#олег

— барменша.

Время превратилось в тягучую субстанцию, размывая границы между реальностью и иллюзией. Птица давно уже сбился со счету дней, проведенных в симбиотической связи с телом Сергея Разумовского. И хоть сосуществование было неизбежным, Птица испытывал скрытое раздражение к своему носителю. Разумовский – воплощение доброты и мягкости, бескорыстно помогающий всем и каждому, вызывал у Птицы лишь презрение. Он, Птица, был полной противоположностью – жесткий, циничный, безразличный к чужим проблемам. Эта разница была непреодолимой пропастью, разделяющей их.

В последнее время Птица все чаще брал контроль над телом Разумовского, наслаждаясь возможностью выпускать свою темную сущность на волю. Ему нравилось грубить, хамить, издеваться над людьми, которые в силу своей наивности даже не подозревали, что перед ними не Сергей. Это было забавным, почти детским развлечением.

Птица никогда не испытывал любви и не верил в это чувство. Он считал его слабостью, уделом сентиментальных дураков. Но однажды, в его любимом баре, где он обычно топил тоску и злость в алкоголе, его внимание привлекла одна девушка. Она работала за стойкой, смешивая коктейли и разливая напитки с невозмутимым видом. Она не обращала на него никакого внимания, просто выполняла свою работу, и это бесило Птицу. Он жаждал ее внимания, хотел познакомиться с ней, но понимал, что его обычные методы здесь не сработают. Ей не нужен грубый циник. И, о ужас, ему пришлось переступить через себя, надеть маску добродушного Разумовского, широко улыбаться, говорить вежливо и сдержанно.

Сегодня он снова здесь, сидит за стойкой и исподтишка наблюдает за ней. Он следит, как она ловко наливает напитки посетителям, как с профессиональным спокойствием протирает барную стойку. И вдруг она замечает его взгляд. Ее глаза встречаются с его, и вместо ожидаемой заинтересованности он видит лишь раздражение.

— Дыру не протрёшь? – грубо фыркает девушка, смотря на него исподлобья. Ее голос звучит резко и насмешливо, словно она видит его насквозь.

— Оу, девушка, простите, просто вы так усердно работаете, - пробормотал Птица, стараясь удержать на лице подобие доброжелательной улыбки. Но его желтые, хищные глаза выдавали раздражение. Как она смеет так с ним разговаривать? Он, Птица, привык получать то, что хочет, и не привык слышать отказы.