«У меня была встреча с Аркадием (Дворковичем — прим. ред.), в холле отеля, там также был Хенрик Карлсен, мы говорили о графике (турниров Freestyle и турниров ФИДЕ — прим. ред.), и Аркадий сказал: «Я знаю, что вам для организации серии не нужна ФИДЕ, поэтому мы не можем просить у вас деньги, но мы можем одобрить вам статус чемпионата мира». На что я ответил: «Но я не хочу участвовать в чемпионате мира ФИДЕ, потому что участие ФИДЕ может стать проблемой для наших западных спонсоров, некоторые не будут спонсировать нас, если будет упомянута ФИДЕ».

Он ответил, что мы не можем провести чемпионат мира без одобрения ФИДЕ. Я сказал: «Аркадий, вам нужно быть осторожнее, потому что я странный персонаж. Я всегда был очень плохим сотрудником, потому что, когда начальник говорил мне: «Ты должен сделать это», моя первая реакция была — «Дай-ка я сначала подумаю и сам решу, есть ли в этом смысл». (...)

Когда мне говорят, что я не могу что-то сделать, у меня появляется желание опровергнуть это, бросить вызов». (…) Через несколько дней я внес изменения на сайте, и серия стала называться чемпионатом мира. Тогда я сказал ему: «Теперь мы — чемпионат мира! Что вы будете теперь делать?»

«Когда мы поехали в Сингапур, мы столкнулись с чередой странных препятствий. Мы искали лучшие площадки, получили подтверждения. Но через 24 часа представители площадок писали: «О, произошла ошибка, к сожалению, мы уже забронированы кем-то другим». Так было пять раз. Было ощущение, что кто-то говорит: «Мы не хотим, чтобы эти люди были здесь».

Я написал Аркадию: «Если вы не хотели нашего присутствия, просто не стоило приглашать нас, мы бы с удовольствием остались в стороне!». Я последний, кто идет на вечеринку, на которую меня не звали!»

«Задумайтесь на секунду о том, что они сделали: они — компания, организация, кем бы они ни были. Они просят своего генерального директора отправить юридический документ на подпись подросткам, которые участвуют в турнире (Вейк-ан-Зее — прим. ред.), с крайним сроком в день окончания турнира. У них нет возможности скоординироваться, получить юридическую консультацию. И потом представители ФИДЕ говорят: «Вы можете даже не подписывать этот документ, просто должны признать, что информация в нем верна»

«Я понял, что Аркадий может и называется президентом ФИДЕ, но переговоры я вел не с тем человеком. Если я иду в ресторан и говорю с парнем, что хотел бы взять на себя управление его заведением, и после нескольких часов переговоров он встает и говорит: «О, кстати, я здесь просто официант», то я спрашиваю себя: «Что? Почему тогда я потратил столько времени?»

«Реальная польза от всего этого — фантастический пиар. Большое спасибо, ФИДЕ, большое спасибо Эмилю, Аркадию и всем, кто за этим стоит. Теперь все знают о Freestyle! Спасибо вам большое, потому что за два дня до старта нашего турнира все внимание приковано к нам!»

«В воскресенье мы проведем круглый стол со всеми участниками. Я хочу, чтобы они высказались, хотят ли они называть серию чемпионатом мира. Мне самому все равно. Это должны решать игроки»

«Я очень заинтересовался языками в возрасте 15 лет. До этого я не слишком хорошо учился. Я обнаружил у себя талант и стал уделять больше времени языкам, и начал системно их изучать, потому что таланта уже было недостаточно. Этот подход помог мне и в работе над шахматами»

«Шахматы – это моя профессия, мое хобби, мой путь к самореализации. У меня много друзей в шахматном мире, я могу побывать во многих странах и путешествовать. Я уже так давно в шахматах… Они очень много значат для меня, но ими мир не ограничивается. Я не хотел бы замкнуться только на шахматах»

«Я не зациклен на деньгах. Я хорошо зарабатываю и не трачу слишком много, чтобы иметь возможность не слишком заботиться о деньгах»

«Сейчас я больше работаю, потому что не хочу слишком сильно опуститься (в мировом рейтинге, — прим. ред.). Есть много амбициозных молодых игроков; я понимаю, что многие из них постепенно обгонят меня, но все же я не хочу падать в рейтинге слишком быстро и слишком низко. Это проблема, с которой сталкиваются все стареющие шахматисты»

«У меня, наверное, синдром Аспергера, который типичен для тех немного эксцентричных гениев. Не то, чтобы я сам таков: я не гений! (...) Мне повезло со школьными товарищами, я учился в математических школах, поэтому похожих на меня людей было много. В юности я был асоциальным ребенком, если можно так сказать, и мне нужно было многому научиться, чтобы лучше понимать людей. И я это сделал, потому что хотел понимать других людей, и мне нравится быть дружелюбным с другими. Лучше быть дружелюбным, чем враждебным по отношению к окружащим людям»

«Завтра-послезавтра он играет матч с Даней Дубовым, посмотрим как матч пройдет. А касательно его заманчивых предложений… Мне, честно говоря, просто не совсем нравится такой подход. Наверное, лет 120 назад такие вызовы были в порядке вещей, что я вызываю и обеспечиваю призовой фонд, сейчас уже нет. Но может быть история движется по спирали.

Можно по-разному сформулировать вызов на матч или предложение сыграть, но тут на первом месте стоит хайп»

«Есть несколько причин: прежде всего, отсутствует подготовка, что придает игре уникальный характер. Это борьба где один разум борется с другим, с первых же ходов можно сделать что-то творческое. Мне гораздо интереснее играть, создавать нечто новое, зная, что каждая партия может стать событием»

«Возможно, величайший шахматный гений, который когда-либо существовал»

«Признаюсь, я испытал большой кризис веры после Олимпиады. Именно Олимпиада выбила меня из колеи, что странно, ведь я прибавил 10 пунктов рейтинга и показал четвертый результат на первой доске, но я был крайне недоволен своей игрой и вообще в какой-то момент решил, что стану любителем»

«Это был мой самый счастливый момент, но после этого начался психологический кризис. Давление стало огромным, внимание СМИ, проблемы со здоровьем... Сперва психологические, затем физические. Это было неприятно»

«Я воспринимал этот турнир как Святой Грааль. Как полёт в космос, что-то невероятно важное…»

«Я испытываю очень мало положительных эмоций от игры в шахматы, отрицательные преобладают — выигранные партии не приносят мне никакого чувства удовлетворения, а упущенные возможности рождают разочарование»

«В последнее время я начал чувствовать что-то подобное во всех контролях времени. Раньше мне казалось немыслимым, что я не захочу играть в блиц, например. Но в Нью-Йорке (на чемпионате мира по блицу) это было ужасно, изматывающее, неприятно»

«Основной вопрос, какие чувства я буду испытывать в этом году. Если они будут негативными, то я, честно говоря, не вижу для себя будущего в профессиональных шахматах»