Когда мы впервые встретились с Юлей, я помог ей, можно сказать, спас. Думал, на этом наше общение закончится, но девушка решила иначе. Она по уши влюбилась в меня: поздравляла с днем рождения, желала хорошего дня, дарила свою улыбку. Сперва я принимал это как должное, потом стал жутко раздражаться и мечтать, чтобы Юля исчезла. И вот спустя три года моя мечта сбылась. Надоедливая девчонка пропала с горизонта. Надо бы радоваться, но меня дико бесит видеть Юлю рядом с другими парнями...

– Ой, Надежда, вы сегодня отлично выглядите, – Коля протягивает мне пакет с конфетами, сверкнув белозубой улыбкой. И тут Оля, видимо, замечает меня, хотя до этого я для нее точно мебелью считалась. Взгляд моментально меняется, губы искривляются.

Ух! Спасибо, Женька! И за платье, и за прическу, и за мейк. Оно того стоило. Даже не ради Димы, а вот – реакции Оли.

– Моя Надюша всегда отлично выглядит, – звучит басом голос Димы, а следом он совсем по-хозяйски кладет руку мне на бедро и резко к себе тянет. Зарывается носом в мои волосы так, словно он мой мужчина. И всегда им был. От него исходит приятный аромат парфюма, и я как-то слишком быстро плавлюсь под этими всеми мужскими флюидами.

Господи, да у меня сто лет не было мужика и

– Моя невинная, маленькая девственница, ты такая забавная. А я ведь думал, что будет совсем скучно. Но теперь мне даже весело. А тебе?

Его рука снова скользнул на мой живот, а пальцем он играл с резинкой шорт.

Он ровным счетом не делал ничего такого, а я вся горела, буквально плавилась. И желала чего-то большего, неправильного, порочного. Сталкер провел пальцем медленно, едва ощутимо, вдоль основания трусиков, и меня аж током пробрало. Мамочки… Спина выгнулась, захотелось развести ноги.

И я, как грешница, попала в плен демона. Он настоящий демон, не иначе. Ни убежать, ни закричать, я, будто сгорала под натиском этих прикосновений. Ругала себя и даже заставляла снова ерзать, да только, кажется, что от этих действий возбуждалась еще больше. Желала то, чего не должна.

– Прекрати… – тихо попросила остановиться.

Но ему плевать. Казалось, моего мучителя наоборот забавляла моя реакция, а может и не только. А потом он вдруг вытащил телефон, видимо проводя черту: что здесь игры закончились.

– Что? - хрипло простонала я…

– Сделаем хоум-видео?

– Домой не собираешься? – голос Руслана заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Когда он успел выйти? И даже присесть на край моего стола.

– Разве вы меня отпускали домой? – откладываю телефон, и, вздернув подбородок, смотрю прямо на него. То злой, то добрый, то улыбается, то зубы показывает. Не могу разобраться, что за скелеты в шкафу скрывает Соболев, и как они относятся ко мне.

– Разве я просил тебя сидеть, пока круги под глазами не начнут походить на отпечатки от растекшейся туши? – мы будто вернулись в институт, когда подкалывать друг друга было в порядке нормы.

– Даже тушь не выдерживает столько часов на одной территории с моим боссом. Пожалуй, напишу жалобу производителю.

– Не забудь пометить, что все дело в твоем боссе, – кивает с улыбкой он.

– Обязательно. Помечу, что он очень вредный и…

– Сексуальный, – перебивает Руслан. – Поэтому ты, вместе с тушью, медленно плавишься.

– Боже, Соболев, – закатываю глаза, закрыв крышку ноутбука. – Это звучит как…

– Как начало твоей новой книги, – подмигивает он, наконец-то, спрыгнув с моего стола. – Ты так и не ответила, почему бросила писать?

– Речка была неспокойной, и глубокой. Я боялась, что меня унесет течением, плавать-то я тогда не умела толком. А когда девочки стали надо мной подшучивать, они ведь все купались, я от них ушла. Сидела себе под деревом, книжку читала, и вдруг увидела котенка. Уж как он оказался в воде, я не знала, но его уносило, и он не мог ничего поделать. Я бросила книгу и побежала к нему. Вошла в реку, схватила котенка, но там был обрыв, и меня понесло вниз по течению.

– Это так глупо… – с трудом произнес Вебер, осуждая мой детский поступок. Но я не обратила внимания, и совсем не обиделась. В конце концов, мы не в том положении, чтобы о чем-то спорить и переживать. Это всего лишь рассказ, способ отвлечь человека.

– Я бы и сейчас так поступила. Слабым должны помогать сильные, таков закон природы.

– А кто помог тебе? – Герман кашляет, его лицо искажает гримаса боли.

Мне тяжело его видеть таким, поэтому я больше на автомате вглядываюсь вдаль, ищу глазами скорую, но пока тщетно. – Никто? Сама спаслась?

– Мальчик.

А затем он положил руку на мое плечо, и подтолкнул вперед, заставив сдвинуться с места. Мы дошли до самого угла школьного здания, молча, не обмолвившись ни словом. И только когда он отпустил меня, я растерянно спросила:

– Ты… не пойдешь дальше?

– А в этом есть необходимость? – усмехнулся Илья, засунув руки в карманы парки.

– Может быть, – я глянула ему за плечо. Тот верзила до сих пор не ушел. И это наводило страх.

– Староста, только не говори, что ты в меня влюбилась и теперь не можешь прожить и минуты?

– Я быстрее съем пачку чипсов со вкусом курицы и сладких вафель.

– Не знал, что у тебя такие необычные предпочтения в еде.

– Не дрейфь, – подмигнул Измайлов. – Я буду рядом.

– Звучит так, будто у меня появился телохранитель.

– Что ж, если ты об этом тайно мечтала, тогда я в деле. Буду защищать тебя ото всех, кроме одного человека.

Я не поняла, шутил он или говорил на полном серьезе. В конце концов, я все еще ненавидела Илью, считала его причастным к идиотским слухам, что разлетелись по школе.

Не о таком выпускном классе я мечтала.

– Фредди Крюгера?

– Что? Нет! Я слишком хорош, чтобы сравнивать нас с ним.

– То есть, – я повернулась к нему, смотря прямо в глаза. – Вместо того, чтобы рассказать всем правду про нас, ты решил… быть моим… охранником?

– Телохранителем.

– Неважно, – нахмурилась я.

– Важно! Так звучит круче, более пафоснее. – Продолжал Илья болтать странные вещи, с довольно обаятельной улыбкой на губах. Божечки! Что в моей голове?С каких пор определение обаятельный стало относиться к этому парню? Остановите землю, я сойду.

– А вы собственно кем будете? – до Оли, кажется, доходит смысл шутки, и она кривится, правда, не отвечает. Видимо, не решается.

– Я?

– Вы, – хмурится сестра.

– Дмитрий, Дима, вроде уже представлялся. С памятью беда у тебя что ли? Слушай, ну я слышал, есть такая процедура, биоакустическая коррекция…

– Нормально у меня с памятью, – взрывается Оля. За всю свою сознательную жизнь я не припомню случая, чтобы мужчина, который ей понравился, а Дмитрий ей точно приглянулся, вот так разговаривал. Открыто стебал, хамил. – Я имею в виду, вы кем приходитесь моей сестре?
Пауза. Раз удар. Два. Три. Сердце будто тугим узлом стягивает от волнения.
Я сжимаю орешек в ладони, перебирая варианты ответов. Сказать сейчас или потом? Не будет ли ошибкой, если потороплюсь? Или, может, окончательно утереть ей нос? Хотя в чем мы тут состязаемся? У меня жених-то фиктивный, а у Оли настоящий. И любит он ее, души не чает. И цветы ей дарит по праздникам. И ночами сладко целует. А у меня… кот и кактус.

– Жених я ее

— Я люблю тебя, Вероника, — совсем по-особенному произносит Дима. Так, словно решил, что готов всю жизнь держать меня за руку.
Где-то высоко над нами падает звезда. Она пролетает мимо, озаряя собой дорогу жизни. Мою дорогу. Нашу. И я невольно тянусь ладонями к лицу Димы, наклоняюсь и дарю ему свой поцелуй. Потому что...