𝙏𝙞𝙡𝙡. . . | 𝙩𝙝𝙚 𝙞𝙘𝙮 𝙚𝙡𝙚𝙜𝙮

Потолок, расчерченный слабыми тенями от уличных фонарей, казался сегодня особенно давящим. Тилл ворочался в постели уже который час, тщетно пытаясь поймать ускользающее сновидение. В голове, словно в потрепанном проигрывателе, бесконечно крутились одни и те же мысли, не давая уснуть и отдохнуть.

Уже целую неделю он жил в этом мучительном состоянии неопределенности. Неделя, превратившаяся в бесконечную пытку самоанализом. Он копался в своих чувствах, терзал себя бесконечными вопросами, но вместо ясного понимания находил лишь новые вопросы и сомнения.

Его мысли были прикованы к одному – к Ивану, который перевернув все с ног на голову. С одной стороны, его тянуло к Ивану, как мотылька к огню, а с другой – страх обжечься удерживал его на месте. Хотелось быть рядом, чувствовать его присутствие, слышать его голос. Хотелось касаться его, ощущать тепло его кожи, утонуть в его взгляде. Но стоило ему представить это, как в душе поднимался страх, сковывающий его движения и лишающий дара речи…
Страх неизведанного, страх осуждения, страх открыть свою душу и страх самих чувств. Владеть…Тилл стиснул зубы. Может быть это просто неудачное выражение его чувств? Он не хотел об этом думать, хотелось жить в бесконечном самообмане.

Тилл вздохнул, уткнувшись лицом в подушку. Почему все так сложно? Почему его чувства так запутаны и противоречивы? Он устал от этих мыслей, от этой бесконечной борьбы с самим собой. Все его размышления лишь сильнее заводили его в тупик, из которого, казалось, не было выхода. Сил не было. До безумия выматывало это постоянное напряжение, эта неопределенность. Он вздохнул в подушку, пытаясь заглушить свои мысли и убежать от реальности в спасительный сон. Тело ныло от усталости, а разум отказывался выключаться, продолжая прокручивать одни и те же мысли по кругу. Он чувствовал себя загнанным в ловушку, словно птица в клетке. Хотелось вырваться на свободу, но он не знал, куда лететь. Ему хотелось чтобы все эти мучительные мысли исчезли, как утренний туман. Но сон не приходил, оставляя его наедине со своей тревогой и неопределенностью. Перед глазами лишь стоял образ Ивана. Тилл хотел уйти, убежать, забыть его, но не мог. Его образ настойчиво всплывал в памяти Тилла. Иван был словно яд, такой приторно сладкий и манящий, но при этом отравляющий изнутри, от которого он не мог отказаться.

Тилл прошептал в пустоту. Ответа, конечно же, не последовало. Лишь тишина, давящая и угнетающая. Он мучительно вздохнул, сильнее вдавливаясь лицом в подушку. Может быть, если он просто уснёт, все эти проблемы исчезнут? Но он знал, что это не так. Мысли вернутся, как только он откроет глаза. И ему придётся снова бороться, снова искать ответы, снова страдать от неопределённости.

Тилл почувствовал облегчение, но вместе с тем – пронзительную пустоту в груди. Он был свободен, но свобода эта не приносила радости.
Что теперь? Этот вопрос эхом отозвался в голове.

Тилл не знал ответа. Он чувствовал себя потерянным. Ему нужно что-то сказать, но ничего в голову не приходило. Парень покачал головой.

Он не закончил, лишь стиснул зубы и, развернувшись, побрел прочь, оставляя квартиру Ивана за спиной. Спускаясь по лестнице, его темп с каждой ступенькой становился все быстрее, пока в конечном итоге он не перешел на бег. Он вырвался из подъезда, спешно направляясь к себе домой.

Его слова были словно удары ножом в сердце. Нелюбовь. Обладание. Невыносимость. Эти слова эхом отдавались в его голове, причиняя боль. Тилл вздохнул и с грустью и сожалением посмотрел на него, после чего положил свою голову ему на плечо, тихо шепча.

И все же отчего-то больно, Тилл не понимал почему. Все сложно. Чрезмерно сложно. Он поджал губы и, втянув воздух носом, собрался и отклонился от Ивана.

Этот поцелуй полон нежности и страсти, боли и удовольствия. Иван кусает его губы, дразнит и манит, заставляя забыть обо всем на свете. Тилл отвечает на это. Сердце бьется слишком часто: то ли от страха, то ли от ощущений. Он словно утопает в этом водовороте чувств, но желая спастись.

Наконец оторвавшись, Тилл упирается рукой ему в плечо, слегка отклоняется и, накрыв его губы своей ладонью, молча смотрит на него, пытаясь отдышаться. В голове полный ураган, на сердце ровно то же.

Тилл нахмурился, когда получил неожиданный и болезненный отпор. Хмыкнул он облизнул уголок губ и, сжав кулаки, с вызовом сказал.

В воздухе витал запах табака, смешивавшийся с вечерней прохладой, и он чувствовал, как напряжение между нами нарастает, словно натянутая струна. Слова Ивана, полные колкости и недовольства, отразились в его сознании, но вместо того чтобы отступить, Тилл, наоборот, не собирался отступать, не сейчас. Собравшись с духом, он шагнул ближе, и, не раздумывая, вновь обхватил его лицо руками. Тилл притянул его лицо к себе, и их губы вновь встретились в поцелуе.