Письмо, которое Дилюк так и не отправил Кэйе.
А может быть и отправил, кто знает...
— Почему ты просто не сказал, что хочешь пригласить меня на праздник?
— Звучит слишком уж слащаво, — Кэйа хмыкает. — К тому же, господин Дилюк ведь точно на такое не согласится.
— Может быть, и согласился бы.
— Почему ты просто не сказал, что хочешь пригласить меня на праздник?
— Звучит слишком уж слащаво, — Кэйа хмыкает. — К тому же, господин Дилюк ведь точно на такое не согласится.
— Может быть, и согласился бы.
Письмо, которое Дилюк так и не отправил Кэйе.
А может быть и отправил, кто знает...
Легче было отказаться сейчас, когда Дилюк понял, что не намерен ждать годами хлипкое обещание на одних словах между теми, кто дружить не привык, чем если бы прошло гораздо больше времени. Ведь таким образом это рисковало закрепиться в нем ещё одной отягчающей болью и ответственностью, которую Рагнвиндру пришлось бы тащить за собой через долгие годы – он не был готов.
Но под расцвет весны что-то меняется.
– Скорее всего Дори обнулили, – повторил он, безразлично пожав плечами. – Сам посуди, она непомерную цену ломила за крупицы информации, а тут – целый чип, да еще и даром. Да еще и продать следом. Либо ей больше нечего было терять, либо она очень сильно тебя любит и беспокоится о твоем финансовом благополучии. А так как, кроме себя, Дори любит только деньги, во втором варианте я сильно сомневаюсь.
Кавех мелко вздрогнул и, сжавшись, обнял себя за плечи, вдруг растеряв всю свою уверенность.
– Так говоришь, будто тебе все равно, – Кавех прошептал себе под нос, но Аль-Хайтам только фыркнул в ответ.
– А почему должно быть иначе?
