Самоцензура как ответ на цензуру
Перлюстрацией (просмотр личной корреспонденции, совершаемой втайне от отправителя и получателя) занимались правительства всех стран.
Но только метод обработок писем в Российской империи приобрел масштаб, которому завидовали все зарубежные страны, из-за интереса царей к чтению чужой корреспонденции.
Интерес был настолько велик (за исключением Николая II), что перлюстрации подвергались даже все письма царской семьи.
Для того, чтобы просто попасть в Черный кабинет (орган, ответственный за перлюстрацию) нужно было миновать сторожа и канцелярию.
Затем пройти через кабинет старшего цензора, который, подобно церберу, караулил вход в нужный кабинет.
Вход в Черный кабинет был загорожен черным шкафом, а выход находился по другую сторону, через кухню по коридору, где постоянно находились несколько сторожей.
В Петербургском Черном кабинете вскрыванием писем занимался всего один чиновник (1000 писем за два часа), чтением занимались четыре человека, снятием копий и выписками — два человека, один делал фотографии.
Итого, вместе с начальником, столичный аппарат насчитывал 12 человек, которые ежедневно подвергали цензурной обработке
2-3 тысячи писем.
Все цензоры были высоко образованы и знали по четыре иностранных языка.
За несколько лет до начала Революции 1917 года, вскрытием писем стали заниматься почтовые чиновники, которые по почерку и иным признакам отбирали письма для дальнейшей проверки.
В Черном кабинете письма вскрывались на пару, костяным ножиком, читались и вновь заклеивались.
Для писем с печатями изготавливались печатки, и письма вновь опечатывались.
Существовала специальная технология изготовления поддельных свинцовых печаток с помощью гипсовых и восковых форм.
Особенно отличился один секретный чиновник, который изобрел способ изготовления идеально точных печаток из твердого металла, за что был награжден орденом Владимира IV степени.
Также подделывались пломбы, которыми опечатывались пост-пакеты иностранных посольств.
Дешифровка дипломатической почты велась в особом режиме, она доставлялась за несколько часов до отправки на поезде, время было предельно ограничено.
Поэтому имелась полная коллекция копий печаток и пломб всех иностранных посольств и консульств, миссий и агентств.
Шифровые коды покупались у служащих посольств и известных продавцов в Брюсселе и Париже.
Так, коды менее значимых государств — Греции, Болгарии, Испании — стоили от 1,5 до 2 тысяч золотых рублей; коды Северо-Американских Штатов, Германии, Японии — от 5 до 15 тысяч.
Особым навыком чиновников почтовой цензуры, была графология — распознавание автора по почерку.
Этот навык приобретался многолетним трудом, но результат был поразительным: на основе анализа почерков было установлено, что литераторы пишут неразборчиво и скорописью; военные — бисерным почерком; коммерсанты — каллиграфическим, банкиры и врачи — небрежным, революционеры — ученическим, анархисты — грубо, как рабочие и пр.
Характерным качеством перлюстраторов была их особая аккуратность, которая не оставляла ни малейшего намека на вмешательство в тайну переписки.
Даже самый опытный специалист не мог бы распознать, что целостность письма или печати были нарушены.
Не помогали даже волоски и специально сделанные царапины в местах склейки.
Опыт Черных кабинетов Российской империи был полностью воспринят уже советскими органами, придавшим перлюстрации колоссальный характер.
Перлюстрация почтовых и телеграфных сообщений и прослушивание телефонных разговоров стали неотъемлемыми чертами советского образа жизни, глубоко вошедшими в подсознание людей.
Постоянно ощущаемый страх присутствия всевидящего ока власти заставлял приспосабливаться и приноравливаться.
В этих условиях самоцензура стала естественной защитной реакцией на проникновение политического сыска и цензуры в частную жизнь граждан.
#Медиа #Государство #Общество
