядит Алтан улыбающимся.
Пройти мимо и свалить все на галлюны и обман зрения Серёжа не смог. Вернулся. Постоял и посмотрел сначала на хохочущего Алтана, а затем и на мужчину, сидящего напротив. Он держал аккуратную ручку в своей, то и дело поднося ее к губам и целуя по очередности костяшки. Что-то говорил, от чего Алтан еще и краснел, хмурился, но не отталкивал мужчину.
У Алтана, вдобавок, оказался хороший вкус. Серёжа никогда не спрашивал о его прошлых партнёрах, поскольку не считал нужным. Но этот, который сейчас так нагло ухмылялся и с упоением лобзал руку Дагбаева, был довольно красив. Блондин, крепкий,высокий, одет даже неплохо.. Выглядит знакомым, но Серёжа не уверен, был ли когда-нибудь в окружении Алтана такой харизматичный амбал. Может и был, но в последнее время Серёжа не особо интересовался окружением Алтана, да и сам Алтан не шёл на диалог.
Постояв так с минуты три у стеклянного окна кафе, Серёжа, шмыгая носом от холода, решил всё-таки зайти. Толкнул дверь, потревожив висящий на двери колокольчик, прошел внутрь и взглянул на Алтана. Тот даже не заметил рыжую макушку у прилавка, продолжив смотреть в глаза светловолосого спутника. Ещё и смотрел так внимательно, изучающе, с неподдельный интересом к персоне напротив. Это раздражало, но раз уж Алтан до того увлечен, мешать ему сейчас Серёжа не будет. Дома поговорят.
День проходит незаметно. Погружённый в мысли Серёжа не замечает, как за окнами офиса начинает сначала розоветь, а затем и темнеть. Взгляд падает на часы только тогда, когда короткая стрелка доходит до отметки "девять". Придётся идти домой. Разговаривать. Нет, не разговаривать - Серёжа, пожалуй, хочет высказать ему всё.
***
—Я дома.
Из глубины квартиры не слышно даже "привет". Совсем ничего. Даже шороха, намекающего на движения на встречу любимого не слышно. Не слышно и привычного грохота посуды, в квартире, кажется, ещё и холодно. Неужто снова уменьшил отопление, хотя Серёжа говорил, что ему холодно?
—И даже не придёшь встретить?
Шорох. Вздох. Шаги. Алтан показывается из гостиной, одетый в джинсы и странный, безвкусный вязаный свитер бежевого цвета. У них дома такого тряпья не водится. "Он подарил." думает Серёжа. Наверняка ведь этот плотный ворот скрывает какой-нибудь огромный краснющий засос или укус. Бурят скрещивает руки на груди, опираясь на стенку в коридоре, и равнодушно смеривает взглядом Серёжу. Тот, в свою очередь, разводит руки в стороны, приглашая в объятия (хотя казалось бы, зачем?), но Дагбаев не реагирует. Только скучающе смотрит на жалкий вид потрёпанного Серёжи.
Получив негласный отказ на простые объятия, Разумовский вздыхает и опускает руки.
—Поговорить надо. Есть что на ужин?
—Надо, —Дагбаев согласно кивает. —И расстаться нам надо. Ужин не готовил, я сейчас ухожу.
Серёжа замирает. Неужели даже разговора не состоится? Ни криков, ни ругани, совсем ничего? Алтан уходит на кухню и ставит чайник. Разговору быть.
В Серёже вмиг что-то щёлкнуло. Да какого хрена вообще происходит? Почему Алтан позволяет себе такое поведение? Почему так спокоен, хотя казалось бы - он изменил Серёже с каким-то придурком!
—Не хочешь объясниться?
Кросовки оказываются небрежно закинуты в обувницу, а сам Серёжа следует на кухню. Алтан как ни в чём не бывало жмёт плечами, доставая только одну чашку и только чай Серёжи. Зелёный с мелиссой. Алтан его на дух не переносил, но всегда покупал.
—А нужно?
Пронзительный взгляд тёмных глаз режет так точно, будто остриё ножа. От холода, исходящего от Дагбаева, бегут мурашки, а к горлу мгновенно подступает ком - не то тошнота, не то плач. Руки начинают трястись сильнее, поэтому Разумовский сунет их в карманы, отводя взгляд от чужого лица.
20.04.202514:48
Выражение Алтана, правда, резко сменилось, когда Дракон направился к нему. Приветственно тот раскинул руки и уже почти склонился к Алтану вплотную, когда он предусмотрительно отвернул голову. Он снова мог бы отдать телохранителю приказ, но лишь поглядел на Вадима искоса, следя за ним внимательно и оценивающе. Вел себя так, словно вернулся домой после долгой поездки? Он явно выбрал не ту тактику для примирения.
Не сказать, что Алтан принял бы какую-нибудь другую тактику, но такая неслыханная бесцеремонность его кольнула. Неужели так сложно было признать, что поступил как мудак?
– Выглядишь как мокрая тряпка, – выплюнув это Вадику в лицо, Алтан окатил его ледяным тоном и легким движением оттолкнул. – Что тебе еще нужно? Насколько знаю, ты ничего не забывал.
– Грубо, – с притворной обидой Вадим поморщился. Он все еще нависал над Алтаном слишком близко, дразня его испытывающим взглядом и гипнотизируя, чтобы посмотрел в ответ. – А ты выглядишь устало, Золотце. Да и кое-что я все-таки забыл.
Невольно Алтан вскинул руку к взъерошенным волосам и отбросил их за спину. Он и вправду выглядел растрепанным, словно обезумевшее привидение, искавшее покоя по ночам. В зеркале каждое утро его встречали синяки под глазами и бессонная усталость, с которой он ничего не мог поделать.
Алтан не хотел пропускать его в гостиную, но Вадик пригласил себя сам. Лениво он скинул ботинки у входа и по-хозяйски прошелся вглубь дома. Хмуро Алтан проследовал за ним, а телохранитель – тенью позади. Новый работник и понятия не имел, что когда-то в этом доме жил третий человек. Алтан вычеркнул из жизни все ненужные напоминания, кроме фотографии у дочери в комнате и золотой заколки, которую Вадик когда-то ему дарил. Но теперь ненужное напоминание во плоти вальяжно расположилось у него в гостиной.
– Долго все-таки из Гонконга лететь, умотался, – прокряхтел Вадим, пока садился на диван. Алтан остановился над ним, как надзиратель, и в глазах у него можно было прочитать, как недовольство устремляется к критической отметке. – И соскучился, – как бы невзначай упомянул хитрый Дракон и легкомысленно ответил на его злость новой улыбкой. – А ты, неужели совсем не скучал? Сколько меня не было? Два месяца, три?
– С чего бы мне скучать? – осклабился Алтан с ядовитым возмущением. – Ты мне теперь никто, Вадим. Я уже давно и думать о тебе забыл.
– Никто! – пораженно Вадик вскинул ладони к груди – напыщенный дешевый спектакль и бесконечные шутки, от которых у Алтана кулаки сами собой сжимались. Так бы и дал по роже, посмотрел бы, как его перекосило и как наконец-то маска спала. – Так теперь ты так меня называешь? А я думал, тебе не нравятся ролевые игры…
– Я не буду тебе объяснять, кто ты для меня теперь и почему, – перебил его Алтан и резко рассек воздух рукой. – Говори, чего хотел, и выметайся. Ты испытываешь мое терпение.
– Мое злое, уставшее Золотце…
– Нет для больше Золотца, – снова Алтан его одернул, прежде чем лелейные новые речи достигли его ушей. – И ничего твоего тут нет.
Едва он начинал лить на Вадика скопившийся в груди яд, так уже не мог остановиться. Но, к счастью, Дракон вовремя вскинул руки и капитулировал.
– Выслушаешь меня, да? Хочу сказочку тебе рассказать. Там интересно, тебе понравится, – вальяжно Вадик закинул ногу на ногу и постучал по дивану рядом, но никакой реакции не получил. – Про старого короля, чей наследник сбежал, и про покусителей, которые короля убить пытались.
– На деда напали? – Алтан навострился, но постарался сохранить ровный тон.
– Не просто напали, он при смерти, – воодушевленно Вадик хлопнул в ладони. – Понимаешь, что это значит? Ну ты же не глупый, понимаешь.
– Если он при смерти, то почему ты не сидишь у его кровати с другими псами? – игнорируя этот насмешливый тон, Алтан с сомнением склонил голову.
– Ты правда считаешь меня его псом? Это даже обидно. Я человек вольный, знаешь ли, на привязи ни у кого не сижу. И на деда твоего больше не работаю.
Не сказать, что Алтан принял бы какую-нибудь другую тактику, но такая неслыханная бесцеремонность его кольнула. Неужели так сложно было признать, что поступил как мудак?
– Выглядишь как мокрая тряпка, – выплюнув это Вадику в лицо, Алтан окатил его ледяным тоном и легким движением оттолкнул. – Что тебе еще нужно? Насколько знаю, ты ничего не забывал.
– Грубо, – с притворной обидой Вадим поморщился. Он все еще нависал над Алтаном слишком близко, дразня его испытывающим взглядом и гипнотизируя, чтобы посмотрел в ответ. – А ты выглядишь устало, Золотце. Да и кое-что я все-таки забыл.
Невольно Алтан вскинул руку к взъерошенным волосам и отбросил их за спину. Он и вправду выглядел растрепанным, словно обезумевшее привидение, искавшее покоя по ночам. В зеркале каждое утро его встречали синяки под глазами и бессонная усталость, с которой он ничего не мог поделать.
Алтан не хотел пропускать его в гостиную, но Вадик пригласил себя сам. Лениво он скинул ботинки у входа и по-хозяйски прошелся вглубь дома. Хмуро Алтан проследовал за ним, а телохранитель – тенью позади. Новый работник и понятия не имел, что когда-то в этом доме жил третий человек. Алтан вычеркнул из жизни все ненужные напоминания, кроме фотографии у дочери в комнате и золотой заколки, которую Вадик когда-то ему дарил. Но теперь ненужное напоминание во плоти вальяжно расположилось у него в гостиной.
– Долго все-таки из Гонконга лететь, умотался, – прокряхтел Вадим, пока садился на диван. Алтан остановился над ним, как надзиратель, и в глазах у него можно было прочитать, как недовольство устремляется к критической отметке. – И соскучился, – как бы невзначай упомянул хитрый Дракон и легкомысленно ответил на его злость новой улыбкой. – А ты, неужели совсем не скучал? Сколько меня не было? Два месяца, три?
– С чего бы мне скучать? – осклабился Алтан с ядовитым возмущением. – Ты мне теперь никто, Вадим. Я уже давно и думать о тебе забыл.
– Никто! – пораженно Вадик вскинул ладони к груди – напыщенный дешевый спектакль и бесконечные шутки, от которых у Алтана кулаки сами собой сжимались. Так бы и дал по роже, посмотрел бы, как его перекосило и как наконец-то маска спала. – Так теперь ты так меня называешь? А я думал, тебе не нравятся ролевые игры…
– Я не буду тебе объяснять, кто ты для меня теперь и почему, – перебил его Алтан и резко рассек воздух рукой. – Говори, чего хотел, и выметайся. Ты испытываешь мое терпение.
– Мое злое, уставшее Золотце…
– Нет для больше Золотца, – снова Алтан его одернул, прежде чем лелейные новые речи достигли его ушей. – И ничего твоего тут нет.
Едва он начинал лить на Вадика скопившийся в груди яд, так уже не мог остановиться. Но, к счастью, Дракон вовремя вскинул руки и капитулировал.
– Выслушаешь меня, да? Хочу сказочку тебе рассказать. Там интересно, тебе понравится, – вальяжно Вадик закинул ногу на ногу и постучал по дивану рядом, но никакой реакции не получил. – Про старого короля, чей наследник сбежал, и про покусителей, которые короля убить пытались.
– На деда напали? – Алтан навострился, но постарался сохранить ровный тон.
– Не просто напали, он при смерти, – воодушевленно Вадик хлопнул в ладони. – Понимаешь, что это значит? Ну ты же не глупый, понимаешь.
– Если он при смерти, то почему ты не сидишь у его кровати с другими псами? – игнорируя этот насмешливый тон, Алтан с сомнением склонил голову.
– Ты правда считаешь меня его псом? Это даже обидно. Я человек вольный, знаешь ли, на привязи ни у кого не сижу. И на деда твоего больше не работаю.
19.04.202509:05
— Вы знаете, я тоже раньше боялся, — говорит Олег, будто понимая без слов, что Алтан всё равно первый ничего не скажет, — а потом понял, что темнота иногда спокойнее, чем шумный день в городе.
Олег тихо смеётся на чужое ухо и ползёт руками по белой смятой футболке, которая тоже, кстати, принадлежала ему же. Дагбаев не любил дома ходить в чём-либо узком, а одежда Волка как раз создавала ощущение лёгкости и голой кожи. Хотя, может, это просто оправдание неосознанных желаний.
Сейчас Алтан дёргает кончиком губ в улыбке — мол, Волков и боится. Врёт. Сто процентов врёт. Ну как эти хмурые брови могут искривиться в ужасе?
— В темноте ещё легче мечтать, никто ничего не видит, — продолжает Олег и ведёт своей рукой по костяшкам босса.
У Алтана руки нежные, тонкие пальцы ощущаются почти невесомыми на тяжёлой мозолистой руке. Интересно, о чём же он мечтает, когда не видит? И хочется прошептать ему в самое ухо: «ну скажи, скажи мне, о чём ты мечтаешь? Ты ведь понимаешь, что во весь голос не спрошу», — но Тан только поднимает голову, царапаясь щекой о волчью щетину. Тыкает носом в чужой и будто на глазах млеет. Глаза Олега — такие внимательные и тёмные — чётко смотрят в его лицо: аккуратное, как у куколки личико. Да и весь он пропитан этим терпким запахом статности и надёжности. Он напрягает сейчас все мышцы в своем теле, будто готовясь отразить нападение извне, и бицепс становится чётко видно из-за этой глупой чёрной майки, которую он напяливал только на «домашних заданиях». Алтан гладит эти тонкие, чёрные бретели и поднимает с них взгляд, чтобы столкнуться с чужим взором вновь. Они редко бывали так близко. Редко когда Тан позволял залезть себе под кожу чужому запаху и приятно осесть волнительным осадком где-то в горле. И этот волнительный осадок поднимается вибрацией по горлу, в рот и к самым губам, а после взрывается, как перегорелая проводка, когда встречается с таким же осадком с чужого горла. Олег целуется мягко, чуть влажно, хватает каждую губу поочерёдно, без грамма пошлости, а со всей нежностью, что горячо поднимается откуда-то из груди, заставляя горячо выдыхать в чужие, чуть дрожащие уста. Тяжёлые ладони обхватывают нежное лицо, чуть сжимая и поглаживая большими пальцами щеки, и Алтан почти сразу тянется назад, позволяя Олегу навалиться сверху. Прохладные пальцы медленно гладят по груди, цепляя выбившиеся волосы из-под майки. Забавно, на груди Дагбаева ничего лишнего, а тут целый лес, в который приятно путаться и лезть куда-то дальше. Они лежат так минуту, две, три, а может и все двадцать — и Алтан бы лежал так вечность, чуть свернувшись под чужим весом, млея под касаниями чужих, чуть сухих губ и слушая размеренное дыхание.
— Обещай, что не попадёшь под пулю, — сдаётся и шепчет Алтан в самое ухо. Шепчет то, чего боится, то, чего даже себе не признал.
— Обещаю, — так же тихо выдаёт Олег и трётся носом о чужую щеку, после губами скользит по линии челюсти. И это кажется таким правильным, что хочется задохнуться. Под ним, от его запаха, от того, как он невзначай гладит по талии, залезая под футболку и тем самым стягивая её с бедра, открывая рисунок золотого цветка на коже. И хочется, чтобы так было всегда. Потому что дорвался. Дорвался до этих улыбающихся губ, до этих густых бровей, которые сейчас Алтан гладит и распутывает. Дорвался до этих ласковых глаз, что смотрят так любяще, что всё остальное меркнет и отступает. И когда Волков тянется, чтобы выключить свет, а после прижимает свою ладонь к такой тёплой сейчас Алтановой… Тан первый раз не дёргается, не задыхается, замкнутый в чёрный квадрат, а спокойно прикрывает глаза, хватая очередное сжатие руки на спине. Он осознает, что даже в самом мрачном уголке мира его будет ждать смелый Волк. Волк, который будет шептать на ухо самые нежные слова, который укутает одеялом в самую холодную ночь. Который останется рядом на всю жизнь. И Алтан готов поклясться, что это — самое дорогое, что подарил ему опасный и алчный мир.
Олег тихо смеётся на чужое ухо и ползёт руками по белой смятой футболке, которая тоже, кстати, принадлежала ему же. Дагбаев не любил дома ходить в чём-либо узком, а одежда Волка как раз создавала ощущение лёгкости и голой кожи. Хотя, может, это просто оправдание неосознанных желаний.
Сейчас Алтан дёргает кончиком губ в улыбке — мол, Волков и боится. Врёт. Сто процентов врёт. Ну как эти хмурые брови могут искривиться в ужасе?
— В темноте ещё легче мечтать, никто ничего не видит, — продолжает Олег и ведёт своей рукой по костяшкам босса.
У Алтана руки нежные, тонкие пальцы ощущаются почти невесомыми на тяжёлой мозолистой руке. Интересно, о чём же он мечтает, когда не видит? И хочется прошептать ему в самое ухо: «ну скажи, скажи мне, о чём ты мечтаешь? Ты ведь понимаешь, что во весь голос не спрошу», — но Тан только поднимает голову, царапаясь щекой о волчью щетину. Тыкает носом в чужой и будто на глазах млеет. Глаза Олега — такие внимательные и тёмные — чётко смотрят в его лицо: аккуратное, как у куколки личико. Да и весь он пропитан этим терпким запахом статности и надёжности. Он напрягает сейчас все мышцы в своем теле, будто готовясь отразить нападение извне, и бицепс становится чётко видно из-за этой глупой чёрной майки, которую он напяливал только на «домашних заданиях». Алтан гладит эти тонкие, чёрные бретели и поднимает с них взгляд, чтобы столкнуться с чужим взором вновь. Они редко бывали так близко. Редко когда Тан позволял залезть себе под кожу чужому запаху и приятно осесть волнительным осадком где-то в горле. И этот волнительный осадок поднимается вибрацией по горлу, в рот и к самым губам, а после взрывается, как перегорелая проводка, когда встречается с таким же осадком с чужого горла. Олег целуется мягко, чуть влажно, хватает каждую губу поочерёдно, без грамма пошлости, а со всей нежностью, что горячо поднимается откуда-то из груди, заставляя горячо выдыхать в чужие, чуть дрожащие уста. Тяжёлые ладони обхватывают нежное лицо, чуть сжимая и поглаживая большими пальцами щеки, и Алтан почти сразу тянется назад, позволяя Олегу навалиться сверху. Прохладные пальцы медленно гладят по груди, цепляя выбившиеся волосы из-под майки. Забавно, на груди Дагбаева ничего лишнего, а тут целый лес, в который приятно путаться и лезть куда-то дальше. Они лежат так минуту, две, три, а может и все двадцать — и Алтан бы лежал так вечность, чуть свернувшись под чужим весом, млея под касаниями чужих, чуть сухих губ и слушая размеренное дыхание.
— Обещай, что не попадёшь под пулю, — сдаётся и шепчет Алтан в самое ухо. Шепчет то, чего боится, то, чего даже себе не признал.
— Обещаю, — так же тихо выдаёт Олег и трётся носом о чужую щеку, после губами скользит по линии челюсти. И это кажется таким правильным, что хочется задохнуться. Под ним, от его запаха, от того, как он невзначай гладит по талии, залезая под футболку и тем самым стягивая её с бедра, открывая рисунок золотого цветка на коже. И хочется, чтобы так было всегда. Потому что дорвался. Дорвался до этих улыбающихся губ, до этих густых бровей, которые сейчас Алтан гладит и распутывает. Дорвался до этих ласковых глаз, что смотрят так любяще, что всё остальное меркнет и отступает. И когда Волков тянется, чтобы выключить свет, а после прижимает свою ладонь к такой тёплой сейчас Алтановой… Тан первый раз не дёргается, не задыхается, замкнутый в чёрный квадрат, а спокойно прикрывает глаза, хватая очередное сжатие руки на спине. Он осознает, что даже в самом мрачном уголке мира его будет ждать смелый Волк. Волк, который будет шептать на ухо самые нежные слова, который укутает одеялом в самую холодную ночь. Который останется рядом на всю жизнь. И Алтан готов поклясться, что это — самое дорогое, что подарил ему опасный и алчный мир.
13.04.202519:26
Кутаясь в плащ от сквозняка, Поэт заходит в бывший закуток ванной и не знает, стоит ли ему браться за телефон. Теперь будто бы все проблемы только из-за их с Володей разговоров и происходят, хотя они должны были стать решением. Когда Поэт наконец осмеливается поднять мобильник, в темном экране он видит свое осунувшееся лицо и, опуская взгляд, хватает телефон крепче. Ниже, на груди, он не видит своей мрачной отметины. Распахивая рубашку, он шарит по коже пальцами, словно рисунок мог просочиться сквозь нее, всматривается в экран с сомнением безумца, а после непонимающе опускает телефон.
Едва он начал верить, что прошедшие дни были явью, как жизнь заставляет задуматься, а не выдумал ли он все последние годы. Поэт уже не знает, во что ему верить, кем быть и как поступать.
Он сидит на голом бетонном полу, прислоняется к такой же голой стене и смотрит на пятна серой шпаклевки. Вокруг него – сплошная разруха, и постепенно он начинает считать себя ее единственным виновником.
В настоящем он Володю больше не найдет. А у Володи в прошлом за эти сутки, видимо, произошло нечто настолько ужасное, что весь мир его рухнул. Он не просто изменился, он остался абсолютно пустым. Ни единого следа того, что Володя вообще когда-то существовал.
Поэт жмурится от всего этого кошмара, хочет проснуться, но не может. Он вслепую нажимает на последнего набранного абонента и вяло прислоняет к уху телефон. В ужасе он допускает догадку. Возможно, из-за него Володя умер раньше? Если ему снова никто не ответит…
– Привет, – но вот его снова встречает осторожный голос.
Звучит Володя так, будто они снова в ссоре, только оба не знают из-за чего. Поэт сухо усмехается этой мысли. Он не успевает ни огорчаться, ни радоваться. Он вообще уже ничего больше не понимает. Может лишь спросить, как дела, чтобы сделать вид, что они снова общаются по-прежнему.
– Да вот… последовал совету, отменил встречу с Женей этим. Теперь дома дождь пережидаю, – Володя же привычно ему все выкладывает и вздыхает с долей подавленного разочарования.
Поэт не открывает глаз и пальцами ведет по пыльному полу. От его ожиданий, кажется, осталась одна эта пыль и он уже ничего не потеряет.
– Не встретился, но говоришь с ним, – выдавливает он откуда-то из грудной клетки, где признание билось уже давно. – Видишь, какая ирония получается.
Володя замолкает. Поэт вслушивается в тишину квартиры и удивляется мимолетно, что сквозняк почему-то больше не гудит из коридора. Но разве это важно? Он не знает, как Володя отреагирует. Но разве это важно? Если судьбу все-таки не изменить, то что вообще важно?
– Ну значит, все так, как должно быть.
Поэт хочет не согласиться, открывает уже рот, но так же закрывает, когда вдруг из тишины слышит короткое мяуканье. Удивленно он открывает глаза и моргает от внезапно яркого света. Он сидит теперь напротив ванны, закрытой зеленой шторкой, и под рукой у него узор банного ковра. Вместо пустого проема от тепло освещенного коридора его отделяет светлая дверь. Мяуканье повторяется, и Поэт непонимающе отстраняется от стены, чтобы выглянуть из комнаты.
– Может, ты ищешь проблему не там? – слышится из трубки, а вместе с тем вдруг раздается из коридора щелчок.
Будто кто-то поворачивает ключ в замке.
На слабых ногах Поэт поднимается, опираясь на дверь, и хмурится, когда в телефоне у него скрежещут перебои. Володя что-то говорит, но не разобрать теперь ни слова. Телефон выскальзывает у Поэта из пальцев, когда входная дверь распахивается и на пороге возникает знакомый взъерошенный силуэт.
Едва он начал верить, что прошедшие дни были явью, как жизнь заставляет задуматься, а не выдумал ли он все последние годы. Поэт уже не знает, во что ему верить, кем быть и как поступать.
Он сидит на голом бетонном полу, прислоняется к такой же голой стене и смотрит на пятна серой шпаклевки. Вокруг него – сплошная разруха, и постепенно он начинает считать себя ее единственным виновником.
В настоящем он Володю больше не найдет. А у Володи в прошлом за эти сутки, видимо, произошло нечто настолько ужасное, что весь мир его рухнул. Он не просто изменился, он остался абсолютно пустым. Ни единого следа того, что Володя вообще когда-то существовал.
Поэт жмурится от всего этого кошмара, хочет проснуться, но не может. Он вслепую нажимает на последнего набранного абонента и вяло прислоняет к уху телефон. В ужасе он допускает догадку. Возможно, из-за него Володя умер раньше? Если ему снова никто не ответит…
– Привет, – но вот его снова встречает осторожный голос.
Звучит Володя так, будто они снова в ссоре, только оба не знают из-за чего. Поэт сухо усмехается этой мысли. Он не успевает ни огорчаться, ни радоваться. Он вообще уже ничего больше не понимает. Может лишь спросить, как дела, чтобы сделать вид, что они снова общаются по-прежнему.
– Да вот… последовал совету, отменил встречу с Женей этим. Теперь дома дождь пережидаю, – Володя же привычно ему все выкладывает и вздыхает с долей подавленного разочарования.
Поэт не открывает глаз и пальцами ведет по пыльному полу. От его ожиданий, кажется, осталась одна эта пыль и он уже ничего не потеряет.
– Не встретился, но говоришь с ним, – выдавливает он откуда-то из грудной клетки, где признание билось уже давно. – Видишь, какая ирония получается.
Володя замолкает. Поэт вслушивается в тишину квартиры и удивляется мимолетно, что сквозняк почему-то больше не гудит из коридора. Но разве это важно? Он не знает, как Володя отреагирует. Но разве это важно? Если судьбу все-таки не изменить, то что вообще важно?
– Ну значит, все так, как должно быть.
Поэт хочет не согласиться, открывает уже рот, но так же закрывает, когда вдруг из тишины слышит короткое мяуканье. Удивленно он открывает глаза и моргает от внезапно яркого света. Он сидит теперь напротив ванны, закрытой зеленой шторкой, и под рукой у него узор банного ковра. Вместо пустого проема от тепло освещенного коридора его отделяет светлая дверь. Мяуканье повторяется, и Поэт непонимающе отстраняется от стены, чтобы выглянуть из комнаты.
– Может, ты ищешь проблему не там? – слышится из трубки, а вместе с тем вдруг раздается из коридора щелчок.
Будто кто-то поворачивает ключ в замке.
На слабых ногах Поэт поднимается, опираясь на дверь, и хмурится, когда в телефоне у него скрежещут перебои. Володя что-то говорит, но не разобрать теперь ни слова. Телефон выскальзывает у Поэта из пальцев, когда входная дверь распахивается и на пороге возникает знакомый взъерошенный силуэт.
#позалисы
13.04.202519:26
🦋Звонок из будущего
🤍 Часть 3. Финальная
Когда ключ вдруг не подходит к замку, Поэт недоверчиво осматривает дверь и враждебно оглядывается по сторонам, словно кто-то другой подменил содержимое его кармана. Но нет, ключи все те же, с потрепанным брелком – Поэт бы не перепутал. Снова он тыкается в замочную скважину, даже наклоняется и щурится для верности. Тщетно.
Но это ведь немыслимо! Сутки назад он еще был в этой квартире, весь вечер разговаривал с Володей по телефону, сидел на его кухне и слушал отзыв на “Незнайку”. Пять дней он за эту дверь не выходил. Неужели он уничтожил все чудо, когда опрометчиво покинул опустевшее жилище? Но не могут же чудеса растворяться так легко. Поэт уже понял, что звонки от времени не зависят – он набирал на час раньше, если не выдерживал, или на десять минут позже. Володя всегда был там и всегда отвечал. И едва Поэт перестал бояться гудков, как перед ним возникла новая преграда. Теперь уже вполне ощутимая.
Раз чудо не могло исчезнуть само, значит без посторонних не обошлось. Поэт может лишь разъяренно ходить от одной двери к другой, пока в мыслях у него проносятся проклятия в адрес той вездесущей ведьмы, шумной подружки Кризалиса. Сначала она забирает из квартиры кошку, а потом меняет замки, будто это ее дом. У этой девчонки наглости точно хватит. Поэт бы не удивился, если бы она до сих пор сидела в квартире. Остервенело он дергает ручку двери, пытается разглядеть что-то в глазок и стучит ладонью.
Возможно, ему и не нужно находиться в квартире для связи с Володей и дело совсем не в месте. Он может проверить это прямо сейчас, но злость его уже топит. Ему теперь критически важно туда попасть. За все пять дней он не тронул ничего в квартире, кроме портящихся продуктов, и уже почти ощущал себя хранителем пустого жилища. Никому другому Поэт этот дом не доверит.
Он вскидывает кулак над дверью, готовый выплеснуть все возмущение, когда дверь внезапно распахивается. Поэт отстраняется и ожидает увидеть наглую девчонку, но с порога на него смотрит незнакомец. Рослый мужчина хмуро спрашивает, кто он такой, а Поэт растерянно молчит в ответ. Он воровато заглядывает незнакомцу за плечо и видит позади него такой же незнакомый коридор. В проходной на потолке какая-то новая подсветка, сбоку встроен шкаф, которого там никогда не было, на полу разноцветные ковры. Это не квартира Кризалиса. Даже если бы подружка его сюда переехала, за день она бы не смогла все так поменять.
Оторопело Поэт мотает головой, заторможено извиняется и отступает на шаг.
– Не долбите по дверям, молодой человек, у меня ребенок маленький спит, – мужчина обращается к нему назидательным тоном и сурово оглядывает с ног до головы, наверняка видя в нем заблудившегося пьянчугу.
Поэт едва не бросается снова на дверь, когда тот резко ее захлопывает. Он, как ошалелый, смотрит снова на замок и на бестолковый ключ. Кажется, что дверь перед ним высокая, громадная, и Поэт стоит напротив беспомощным пластилиновым человечком, которого легко можно сдвинуть. Фигурка, которую можно отбросить одной фразой о маленьком ребенке за дверью.
Что-то произошло со вчерашнего их разговора, вот только Поэт не успел за этим проследить. Пока разговаривал с Володей вечерами, он замечал, как пропадают его скромные пожитки: вслед за Хлебниковым исчез и весь книжный шкаф, с широкого подоконника пропало аккуратно сложенное зеленое покрывало. Поэт жадно цеплялся за все изменения, наблюдал, как пристально наблюдают за произведением искусства, которое с каждой секундой обретает в глазах смотрящего новые краски. Но все же хранитель из него получился никудышный, раз теперь в квартире Кризалиса зажигают свет другие жильцы. Поднимая голову, Поэт смотрит на окна с улицы. Там висят какие-то нелепые желтые шторы. Повесил тот мужчина? Или его жена? Они заехали недавно, или в этой новой реальности квартира на третьем этаже всегда принадлежала им?
Стекольное AU; разные таймлайны; отклонения от канона; упоминание смерти.
🤍 Часть 3. Финальная
Когда ключ вдруг не подходит к замку, Поэт недоверчиво осматривает дверь и враждебно оглядывается по сторонам, словно кто-то другой подменил содержимое его кармана. Но нет, ключи все те же, с потрепанным брелком – Поэт бы не перепутал. Снова он тыкается в замочную скважину, даже наклоняется и щурится для верности. Тщетно.
Но это ведь немыслимо! Сутки назад он еще был в этой квартире, весь вечер разговаривал с Володей по телефону, сидел на его кухне и слушал отзыв на “Незнайку”. Пять дней он за эту дверь не выходил. Неужели он уничтожил все чудо, когда опрометчиво покинул опустевшее жилище? Но не могут же чудеса растворяться так легко. Поэт уже понял, что звонки от времени не зависят – он набирал на час раньше, если не выдерживал, или на десять минут позже. Володя всегда был там и всегда отвечал. И едва Поэт перестал бояться гудков, как перед ним возникла новая преграда. Теперь уже вполне ощутимая.
Раз чудо не могло исчезнуть само, значит без посторонних не обошлось. Поэт может лишь разъяренно ходить от одной двери к другой, пока в мыслях у него проносятся проклятия в адрес той вездесущей ведьмы, шумной подружки Кризалиса. Сначала она забирает из квартиры кошку, а потом меняет замки, будто это ее дом. У этой девчонки наглости точно хватит. Поэт бы не удивился, если бы она до сих пор сидела в квартире. Остервенело он дергает ручку двери, пытается разглядеть что-то в глазок и стучит ладонью.
Возможно, ему и не нужно находиться в квартире для связи с Володей и дело совсем не в месте. Он может проверить это прямо сейчас, но злость его уже топит. Ему теперь критически важно туда попасть. За все пять дней он не тронул ничего в квартире, кроме портящихся продуктов, и уже почти ощущал себя хранителем пустого жилища. Никому другому Поэт этот дом не доверит.
Он вскидывает кулак над дверью, готовый выплеснуть все возмущение, когда дверь внезапно распахивается. Поэт отстраняется и ожидает увидеть наглую девчонку, но с порога на него смотрит незнакомец. Рослый мужчина хмуро спрашивает, кто он такой, а Поэт растерянно молчит в ответ. Он воровато заглядывает незнакомцу за плечо и видит позади него такой же незнакомый коридор. В проходной на потолке какая-то новая подсветка, сбоку встроен шкаф, которого там никогда не было, на полу разноцветные ковры. Это не квартира Кризалиса. Даже если бы подружка его сюда переехала, за день она бы не смогла все так поменять.
Оторопело Поэт мотает головой, заторможено извиняется и отступает на шаг.
– Не долбите по дверям, молодой человек, у меня ребенок маленький спит, – мужчина обращается к нему назидательным тоном и сурово оглядывает с ног до головы, наверняка видя в нем заблудившегося пьянчугу.
Поэт едва не бросается снова на дверь, когда тот резко ее захлопывает. Он, как ошалелый, смотрит снова на замок и на бестолковый ключ. Кажется, что дверь перед ним высокая, громадная, и Поэт стоит напротив беспомощным пластилиновым человечком, которого легко можно сдвинуть. Фигурка, которую можно отбросить одной фразой о маленьком ребенке за дверью.
Что-то произошло со вчерашнего их разговора, вот только Поэт не успел за этим проследить. Пока разговаривал с Володей вечерами, он замечал, как пропадают его скромные пожитки: вслед за Хлебниковым исчез и весь книжный шкаф, с широкого подоконника пропало аккуратно сложенное зеленое покрывало. Поэт жадно цеплялся за все изменения, наблюдал, как пристально наблюдают за произведением искусства, которое с каждой секундой обретает в глазах смотрящего новые краски. Но все же хранитель из него получился никудышный, раз теперь в квартире Кризалиса зажигают свет другие жильцы. Поднимая голову, Поэт смотрит на окна с улицы. Там висят какие-то нелепые желтые шторы. Повесил тот мужчина? Или его жена? Они заехали недавно, или в этой новой реальности квартира на третьем этаже всегда принадлежала им?
31.03.202507:03
🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤🔤 🔥
➖➖➖➖➖➖➖➖
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
🪴▶️ ГЛАВНЫЙ ПОСТ.
🔤🔤🔤🔤 @gnezdove_bot 🔘
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
➖➖➖➖➖➖➖👇
& ❤️ теги для удобства. (будет пополняться!)✅
➖➖➖➖➖➖➖➖
#дубохольт #сероволк
#дракиолус #позалисы #пчелогром #драковолк
#смиргром #хазгром #томалеры
#валендимы
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
#тейк
#nsfw
#детсадбабл
>
☀️
ссылки
:
🪴▶️ ГЛАВНЫЙ ПОСТ.
❎
буст.
❎
❎
донат.
❎
❎
знакомства.
❎
❎
админы.
❎
❎
сборник аушкек.
❎
🔤🔤🔤🔤 @gnezdove_bot 🔘
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
➖➖➖➖➖➖➖👇
☀️
делам вп с огромным удовольствием,
особых
условий
нет
, так что
пишите
под
этот
пост.
dni
— база.
25.03.202509:19
Смотреть стыдно. Или противно. Серёжа и сам не понимает до конца, что он сейчас чувствует.
—Могу я узнать причину?
—Ты знаешь. Мы не раз это обсуждали.
Короткие, односложные ответы совсем не радовали. Серёжа все ещё не понимал, что он сделал не так. Да, порой он обижался и был конченной истеричкой, но неужели сложно было потерпеть? Серёжа, вообще-то, был максимально заботлив, старался как мог, одаривал подарками и старался разнообразить интимную жизнь. Чего ему, блять, не хватило?
—Мне осточертели твои вечные обиды. Твои постоянные перепады настроения уже мне вот здесь, —Алтан указал пальцами на горло, следом тяжело вздохнув. С Серёжи не сводил глаз, буравил так, что эти чёртовы глаза Серёже хотелось вырвать, чтобы больше не видеть. Не смотреть в них, не чувствовать осуждения и холода. —Я устал. Ты ничего не хочешь делать, ты даже таблетки свои чёртовы не пьёшь! Хотя говоришь, что стараешься.
—Да пью я их!
—Да что ты?
Алтан кивает на стол. Горсть одинаковых белых пилюль, пыльных и грязных, лежат на середине стола. Серёжа смотрит на них, со злостью стискивая зубы и думая, что можно было бы пропустить это мимо, если бы не алтанов хуёвый характер. Эта сраная истеричка всегда только и делает, что попрекает его, не желая даже слышать какие-либо оправдания.
—Ты меня из-за таблеток бросаешь что ли? Идиот блять
В ответ слышится только вздох и свист чайника. Затем Алтан заваривает Серёже чай и ставит чашку рядом с таблетками. Кривит губы, проходя мимо Разумовского на выход.
—С тобой бесполезно разговаривать. Ты всегда бедный-несчастный, а все вокруг тебя такие плохие, что ужас!
Дагбаев знает, как сильно зол сейчас Серёжа. Даже не пугается, когда его хватают за запястье и замахиваются для пощёчины. Вот только удара не следует - Алтан вовремя перехватывает чужое запястье, больно пережав его под ладонью худыми пальцами. Худыми, но больше не слабыми - и откуда только в Дагбаеве вдруг взялась такая смелость?
—Истеричка.
—Ублюдок больной.
И так всегда. Алтан отпускает чужую руку и спешит к выходу с колотящимся от страха сердцем, но Серёжа не преследует его. Так и стоит, сжав руки в кулаки и опустив голову в пол, точно узник на казни. И не дёргается, даже после громкого хлопка входной двери. Алтан ушел, в спешке забрав вещи.
Только медленно усаживается на пол посреди коридора. Обхватывает собственные плечи руками и крепко сжимает их, едва ли не впиваясь ногтями в вязаный свитер.
***
—Всё нормально? Вы поговорили?
Вадим как всегда осторожен и заботлив. Дагбаев ему натянуто улыбается и суёт в руки чемодан и горшок с цветком - у Вадима в квартире алтановых цветов было больше. Серёжа никогда не разрешал много растений в доме, ссылаясь на несуществующую аллергию.
Алтан нервно вздыхает и торопится сесть в машину. Даже не смотрит Вадиму в глаза, до того напряжён и взволнован он сейчас. Дракон его не тревожит, несколько минут стоя снаружи. Знает, что Алтану так будет легче.
Спустя эти пару минут он наконец убирает цветок и чемодан в багажник, а затем садится за руль. Алтан сидит рядом, уже пристегнувшись и нервно теребя рукава. Вадим ни о чем не спрашивает, ласково оглядывая Дагбаева и кладя руку ему на плечо.
—Поедем домой? По пути купим что-нибудь к фильму?
—Нет. Просто домой, пожалуйста.
Дракон не может отказать.
***
Алтан выходит из транса только тогда, когда ласковая шершавая рука вдруг скользит по плечу к шее, а оттуда к щеке. Он не может удержаться от того, чтобы не прильнуть к руке ближе, вздохнуть и провести носом по одному из пальцев. Сверху доносится смешок, а Алтан тянет краешек губ вверх, прикрывая глаза от удовольствия, так внезапно появившегося с приходом в комнату человека, стоящего сейчас позади. Всё произошедшее, вертящееся назойливым ульем в голове, вдруг кажется таким мелким и смешным, точно какая-нибудь глупая детская шутка.
—О нём всё думаешь, золотко?
—Могу я узнать причину?
—Ты знаешь. Мы не раз это обсуждали.
Короткие, односложные ответы совсем не радовали. Серёжа все ещё не понимал, что он сделал не так. Да, порой он обижался и был конченной истеричкой, но неужели сложно было потерпеть? Серёжа, вообще-то, был максимально заботлив, старался как мог, одаривал подарками и старался разнообразить интимную жизнь. Чего ему, блять, не хватило?
—Мне осточертели твои вечные обиды. Твои постоянные перепады настроения уже мне вот здесь, —Алтан указал пальцами на горло, следом тяжело вздохнув. С Серёжи не сводил глаз, буравил так, что эти чёртовы глаза Серёже хотелось вырвать, чтобы больше не видеть. Не смотреть в них, не чувствовать осуждения и холода. —Я устал. Ты ничего не хочешь делать, ты даже таблетки свои чёртовы не пьёшь! Хотя говоришь, что стараешься.
—Да пью я их!
—Да что ты?
Алтан кивает на стол. Горсть одинаковых белых пилюль, пыльных и грязных, лежат на середине стола. Серёжа смотрит на них, со злостью стискивая зубы и думая, что можно было бы пропустить это мимо, если бы не алтанов хуёвый характер. Эта сраная истеричка всегда только и делает, что попрекает его, не желая даже слышать какие-либо оправдания.
—Ты меня из-за таблеток бросаешь что ли? Идиот блять
В ответ слышится только вздох и свист чайника. Затем Алтан заваривает Серёже чай и ставит чашку рядом с таблетками. Кривит губы, проходя мимо Разумовского на выход.
—С тобой бесполезно разговаривать. Ты всегда бедный-несчастный, а все вокруг тебя такие плохие, что ужас!
Дагбаев знает, как сильно зол сейчас Серёжа. Даже не пугается, когда его хватают за запястье и замахиваются для пощёчины. Вот только удара не следует - Алтан вовремя перехватывает чужое запястье, больно пережав его под ладонью худыми пальцами. Худыми, но больше не слабыми - и откуда только в Дагбаеве вдруг взялась такая смелость?
—Истеричка.
—Ублюдок больной.
И так всегда. Алтан отпускает чужую руку и спешит к выходу с колотящимся от страха сердцем, но Серёжа не преследует его. Так и стоит, сжав руки в кулаки и опустив голову в пол, точно узник на казни. И не дёргается, даже после громкого хлопка входной двери. Алтан ушел, в спешке забрав вещи.
Только медленно усаживается на пол посреди коридора. Обхватывает собственные плечи руками и крепко сжимает их, едва ли не впиваясь ногтями в вязаный свитер.
***
—Всё нормально? Вы поговорили?
Вадим как всегда осторожен и заботлив. Дагбаев ему натянуто улыбается и суёт в руки чемодан и горшок с цветком - у Вадима в квартире алтановых цветов было больше. Серёжа никогда не разрешал много растений в доме, ссылаясь на несуществующую аллергию.
Алтан нервно вздыхает и торопится сесть в машину. Даже не смотрит Вадиму в глаза, до того напряжён и взволнован он сейчас. Дракон его не тревожит, несколько минут стоя снаружи. Знает, что Алтану так будет легче.
Спустя эти пару минут он наконец убирает цветок и чемодан в багажник, а затем садится за руль. Алтан сидит рядом, уже пристегнувшись и нервно теребя рукава. Вадим ни о чем не спрашивает, ласково оглядывая Дагбаева и кладя руку ему на плечо.
—Поедем домой? По пути купим что-нибудь к фильму?
—Нет. Просто домой, пожалуйста.
Дракон не может отказать.
***
Алтан выходит из транса только тогда, когда ласковая шершавая рука вдруг скользит по плечу к шее, а оттуда к щеке. Он не может удержаться от того, чтобы не прильнуть к руке ближе, вздохнуть и провести носом по одному из пальцев. Сверху доносится смешок, а Алтан тянет краешек губ вверх, прикрывая глаза от удовольствия, так внезапно появившегося с приходом в комнату человека, стоящего сейчас позади. Всё произошедшее, вертящееся назойливым ульем в голове, вдруг кажется таким мелким и смешным, точно какая-нибудь глупая детская шутка.
—О нём всё думаешь, золотко?
20.04.202514:48
Не дай бог он проявляет излишнюю самостоятельность в делах банды и пытается присвоить себе лишнее. Иначе зачем он уехал?
Да чтобы не видеть лица своего деда, вот зачем. Чтобы у маленькой дочери была спокойная жизнь, пусть она и не стала для Алтана самым желанным ребенком. Он хотел научиться ее ценить, чтобы вылезти из всего этого дерьма хотя бы ради одного человека. Совсем не подозрительно, что именно тогда в его жизни появился Вадик. Ни капельки.
К сожалению, тогда Алтану это подозрительным не показалось. Он был молодым и глупым и только начинал пытаться построить собственную жизнь. Не связал два и два, не понял, на кого Дракон работает и зачем тот так старательно влезает в их с дочерью рутину. А тот либо был хорошим актером, либо искренне веселился от того, каким доверчивым оказался внук Баатара. Алтан же всерьез считал, что это он нанимает себе телохранителя, а не дед подставляет к нему своего человека.
Алтан не хотел продолжать семейное дело. Он пытался вести действительно честный бизнес и не зарабатывать деньги на крови. Но только он начал работать в Питере, как за ним уже потянулся темный след. Проклятье Дагбаевых или просто контроль чужой рукой? Последние недели Алтан только и думал о том, где он сам решал, а где его направлял Вадик. Чтобы работал там, где нужно было боссу, чтобы искал именно те связи, которые по преступной сети неизменно приводили его обратно к Баатару и их семейному наследию. Алтан и вправду обеспечил дочери спокойную жизнь, ведь Сэсэг не знала даже о существовании других родственников. Он начал с чистого листа. Но жизнь эта Алтану не принадлежала. Его дочь была в безопасности, но надолго ли?
Вадика он раскусил. Единственное, чего он не понимал: почему тогда его уход до сих делал так больно? Ему даже не пришлось травить крыс, чтобы главный вредитель покинул его дом – нужно же радоваться. Но совместные фотографии, чужие вещи у него в шкафах, этот полный надежды вопрос от дочки… это все выводило. Если бы не знал, что Вадик работает на деда, то считал бы даже, что у них все почти хорошо. Жили как все, ссорились как все и как все мирились, с ребенком ходили на каток и перед сном обнимались, потому что Алтану всегда было холодно в старом питерском доме. Вадик о нем все знал, всего изучил, все выведал. Алтан думал, что его разгадал тоже, считал уже, что Вадик проще, чем кажется. Но в простаках тут остался только он.
И все еще обидно, ужасно обидно, что после раскрытия правды Вадик не нашел в себе хотя бы остатки совести, чтобы остаться. Попытаться что-то исправить. Хотя что уж тут…
Лучше бы он не приходил обратно. Совести он не нашел, но нашел наглость. И, когда дождливой ночью новый телохранитель открыл входную дверь после внезапного звонка, Алтан посмотрел на эту раздражающе невозмутимую рожу и вспомнил, как все было в первый раз. Снова та же улыбка и тот же нелепый, помятый вид.
Проклятый Вадим Дракон имел наглость вернуться в этот дом, потому что отлично понимал: его тут до сих пор ждут.
Алтан смотрел на него в упор, будто ждал, что тот растворится. Но Вадик, сложив ладони перед собой, ровно выдерживал взгляд и исчезать не собирался. Не стирая искусственной улыбочки, он повернул голову к новому телохранителю и вопросительно вскинул на него брови. Тот не получил разрешения впускать незнакомца, поэтому предупреждающе поднял перед Вадимом руку. Алтану достаточно было лишь слово сказать, чтобы незваного гостя вытолкали обратно на улицу. Он, однако, молчал.
– И это моя замена, Золотейшество? Не слишком ли щуплый?
А Вадика хлебом не корми, дай выпендриться. Пришел напомнить, что он тут лучший? Невпечатленно Алтан скрестил руки на груди и кивнул телохранителю, чтобы отступил. Вадик намеренно пихнул “свою замену” плечом, когда пересек порог. Петух.
Да чтобы не видеть лица своего деда, вот зачем. Чтобы у маленькой дочери была спокойная жизнь, пусть она и не стала для Алтана самым желанным ребенком. Он хотел научиться ее ценить, чтобы вылезти из всего этого дерьма хотя бы ради одного человека. Совсем не подозрительно, что именно тогда в его жизни появился Вадик. Ни капельки.
К сожалению, тогда Алтану это подозрительным не показалось. Он был молодым и глупым и только начинал пытаться построить собственную жизнь. Не связал два и два, не понял, на кого Дракон работает и зачем тот так старательно влезает в их с дочерью рутину. А тот либо был хорошим актером, либо искренне веселился от того, каким доверчивым оказался внук Баатара. Алтан же всерьез считал, что это он нанимает себе телохранителя, а не дед подставляет к нему своего человека.
Алтан не хотел продолжать семейное дело. Он пытался вести действительно честный бизнес и не зарабатывать деньги на крови. Но только он начал работать в Питере, как за ним уже потянулся темный след. Проклятье Дагбаевых или просто контроль чужой рукой? Последние недели Алтан только и думал о том, где он сам решал, а где его направлял Вадик. Чтобы работал там, где нужно было боссу, чтобы искал именно те связи, которые по преступной сети неизменно приводили его обратно к Баатару и их семейному наследию. Алтан и вправду обеспечил дочери спокойную жизнь, ведь Сэсэг не знала даже о существовании других родственников. Он начал с чистого листа. Но жизнь эта Алтану не принадлежала. Его дочь была в безопасности, но надолго ли?
Вадика он раскусил. Единственное, чего он не понимал: почему тогда его уход до сих делал так больно? Ему даже не пришлось травить крыс, чтобы главный вредитель покинул его дом – нужно же радоваться. Но совместные фотографии, чужие вещи у него в шкафах, этот полный надежды вопрос от дочки… это все выводило. Если бы не знал, что Вадик работает на деда, то считал бы даже, что у них все почти хорошо. Жили как все, ссорились как все и как все мирились, с ребенком ходили на каток и перед сном обнимались, потому что Алтану всегда было холодно в старом питерском доме. Вадик о нем все знал, всего изучил, все выведал. Алтан думал, что его разгадал тоже, считал уже, что Вадик проще, чем кажется. Но в простаках тут остался только он.
И все еще обидно, ужасно обидно, что после раскрытия правды Вадик не нашел в себе хотя бы остатки совести, чтобы остаться. Попытаться что-то исправить. Хотя что уж тут…
Лучше бы он не приходил обратно. Совести он не нашел, но нашел наглость. И, когда дождливой ночью новый телохранитель открыл входную дверь после внезапного звонка, Алтан посмотрел на эту раздражающе невозмутимую рожу и вспомнил, как все было в первый раз. Снова та же улыбка и тот же нелепый, помятый вид.
Проклятый Вадим Дракон имел наглость вернуться в этот дом, потому что отлично понимал: его тут до сих пор ждут.
Алтан смотрел на него в упор, будто ждал, что тот растворится. Но Вадик, сложив ладони перед собой, ровно выдерживал взгляд и исчезать не собирался. Не стирая искусственной улыбочки, он повернул голову к новому телохранителю и вопросительно вскинул на него брови. Тот не получил разрешения впускать незнакомца, поэтому предупреждающе поднял перед Вадимом руку. Алтану достаточно было лишь слово сказать, чтобы незваного гостя вытолкали обратно на улицу. Он, однако, молчал.
– И это моя замена, Золотейшество? Не слишком ли щуплый?
А Вадика хлебом не корми, дай выпендриться. Пришел напомнить, что он тут лучший? Невпечатленно Алтан скрестил руки на груди и кивнул телохранителю, чтобы отступил. Вадик намеренно пихнул “свою замену” плечом, когда пересек порог. Петух.
19.04.202509:05
Глаза Дагбаева медленно сужаются, пытаясь сфокусироваться. Без линз и очков дело особо быстро не идёт, поэтому силуэт рядом для него всё ещё размытое пятно в сонных зрачках.
– Плохой сон? – этот голос Алтан узнает из многих. Волков сидит рядом, у самого края на диване. Только сейчас Тан чувствует тёплое касание на своей щиколотке, но ногой дёргать не спешит, лишь медленно поджимает губы.
– Вы меня звали, – так же тихо продолжает Олег, будто Алтан не молчал на все про вопросы. А Тан только сводит брови на переносице и медленно переворачивается на спину, чтобы чуть раскрыться, откинув одеяло.
– Ты прав, дурной сон, – голос немного хрипит, и юноша тут же кашляет, прикрыв рот ладошкой.
– Я не осмелился вас будить, – дальше ведёт Волков и всё же медленно убирает руку с чужой, такой горячей сейчас, кожи.
И Алтану хочется нервно попросить вернуть пальцы на место, но он лишь медленно пару раз моргает, пытаясь снова вглядеться в силуэт. Дагбаев громко глотает вязкую слюну и проводит ладонью по лбу, пара локонов прилипла ко лбу из-за пота и явно закудрявилась. Волков же почти сразу медленно встаёт с дивана, что жалобно скрипнул. Уходит. Снова сядет работать — просто убедился, что Алтан не бредит дальше. Но Олег бредёт к окну, лезет под тюль довольно неловко и, повернув ручку, ставит окно на режим проветривания.
– Вам жарко, – гулко выдаёт Волков и почти сразу вылезает из-под лёгкой ткани, чтобы снова подойти к такому твёрдому, как казалось Алтану, ложу. – Может, воды?
Тан жмёт между собой губы и медленно, отрицательно машет головой.
Телохранитель аккуратно садится обратно и смотрит прямо в чужие тёмные глаза. Свет от ноутбука постепенно гас, из-за чего помещение для Алтана будто сужалось в ужасно быстром темпе.
– Плохой сон? – этот голос Алтан узнает из многих. Волков сидит рядом, у самого края на диване. Только сейчас Тан чувствует тёплое касание на своей щиколотке, но ногой дёргать не спешит, лишь медленно поджимает губы.
– Вы меня звали, – так же тихо продолжает Олег, будто Алтан не молчал на все про вопросы. А Тан только сводит брови на переносице и медленно переворачивается на спину, чтобы чуть раскрыться, откинув одеяло.
– Ты прав, дурной сон, – голос немного хрипит, и юноша тут же кашляет, прикрыв рот ладошкой.
– Я не осмелился вас будить, – дальше ведёт Волков и всё же медленно убирает руку с чужой, такой горячей сейчас, кожи.
И Алтану хочется нервно попросить вернуть пальцы на место, но он лишь медленно пару раз моргает, пытаясь снова вглядеться в силуэт. Дагбаев громко глотает вязкую слюну и проводит ладонью по лбу, пара локонов прилипла ко лбу из-за пота и явно закудрявилась. Волков же почти сразу медленно встаёт с дивана, что жалобно скрипнул. Уходит. Снова сядет работать — просто убедился, что Алтан не бредит дальше. Но Олег бредёт к окну, лезет под тюль довольно неловко и, повернув ручку, ставит окно на режим проветривания.
– Вам жарко, – гулко выдаёт Волков и почти сразу вылезает из-под лёгкой ткани, чтобы снова подойти к такому твёрдому, как казалось Алтану, ложу. – Может, воды?
Тан жмёт между собой губы и медленно, отрицательно машет головой.
Телохранитель аккуратно садится обратно и смотрит прямо в чужие тёмные глаза. Свет от ноутбука постепенно гас, из-за чего помещение для Алтана будто сужалось в ужасно быстром темпе.
13.04.202519:26
Поэт жалеет, что он не может просто Володе запретить и заставить слушаться. У того все-таки своя голова на плечах, а в голове – упрямство и желание разобраться. Если останавливать его, нужно объяснить. Но объяснять больно и сложно. А сказать: “Никогда больше не разговаривай со мной” Поэт не способен.
Конечно же, он пугается.
Впервые он бросает трубку и кидает телефон подальше, чтобы к нему сегодня больше не возвращаться. Этот издевательский поворот судьбы его полностью выбивает из колеи. Возможно, это он все портит? Нарушает порядок, который нарушить на самом деле нельзя, и подвергает Володю еще большей угрозе? Ведь теперь он и Рубинштейна может встретит при других обстоятельствах, еще более худших. Что, если Поэт лишь отдаляет исход, но не меняет?
Обреченность его вновь задавливает. С подушки уже пропадает Володин запах, когда он закапывается в нее лицом и пытается спрятаться от беспомощности. Но спрятаться некуда. Недавно он был в ужасе, что у него отняли эту квартиру, а теперь жалеет, что может вернуться. Лучше бы он больше никогда этих стен не видел.
Он не может заставить себя снова позвонить на следующий день. Не знает, что сказать. Руки чешутся, и он до боли в висках хочет слышать Володю, но даже говорить с ним кажется теперь опасным. Вдруг он все пошатнет еще сильнее? Он лишь мечтает теперь, чтобы судьба сама как-нибудь решилась, чтобы она Володю пожалела, чтобы отпустила его наконец из костлявых пальцев.
Почему она постоянно гонится за ним, если он ни в чем не виноват?
Володя звонит сам, как будто тоже подгадывает правильное время. Начинает с аккуратного “привет”. Кажется, что это он теперь боится, что Поэт исчезнет или ему не ответит.
– Может, все-таки расскажешь? – после затянувшейся тишины спрашивает он, а Поэт только плотнее кутается в покрывало и кусает нервно ногти. – Как будто если ты знаешь больше, то надо это как-то обсудить, что ли. Это же важно может быть. Тем более ты сказал, что знаешь…
Поэт молчит. Он проглатывает желание вывалить на Володю все как есть, каждый страшный момент, каждый миг боли и отчаяния, который ждет его впереди.
– Просто… просто не связывайся с этим человеком.
– Но кто он? Мне же тоже будет проще, если узнаю, так? Я хотя бы пойму.
Спокойно, методично он пытается Поэта убедить, а тот до колкости на языке хочет поддаться. Ответ уже у него на губах.
– Это знакомство, – тяжело Поэт выдыхает и пальцами проводит по груди, пытаясь соскрести вечную метку, – оно ни к чему хорошему не приведет. Ты попадешь к ужасному человеку, понимаешь? Вы вместе туда попадете, и больше вас прежних не будет. Тебя больше не будет. Он тебя уничтожит, превратит в чудовище. Я… Женя затащит тебя к этому мозгоправу, это из-за него ты туда попал. Из-за него! После этого всего ты мертв, а я даже не знаю, где твои останки, – он распаляется, путается в предложениях и втягивает воздух в попытках остановить слезы. – Это все начинается там, понимаешь?
Снова он в разговоре с Володей превращается в жалкую тряпку и никак не может остановиться, а тому приходится это слушать.
Но, возможно, так он хотя бы поймет, что требования Поэта не беспочвенны. Он так и не признается ему во всем до конца, но берет с Володи обещание, что больше с Женей он видеться не будет. Вряд ли тот станет делать это назло – не такой человек. Но теперь Поэту предательски кажется, что он все-таки его оттолкнул.
Он толком не может ночью спать, а когда прикрывает к утру глаза, то просыпается уже в другой квартире. Точнее, это и не квартира вовсе, только голые стены и обшарпанный пол. На нем Поэт себя и обнаруживает и ошарашенно поднимается, чтобы пройти к пустому дверному проему. С потолка свисает проводка, а на лестничной площадке еще даже не установлен мусоропровод, и весь дом кажется недоделанным, заброшенным. Узнать его можно лишь по планировке. Нет ни одной квартиры, ни одного жителя. Снаружи слышны звуки стройки.
Конечно же, он пугается.
Впервые он бросает трубку и кидает телефон подальше, чтобы к нему сегодня больше не возвращаться. Этот издевательский поворот судьбы его полностью выбивает из колеи. Возможно, это он все портит? Нарушает порядок, который нарушить на самом деле нельзя, и подвергает Володю еще большей угрозе? Ведь теперь он и Рубинштейна может встретит при других обстоятельствах, еще более худших. Что, если Поэт лишь отдаляет исход, но не меняет?
Обреченность его вновь задавливает. С подушки уже пропадает Володин запах, когда он закапывается в нее лицом и пытается спрятаться от беспомощности. Но спрятаться некуда. Недавно он был в ужасе, что у него отняли эту квартиру, а теперь жалеет, что может вернуться. Лучше бы он больше никогда этих стен не видел.
Он не может заставить себя снова позвонить на следующий день. Не знает, что сказать. Руки чешутся, и он до боли в висках хочет слышать Володю, но даже говорить с ним кажется теперь опасным. Вдруг он все пошатнет еще сильнее? Он лишь мечтает теперь, чтобы судьба сама как-нибудь решилась, чтобы она Володю пожалела, чтобы отпустила его наконец из костлявых пальцев.
Почему она постоянно гонится за ним, если он ни в чем не виноват?
Володя звонит сам, как будто тоже подгадывает правильное время. Начинает с аккуратного “привет”. Кажется, что это он теперь боится, что Поэт исчезнет или ему не ответит.
– Может, все-таки расскажешь? – после затянувшейся тишины спрашивает он, а Поэт только плотнее кутается в покрывало и кусает нервно ногти. – Как будто если ты знаешь больше, то надо это как-то обсудить, что ли. Это же важно может быть. Тем более ты сказал, что знаешь…
Поэт молчит. Он проглатывает желание вывалить на Володю все как есть, каждый страшный момент, каждый миг боли и отчаяния, который ждет его впереди.
– Просто… просто не связывайся с этим человеком.
– Но кто он? Мне же тоже будет проще, если узнаю, так? Я хотя бы пойму.
Спокойно, методично он пытается Поэта убедить, а тот до колкости на языке хочет поддаться. Ответ уже у него на губах.
– Это знакомство, – тяжело Поэт выдыхает и пальцами проводит по груди, пытаясь соскрести вечную метку, – оно ни к чему хорошему не приведет. Ты попадешь к ужасному человеку, понимаешь? Вы вместе туда попадете, и больше вас прежних не будет. Тебя больше не будет. Он тебя уничтожит, превратит в чудовище. Я… Женя затащит тебя к этому мозгоправу, это из-за него ты туда попал. Из-за него! После этого всего ты мертв, а я даже не знаю, где твои останки, – он распаляется, путается в предложениях и втягивает воздух в попытках остановить слезы. – Это все начинается там, понимаешь?
Снова он в разговоре с Володей превращается в жалкую тряпку и никак не может остановиться, а тому приходится это слушать.
Но, возможно, так он хотя бы поймет, что требования Поэта не беспочвенны. Он так и не признается ему во всем до конца, но берет с Володи обещание, что больше с Женей он видеться не будет. Вряд ли тот станет делать это назло – не такой человек. Но теперь Поэту предательски кажется, что он все-таки его оттолкнул.
Он толком не может ночью спать, а когда прикрывает к утру глаза, то просыпается уже в другой квартире. Точнее, это и не квартира вовсе, только голые стены и обшарпанный пол. На нем Поэт себя и обнаруживает и ошарашенно поднимается, чтобы пройти к пустому дверному проему. С потолка свисает проводка, а на лестничной площадке еще даже не установлен мусоропровод, и весь дом кажется недоделанным, заброшенным. Узнать его можно лишь по планировке. Нет ни одной квартиры, ни одного жителя. Снаружи слышны звуки стройки.
Reposted from:
набор в адм|Писательство кф 📜
02.04.202507:05
𝑾𝑬𝑳𝑪𝑶𝑴𝑬 𝑻𝑶 ..
〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️
〰️〰️
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
💀 𝑵𝑨𝑽𝑰𝑮𝑨𝑻𝑰𝑶𝑵 ↓
• Бот для тейков
• Правила в комментариях
• Буст канала
• DNI
• Вп пост
• Правила тейков
• Поиск помощника
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
📖 𝑨𝑫𝑴𝑰𝑵𝑺 ↓
🪬: Ëжик - владелец, тейки, вп 🏁
🌸/🌾: Ив - вп 🏁
〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️
〰️〰️
Здесь вы можете опубликовать своё письменное произведение, набросок, зарисовку, сказку, поэму и тд. Это прекрасная возможность попросить помощи с написанием, найти соавтора и поделиться мыслью и идеей. Наша кф - это ваше творчество! Говорите, пишите, творите!📚🪶
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
💀 𝑵𝑨𝑽𝑰𝑮𝑨𝑻𝑰𝑶𝑵 ↓
• Бот для тейков
• Правила в комментариях
• Буст канала
• DNI
• Вп пост
• Правила тейков
• Поиск помощника
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
📖 𝑨𝑫𝑴𝑰𝑵𝑺 ↓
🪬: Ëжик - владелец, тейки, вп 🏁
🌸/🌾: Ив - вп 🏁
31.03.202507:02
25.03.202509:19
Алтан еле заметно кивает. Рука перемещается на чужую макушку, ласково ероша волосы под недовольный фырк их обладателя, а затем пальцами зарывается в черные волны локонов. Бурят мычит, снова улыбаясь, когда чувствует что пальцы стали ощутимо, но мягко надавливать на напряжённую голову, массируя.
—Писал? Звонил?
—Писал. Сначала снова спокойно пытался поговорить, затем сорвался.
—Мне стоит вмешаться?
Отрицательный кивок. Вадим не станет лезть, если Алтан хочет разобраться сам. Да и не в его праве влезать в их взаимоотношения - Дракон практически не знает Разумовского. Толком-то и лица не видел, только помнит, что эта истеричка имеет рыжий цвет волос и крайне неприятный голос.
Из раздумий выводит алтаново мычание. Он тихо намекает, чтобы Вад продолжил массировать ему голову, ласково поглаживая его широкое запястье. И как можно отказать?
—Нежный..
Хмыкает Вад, чуть наклонившись к чужому уху. Дагбаев вздрагивает, ощущая лёгкое теплое дыхание где-то за ухом, но следом перегибает голову через диван и тянет руки к лицу Дракона, чтобы уложить их ему на щеки и притянуть к себе поближе. Соединить кончики их носов, а затем захихикать, когда Вад вдруг начнет расцеловывать его лицо, царапая лёгкой щетиной нежную кожу. Хоть бы побрился, дикарь.
—Вад.
—А?
—Я тебя люблю.
Дракон млеет. Алтан нередко говорит эту фразу, но тем не менее произносит её каждый с таким трепетом, будто впервые. И самое главное, что в ответ слышит такое же трепетное "Я тебя тоже, золотко".
—Писал? Звонил?
—Писал. Сначала снова спокойно пытался поговорить, затем сорвался.
—Мне стоит вмешаться?
Отрицательный кивок. Вадим не станет лезть, если Алтан хочет разобраться сам. Да и не в его праве влезать в их взаимоотношения - Дракон практически не знает Разумовского. Толком-то и лица не видел, только помнит, что эта истеричка имеет рыжий цвет волос и крайне неприятный голос.
Из раздумий выводит алтаново мычание. Он тихо намекает, чтобы Вад продолжил массировать ему голову, ласково поглаживая его широкое запястье. И как можно отказать?
—Нежный..
Хмыкает Вад, чуть наклонившись к чужому уху. Дагбаев вздрагивает, ощущая лёгкое теплое дыхание где-то за ухом, но следом перегибает голову через диван и тянет руки к лицу Дракона, чтобы уложить их ему на щеки и притянуть к себе поближе. Соединить кончики их носов, а затем захихикать, когда Вад вдруг начнет расцеловывать его лицо, царапая лёгкой щетиной нежную кожу. Хоть бы побрился, дикарь.
—Вад.
—А?
—Я тебя люблю.
Дракон млеет. Алтан нередко говорит эту фразу, но тем не менее произносит её каждый с таким трепетом, будто впервые. И самое главное, что в ответ слышит такое же трепетное "Я тебя тоже, золотко".
#сероезолото#золотаячешуя
Shown 1 - 24 of 55
Log in to unlock more functionality.