«Для многих близнецов [которые так и не подверглись жестокостям] сила их тёплых чувств к Менгеле была такова, что в последующие годы им было невозможно поверить в те ужасные вещи, которые они о нём слышали.

''Для нас'', сказал один из них, ''он был как папа, как мама.''»

> mp post <
> adapter <
> channel <
> bot <

«Как дела, Бутцеле? И как там мой мальчик? Надеюсь, у вас всё в порядке. Я шлю поцелуи вам обоим.»

Отвергнутый в столь позднем возрасте, Менгеле вел себя как влюбленный мальчик. Он надоедал матери Эльзы, обещая, что обеспечит ее дочери хорошую и уютную жизнь. Он даже расплакался перед ней.

«Мы с мамой очень нервничали», — сказала Эльза. — «Моя мама говорила: „Может, он сумасшедший?“ Он ходил взад-вперед перед нашим домом, ожидая меня. И ему никогда не нравились мои новые ухажеры.».

В своём дневнике Менгеле цитировал прощание с матерью: «Мой дорогой мальчик, на этот раз, это надолго.»

Я так хорошо помню, как несколько раз в день, во время короткого отпуска в Фрайбурге, я спешил — вероятно, без необходимости — с шестимесячным Рольфом в подвал из-за предупреждений о воздушных налетах.

Я до сих пор глубоко ощущаю — даже сегодня — это чувство тревоги и ответственности за моего малыша.