USSResearch

Особенно эффективным методом психологического воздействия была отправка пленных обратно к своим. Эта тактика широко применялась с середины декабря. Обычно захваченных немцев после краткого допроса на командном пункте батальона или полка кормили и отпускали без каких-либо заданий — просто с наказом рассказать правду о том, как с ними обращались. Это оказывало сильное влияние, поскольку немецкая пропаганда убеждала солдат, что русские якобы выкалывают пленным глаза, отрезают уши и совершают другие зверства.

Один показательный случай произошел в конце декабря, когда в плен взяли ефрейтора Вернера — музыканта-композитора по профессии, члена нацистской партии с 1928 года. После допроса в блиндаже я провел его к другим пленным. Из-за легкого ранения в ногу он хромал, а дорога была скользкой и шла в гору. Я поддержал его под руку, помогая идти, и между делом спросил:
— А вы знаете, кто я такой? Я — комиссар.
Трудно описать его реакцию: он мгновенно отпрянул от меня, словно от огня.
В блиндаже, где собрались пленные, которым предстояло вскоре выступить на передовой с рассказами о жизни в плену, я представил им Вернера и велел поделиться с ним увиденным. К вечеру, когда я снова зашел к ним, Вернер сам обратился ко мне:
— Господин капитан, разрешите мне сегодня рассказать своим товарищам о том, что я здесь видел?
И в ту же ночь он уже выступал перед микрофоном — всего в двухстах метрах от окопов, где еще вчера сидел как пленный.

Для связи с противником мы использовали и нестандартные методы. Например, в 149-й бригаде в один из блиндажей стал наведываться кот из немецкого укрытия, расположенного метрах в шестидесяти. Видимо, у немцев кончилась еда, и животное искало пропитание у нас. Вскоре кота «привлекли» к работе по разложению вражеских войск. Сначала к его хвосту привязали листовку и отпустили. Через некоторое время он вернулся. После нескольких таких «ходок» ему сшили небольшой корсет, куда помещалось до сотни листовок. Две недели кот исправно доставлял пропагандистские материалы, возвращаясь с пустым корсетом, пока немцы не подстрелили ему задние лапы, и он пришел, умирающий, в наш блиндаж.

"и не только идеологической своей для них неприемлемостью (для части так это и было), но и слишком резким переходом от атмосферы горячего боя к серым прозаическим будням".

“Мы сейчас лишние здесь”, скорбно говорит т. П., “сейчас нужны другие люди”, — “мы годимся лишь для опасности, для боя, — серенькая тишина нам не годится, и мы для нее не годны”

"как бы переходит в другой мир, где и осуществляет свои вожделения, столь чуждые современной мирной реальности: он снова в боях, командует, гонится за противником, служит революции — по-своему".

«На одного учащегося ПТУ в среднем расходуется 18–20 рублей на питание и 6 рублей на обмундирование. Учитывая материальное положение семей, переложить эти расходы на родителей невозможно», — подчеркивали в комитете.

Куплет 1
Рассыпалась трель — и стихает жара до заката,
Два солнца, как лампы, угасли в барханной пыли.
Мы ставим котёл, чтоб заварить чай из сока какката,
И слушаем, как у костра шепчет ветер вдали.

Припев
Эй, товарищ-джедай, подзвякивай струной потаённой,
Пусть песня летит, словно «Сокол» над синим хребтом.
Свет клинка береги — сила в сердце, а не в иконостасе звёздном,
И будет дорога нам домом, а звёздная ночь — родным дом.

Куплет 2
Над дюнами гул ат-ат’ов растаял в песчаной пустыне,
Джавины фонари замигали, как город вдали.
А мы под аккорд, что придумали где-то в столичном общагине,
Поём о мечте — чтоб рассвет засиял на пути.