могла разрушать стены, а другая в это время держала бы под обстрелом крытую галерею афганцев?“ И очень удивился, когда я ему сказал о невозможности такого предприятия».
В общем, персидская артиллерия год напрасно расходовала ядра, из которых в цель попали лишь единицы, и то — чисто случайно. Бедный итальянский капитан Семино раз за разом обращался к шаху и его министру с просьбами сделать всё по науке — создать насыпи для батарей, пробить брешь в стенах, — но персидские ханы, преисполненные самомнения и гордости, не прислушивались к этому дельному совету.
Затем металл кончился, и персы начали делать ядра из камня. Они сняли мраморные плиты на афганском кладбище рядом с городом и с помощью такой-то матери начали вытёсывать что-то похожее на шары.
Если бы эти ядра использовались цельными, может быть, из этого и вышел бы какой-то толк. Но наш «эффективный менеджер» не унимался — он приказал сверлить мраморные ядра на четыре-пять дюймов внутрь, чтобы засыпать туда порох и сделать их разрывными. При сверлении бо́льшая часть ядер предсказуемо лопнула, ведь мрамор — мягкий камень. Ну а те, что не лопнули, сломались внутри пушек, из-за чего часть орудий разорвало.
Дисциплина и инициатива
К лету 1838 года стало понятно, что методы осады надо менять, и шах решил довериться опыту капитана Семино. Он согласился на постройку брустверов и артиллерийских позиций, однако… у персов не оказалось ни лопат, ни кирок. Не было и тачек, поэтому выкопанную кинжалами и мечами землю персы переносили… на руках — в ладошках или в мешках. Часть солдат подрядили на плетение туров и фашин. И тут… Давайте опять дадим слово Бларамбергу:
«Поднявшись на позицию осадной артиллерии, с которой открывался широкий обзор местности, я, к моему великому удивлению, заметил, что весь её правый фланг оголён от войск, а в окопах напротив ворот Хош, которые ещё вчера занимали полки Искандер-хана, кишели афганцы, торопливо уносящие в город фашины, туры и вообще лесоматериалы, поскольку там была большая нехватка дров. Я никак не мог объяснить себе это странное обстоятельство. Потом я узнал, что действительно, по приказу министра Искандер-хан оставил окопы, потому что некоторые осведомители заверили министра в том, что Яр Мухаммед-хан, министр Камран-Мирзы в Герате, испугавшись подготовки к штурму со стороны персов, намеревается ночью покинуть город. „А! Он хочет бежать, — обрадовано воскликнул Хаджи, — тем лучше, я ему облегчу побег. Отвести войска от ворот Хош, из которых дорога ведёт в горы, и пусть он бежит, этот голубчик“».
Конечно же, Яр-Мухаммед никуда не убежал, а просто унёс все фашины и туры в город и пустил их на дрова, с которыми в Герате была проблема.
Афганцы не ограничивались пассивным сидением в обороне и постоянно производили вылазки, тревожившие неприятеля. Во время одной из таких вылазок командир персидского полка струсил и бежал с поля боя, оставив своих солдат без руководства. Дело дошло до шаха, и тот решил принять дисциплинарные меры: приказал посадить полковника верхо
