Воскресный спойлер
Руки дрожали от переизбытка ярости и отчаяния. Слезы так давили горло, что дышать было совершенно невозможно: едкие, противные всхлипы доносились будто не от него самого, а откуда-то далеко, из молчаливых стен.
— Его похоронили вчера. — Проговорил наконец юноша. Стараясь сохранять видимое спокойствие, он наклонил голову прямо к земле. Слёзы моросили прямо на холодный камень, не успевая даже дотронуться до его щек. — Если бы я знал, что всё так обернется... Я столького не успел сказать. Ни тебе, ни ему...
Вдруг в его глазах появился недобрый огонек. Юноша выхватил из ножен кинжал - накануне он был конфискован у казнённого еретика, и воскликнул:
— Я каждый день молился, чтобы бог даровал нашей семье длинную, счастливую жизнь. Чтобы, даже если я оступился, ты и отец остались живы. На ваших сердцах не было и капли вины, и всё же ваши жизни были прерваны, как у скота, у рабов без права на выбор... Как я могу верить богу, который нарушает свое слово? Как я могу ещё надеяться на тех, кто умеет лишь говорить, а реальной власти не имеет?
Последние слова он почти кричал. Сорвавшись с его губ, звук пронёсся по склепу, задевая пламя свеч и отталкиваясь от одной стены к другой. Даже время, казалось, остановилось в этом пространстве: само место пропиталось горем одного единственного человека, что держал в своих руках ритуальный нож.
Юноше вдруг почудилось, что стальной клинок в его руках... Греет его.
Мысль, ударившая в голову, пришлась ему по вкусу.
— Раз ты думаешь, что можешь забирать жизнь моих близких, когда тебе вздумается, — тихо проговорил юноша, — я не буду считаться с твоими заповедями. Я сам отниму у себя собственную жизнь.
Он занес нож перед животом.
— Не отпущу, никогда не отпущу тебя, Дилюк! Я найду тебя, пусть и будет проклято все во веки веков!
Кровь пролилась на освященный гравий. Предсмертная агония стихла лишь через три часа.
