Последние поглаживания с печальной улыбкой были подарены Кусанаги, прежде чем нагнуться, чтобы, как и в прошлый раз, помочь растянуть обувь. Поднимаясь с колена, следом легким движением он подхватывает ранее уложенные книги на кровать, перенося их на комод.

Стоило избавиться от всех лишних атрибутов, Камиширо присоединяется к девушке, укладываясь рядышком.

Проваляя длинные волосы, старался не задевать раненое плечо. Было искренне больно смотреть на неё «такую». Потерянная, печальная, тоскующая по дому, и не в его силах было что-либо изменить. Даже вернувшись домой, лучше могло не стать, вновь долги, что будут копиться и, скорее всего, лягут на её же плечи в дальнейшем. Однако там была бы любящая семья, он понимал, хоть и не в совершенстве, из-за того не приходилось испытать подобное желание.
Пока женские тонкие пальцы лежали в руке, гладить он не пестовал, даже спустя время, когда собственные веки опустились.

Рекомендовал, но продолжал быть рядом, придерживая, пока сделал лишь маленький шаг в сторону, подводя девушку к кровати, чтобы та присела. Руки перекладываются только на сами ладони служанки, водя лишь большим пальцем, пока мужчина сидел перед ней на одном колене.

Совсем не то, что могло бы помочь справиться с камнем в груди, хоть и приносило немного спокойствия. Как же сейчас ложиться спать рядом с владельцем поместья, а под утро, как ни в чем не бывало, идти работать сквозь боль и слезы, испытывая очередной испуг вперемешку с волнением...?

Из уст раздался тихий писк боли. Сердце колотилось с бешеной скоростью, и пальцы вцепились в белую блузу, сжимая, дабы выразить чувства и страдания, что испытывала, хотя бы так, лишь бы справиться.
Первый раз был определенно больнее, но не считая этого, было мучительно. Кусанаги задыхалась и шипела, стиснув зубы; иногда проблескивал стон. Нужно надеяться, что скоро она привыкнет к этой боли, и она не будет ощущаться настолько кошмарно.

Со временем, она могла чувствовать, что сама теряет сознание от такой резкой потери. Хоть Руи и не в новизну делает это с ней, для неё было слишком много. В добавок, на душе не прекрасно. Однако, высказать хотя бы словечко не выходит из-за импульсивного дыхания.

В глазах темнеет, отказать права не имеет, так как подписала договор. Остается лишь надеяться на судьбу.

Было неожиданно наблюдать инициативу со стороны Нене, что сама опускалась к его рукам подставлялась под нежность. Не проходит и секунды, как ладонь более плотно прилегает к щеке дамы, с бережностью гладя.

Конечно, он понимал, что речь идёт совершенно не про это, а чтобы всё вернулось на круги своя, но... У этого были бы свои нюансы. Как-никак, их долг был немал, простить столь значимую сумму за милую душу и от жалости к девушке было бы трудно к выполнению.

Хоть долг именно графу они компенсировали дочерью, по-прежнему оставались проблемы с финансами, и требовалось уравновесить баланс, чтобы хотя бы не потерять свой статус.

Стоило узреть оголённую кожу, зрачки стали более большими, именно от заворожения, а не как при охоте, где, наоборот, сужались. Как бы ни хотелось разглядеть в девушке именно её личность, принять именно её… Собственная сущность была сильнее в разы, хотелось лишь вкусить, попробовать то желанное наслаждение. Но противоречия бились в голове, что заставляет даже прикрыть глаза, хватаясь за собственные волосы, чтобы не терять сознание. Глаза уже с утра грели алым, желая лишь одного, сейчас же ком в горле нарастал, девушка была непротив, но совесть мучила.

Шёпотом молвит, наконец поднимая веки, чтобы посмотреть на Нене. Было обидно за неё, чтобы ни изменилось, это будет лишь выполнение долга… Очередной вздох срывается с уст, понимая, что сделать желанное требуется, как бы он ни боролся с собой.
Почти как и в прошлый раз, сначала соприкосновение приходится лишь кончиком носа по шее, пока ладонью вновь укладывается на женскую талию. Каждая частичка чужого аромата постепенно успокаивала и волновала одновременно, пока не доходит до места прошлой метки, что постепенно затягивались. Некоторые целенаправленно метится в одно и то же место, не осознавая, что от этого людям же побольнее… Вновь и вновь надрывая заживавшие шрамы. Поэтому губы приоткрываются чуть поодаль, но там, где кожа была так же мягкой. Там, где туже – сложнее и болезненней.

Служанке было болезненно не смотря на ласки. Под конец она не промолвила ничего в на предложение довести. Где-то глубоко таилась обида на Руи и на что-то высшее, что заставило её столкнуться с такими терзаниями. Может, если бы родители выплатили вовремя долги, она бы была счастлива и свободна, не сталкиваясь с болью. Пора принять, что в этом мире теперь она лишь жалкая пешка на шахматном поле.

Под кожей гудело. Естественно, предложила она

Юная леди наклонилась перед Руи и прижала лицо к кисти мужской руки, ища заботу и спасения, чего так легко лишилась недавно.