Была в позднее советское время помадка-нашлепка на мороженом: розочка.
Вафельный стаканчик без розочки – 19 копеек.
С розочкой – 20.
Нечасто она в продажу поступала, но если поступала – вот она дверь в чудесную страну из занюханной каморки папы Карло.
"Тебе с розочкой? Или без?"
Папа, это все равно, как спросить: "тебе жизнь с бессмертием или нет?", "тебе любовь с прощением?", "ты хочешь выучиться на слесаря или высшее образование?"
С розочкой, папа, с прощением, высшее образование, новую курточку, театр, Мальвину с Артемоном и бессмертие.
Много новых сладостей теперь есть вокруг, мы о таких и не мечтали. "Постучите ложечкой по карамельной корочке, потом кушайте крем-брюле".
Какая корочка, когда крем-брюле это тоже было всего лишь мороженое?
…Или вот шоколадный фондан.
"Вы давно просили фондан с базиликом — шоколадный десерт с жидким центром, который подают горячим из печи".
Мы не просили.
Мы и не знали, что он такой есть.
Какой жидкий центр?
Только кекс «Весенний», там с центром всё в порядке. Твердый, как генеральная линия партии, внизу, рядом с коркой – одна изюмина. Ой, нет, две.
А уж что там, в этом фондане, может быть базилик — об этом мы и в страшном сне не слыхали. Мы больше по петрушке, ну или вот, допустим, укроп.
Но всё это лирика. Всё утекло и истаяло.
Теперь в супермаркет ходишь, как в музей. Всё равно всё не посмотришь: положил в тележку Мону Лизу, туда же немного фасованного Ван Гога, рядом булькает маленький Гоген. Но это только часть. Ах, мы уже устали, давай уже пойдем, всего не купишь.
Это точно: не купишь. Ванильное мороженое, шоколадное, двухслойное, шербет, фруктовый лед.
А стаканчика с разноцветной помадкой-розочкой нет.
– Где ты, Мисюсь? — спрашивал Чехов. Где счастье, где дом с мезонином, где всё?
"Больше я уже не видел Волчаниновых", - так начинается прощальный абзац этого рассказа Антона Павловича.
Вот и я.
Больше я нигде не видел розочку-помадку на вафельном стаканчике за 20 копеек. И никогда уже не увижу.
Чехову еще повезло.
#вконтакте_напомнил
