Батя принёс ведро. Большое цинковое ведро, под завязку наполненное яблоками. Стояло оно посредине кухни, словно космический корабль или НЛО, отражая солнце металлическим, зеркальным боком. Мы окружили его, внимательно рассматривая. Наконец, мама спросила:
– Это что? 
– Яблоки. – ответил отец, поглядывая на нас, явно жажда одобрения.
– Вижу, что не арбузы. – улыбнулась мама. 
– Горох! – я схватила пару круглых мелких зелёных плодов. Один быстро сунула младшей сестре в рот, другой начала жевать сама, и в ту же секунду наши лица перекосило – яблоки, словно лимонный сок без сахара обожгли нёбо, язык и внутреннюю поверхность щек.
– У-ух! Кислятина! – я зажмурилась и передернула плечами, а сестра захныкала: “Невкусно”.
– Ну, Гришка, ну юморист! – смеялся отец глядя на то как мы фыркаясь и отплевываясь избавлялись от фруктовых кусочков. – А уверял меня, что яблоки – сладкие.
– А на что поменялись то? – спросила мама.
– Да, на ящик гвоздей. На работе вместо аванса выдали.
– Юмористы – это ваше руководство. В прошлом месяце одной сгущенкой всю зарплату выдали. В этом месяце придумали гвоздями давать. – мама закатила глаза и устало вздохнула.

– Как сыр будешь в масле кататься. – жарко шептал ей в шею Григорий. – Только поласковей со мной будь. Всё для тебя сделаю.
Софья стояла не шевелясь. От мерзости происходящего, от чувства гадливости, доходящей почти до тошноты ее передернуло.
– Мерзкий ты Гадька. – она с силой оттолкнула возбужденного мужчину. – Противен ты мне.
– Противен?
После недолгой борьбы, ей удалось вырваться из объятий, и чтобы хоть как-то успокоить его она плюнула ему в лицо. От неожиданности мужчина замер, в глазах мелькнуло, сначала, недоумение, затем ярость. Вскинул руку, замахнулся, но одумавшись вытер плевок рукавом.
– Еще раз так сделаешь. – он устрашающе потряс кулаком возле ее носа. – Я те…
И тогда она плюнула ещё раз. 
– Тварь! – заорал визгливо Гадька. Ей показалось, что голова треснула пополам. От боли она согнулась, наблюдая как кровь хлынула из разбитого носа. 
– Приползёшь ещё. – голос Григория свистел сквозь стиснутые зубы. Софья медленно выпрямилась. Чувствуя как во рту скапливается жидкость с металлическим привкусом она харкнула ее.
– Никогда! – Хрипло прошептала девушка, и не обращая внимания на стекающую по лицу кровь, растянула губы в улыбке. Григория обдало такой волной презрения и брезгливости, что он отшатнулся, сделал пару шагов назад, наткнулся на ведро с грязной водой, опрокинул его, поскользнулся и упал в мыльную лужу. 
Смех, резкий звонкий как крики болотной выпи разнесся по избе.