Мери Авидзба, портрет которой вы видели на билборде в Абхазии, – это наша сестра.

Больше всего запомнился звонок из Екатеринбурга. Люди увидели по телевизору, что голосование будет проходить в Центре славянской письменности в Москве. Ну, будет голосование. Ну и ладно... Я ведь в Екатеринбурге живу. Но когда в эфире показали многокилометровые очереди (около двух километров до станции метро «Киевская»), то нам начали звонить из разных городов. Самой дальней точкой был Екатеринбург – люди специально летели, чтобы сделать свой выбор.

Мы работали не как настоящая ЦИК – поначалу планировали с 8 утра до 8 вечера. Но когда пришло время закрываться, нам подсказали: «Как вы закроетесь, если тысячи людей ещё не проголосовали?» В итоге голосование продолжалось до 11 вечера, если не ошибаюсь. Люди приезжали со всех сторон, а мы были совершенно не готовы к такому наплыву - печатали бюллетени прямо на месте, сразу их заполняли.

Это было настоящее волеизъявление. Легитимность референдума подтверждалась не формальностями, а тем, что каждый мог лично убедиться в настроениях людей. Для нас это стало важным показателем. Мы относились к процессу крайне серьёзно: переживали, чтобы не потеряли ни один бюллетень, скрепляли документы скотчем, даже делали печати из пластилина. По-настоящему старались сделать всё правильно и полностью отдавались этому делу.

Скажу честно: все бюллетени, которые мы тогда пересчитали, были отправлены сюда, в Донецк, в Центральную избирательную комиссию. Комиссию в то время, помнится, возглавлял Роман Лягин – он тогда часто появлялся в СМИ. Безусловно, ключевой фигурой для нас был и остаётся

За 11 лет мы потеряли два взвода наших граждан. Большинство погибло в период СВО. У нас не говорят «погиб» – мы говорим «адуне ипсахт», что означает «сменил земную жизнь на небесную». Для нас воин живёт вечно. Каждый из них оставил свой след.

Каждый из наших бойцов – это история. Я как командир мог где-то с ними ругаться, указывать на ошибки. Но когда приезжаешь в Абхазию и слышишь от политиков: «А как проявил себя тот парень?» – я всегда отвечаю: «Вы не имеете права судить. Он – святой. Он пролил кровь за общее дело». Все они стали тем мостом, который связал Абхазию с общим порывом СВО. Все они достойны памяти – нельзя выделять кого-то одного.

Наши бойцы проявляли невероятное мужество. Командир штурмовой роты из Абхазии Владимир Харабуа лично шёл в атаку со своими бойцами. Это показатель того, какие у нас командиры. В 2022 году на Донбассе погиб абхазский доброволец Адам Лагвилава – позывной «Гюрза». В то наступление «Гюрза» взял с собой пулемет, с которым был неразлучным. Однополчанин Адама с позывным «Микич» дал слово, что вернет оружие друга. Спустя 11 месяцев бойцы интербригады вернули пулемет Адама в распоряжение «Пятнашки».

Дмитрий Цвижба с позывным «Лис» во время боёв за Авдеевку вытащил из-под вражеского обстрела как минимум двух раненых товарищей. Он знал, что погибает, но до последнего спасал товарищей.

Война изменила многих. Возьмите Ислама Квициниа – в мирной жизни его считали хулиганом, но он одним из первых приехал воевать, а следом за ним – его отец. Таких историй множество. Кто был взрослым – стал мудрее. Кто был молодым – повзрослел. Поэтому нельзя выделять одного. Они все – наши.

Я хорошо помню те дни. В «Комсомольской правде», например, проводили брифинги – и во время голосования, и по его итогам. Тогда особенно радовало, что люди не боялись открыто выражать свою позицию, несмотря на определённые ограничения в СМИ и неоднозначное отношение к референдуму. Ситуация осложнялась тем, что руководство Российской Федерации в тот момент просило не проводить голосование в назначенный день. Но мы понимали: если отменить референдум, люди всё равно придут – просто не будет бюллетеней, что создаст огромное социальное напряжение. Провести голосование пришлось – это была подлинная воля народа.

Западные СМИ, конечно, работали по своей повестке. Они пытались найти людей, которые сказали бы, что их заставляют голосовать или что они против. Но тут такая вещь: когда подводили итоги и мы разговаривали со СМИ – «Сколько "за"?» – «90%». – «Как 90% "за"? Это невозможно! Должны же быть и те, кто против!». А в чём суть? Те, кто против, голосовать не шли. Если я «против», я понимаю – туда идут те, кто «за». Зачем я пойду? Чтобы испортить бюллетень? Ну, может, 10 бюллетеней и было испорчено. Говорить о 99,9% им казалось невероятным. Они хотели «удобных» цифр, но не понимали: когда общество радикально настроено по принципиальному вопросу, расхождений почти не бывает. Те, кто был категорически против, просто не участвовали в голосовании.

Мы ни в коем случае не хотим, чтобы появился музей «Пятнашки». «Пятнашка» – это феномен войны 2014 года, она [Бригада. – Прим. ред.] должна завершиться с победой. Мы не лучше других. Абхазы воевали не только в составе «Пятнашки», они уходили, например, с 7-й военной базой.

Отделять нас нельзя – мы все граждане своей республики. Вот, например, абхаз из Москвы, который пошел воевать – разве он не абхаз?

Пусть будет уголок, посвящённый Донбассу. Но не отдельный музей под наше имя. На войне, может, мы и стали брендом. Но дома мы – обычные граждане. Мы возвращаемся не как герои, а как сыновья своего Отечества.

Прошло 11 лет с тех трагических событий, которые во многом изменили наше мировоззрение. Но и без этого мы были готовы встать на защиту Донбасса – для нас это стало ещё одним поводом осознать: историю нужно чтить, помнить и бережно хранить. Когда её отодвигают на второй план или пытаются переписать, это всегда оборачивается новыми трагедиями – как в Одессе. К сожалению, Донбасс пережил множество подобных событий.

Особенно ценно, что, не имея официального статуса в Абхазии, наш народ и руководство страны проявили принципиальную позицию. Когда гибнут наши ребята – будь то в Курской области или на Донбассе – государство берёт на себя заботу об их семьях: выплачивает компенсации, обеспечивает детей. Юридических оснований для этого нет, но народная правда превыше бюрократии. Я глубоко благодарен такому подходу – прежде всего, за внимание к семьям погибших.

Отрадно видеть, как молодое поколение хранит память: школьники пишут письма, а в дни памятных дат – 9 мая и 30 сентября – выходят с фотографиями наших бойцов. Они несут знамя нашей бригады рядом с государственным флагом Абхазии. Для нас это огромная честь и вдохновение.

Абхазия – республика, которая никогда не предавала Россию, всегда оставалась верным партнёром, хранителем нашей общей истории и культуры. Когда появилась возможность обратиться с просьбой, мы попросили восстановить совместные памятники Великой Отечественной войны. Хотя российские чиновники, посещающие Абхазию, видят множество других насущных проблем, для нас важнее историческое наследие – основа нашего культурного единства. Мы не делим героев. Герой Советского Союза абхазского происхождения – наш общий герой. Так же, как и любой другой.

В политике часто проще дистанцироваться, чем принимать ответственные решения. Среди крупных политиков того времени особо хочу отметить Владимира Вольфовича Жириновского – он не побоялся взять на себя ответственность, предоставив нам и помещение для представительства, и необходимую помощь.

Особую благодарность хочу выразить казакам Войска Донского – они обеспечивали безопасность во время референдума, имея на это официальные полномочия. Также неоценимую помощь оказал (к сожалению, фамилию не могу сейчас вспомнить) организатор гуманитарных конвоев в Донецке. И конечно, «Землячество Донбассовцев» под руководством Петра Акаёмова – они оперативно предоставили помещение, когда в полночь нам запретили проводить голосование на запланированной площадке, а уже в 8 утра люди должны были прийти голосовать.

Мы даже представить не могли, какие масштабы примет это событие. Сегодня приятно вспоминать, как мы все вместе организовали тот исторический день – 11 мая 2014 года. Пока живы участники тех событий, важно запечатлеть эту историю – может быть, снять документальный фильм, который останется потомкам.

Как говорится, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Чтобы историю не переписали, её нужно фиксировать. К сожалению, в мире слишком много примеров, когда в историю вписывают тех, кто не имел к событиям прямого отношения.

Пришёл участковый и говорит: «Вы не можете здесь проводить референдум, заявки не подавали, ничего не оформили». Пока он это говорил, уже подошли человек 30. Он понял, что не справится, вызвал подмогу. Пока подмога приехала – уже 500 человек в очереди набралось. Тогда стратегия изменилась. Нам сказали: «Раз вас уже полтысячи, чем вам помочь?» Мы попросили ещё три стола и принтер для печати бюллетеней. В комиссии было всего 5 человек. В итоге в Москве проголосовали 54 тысячи человек.

Приезжали представители BBC, CNN. Их нарратив был прост: «Людей на Донбассе гонят под дулами автоматов». А тут, в центре Москвы, на жаре, выстраиваются километровые очереди – люди с паспортами Луганска, Донецка. Люди звонили: «Мы в Екатеринбурге, можем вылететь в 4, к 8 вечера будем у вас. Вы нас дождётесь? Мы хотим проголосовать».

Для каждого тогда голосование было сродни тому, как взять в руки оружие и защитить своё будущее и будущее своих детей. Именно поэтому были такие очереди. Именно поэтому люди понимали, что это – исторический шанс вернуться. И они его в полной мере использовали – и на Донбассе, и в Москве.

Закончилось тем, что было уже больше 30 столов, за которыми проходило голосование. Мы просили сесть за них тех, кто только что проголосовал: «Можете нам два часа уделить?» – «А что вам надо?» – «Вот не хватает людей...» – «Да, конечно». Надо отдать должное и властям Москвы, которые привезли питьё, подогнали машины скорой помощи, выстроили зону безопасности. Это всё приобрело цивилизованный вид. Но на самом деле подготовки к этому не было. Всё было импровизацией, работой «с колёс», как говорится. Когда репортёры CNN пришли на «избирательный участок» и увидели километровые очереди, то стали говорить, что тут «театральное представление». Люди стали показывать паспорта с донецкой пропиской и сорвали им сюжеты!