✘𝐌𝐨𝐨𝐧 𝐂𝐡𝐫𝐢𝐬𝐭𝐢𝐚𝐧✘
27.04.202510:28
Ставим ставим!
26.04.202518:21
)))
02.04.202518:53
71/100
Реакции! я люблю стекло)
Реакции! я люблю стекло)
30.03.202517:18
Реакции! И комментарии
41/100
41/100
30.03.202505:59
Еще 13!
26.03.202519:56
Реакции ставим, 165 мне добиваем и спать.
деп койсан,ладно )
27.04.202510:13
🫶🫶🫶🫶🫶
добиваем!
24.04.202520:29
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
✘𝐌𝐞 𝐚𝐧𝐝 𝐦𝐲 𝐭𝐨𝐭𝐞𝐦 𝐚𝐧𝐢𝐦𝐚𝐥✘
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Qui mutat colorem, non mutat animum.
🖤🖤🖤
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
✘𝐌𝐞 𝐚𝐧𝐝 𝐦𝐲 𝐭𝐨𝐭𝐞𝐦 𝐚𝐧𝐢𝐦𝐚𝐥✘
Кристиан Нотт и хамелеон похожи в умении сливаться с окружением — не из страха, а из расчёта: оба наблюдают, анализируют, ждут нужного момента, чтобы проявиться, точно и по делу.
Как хамелеон меняет цвет, так и Кристиан умеет менять маски — холодный дипломат, строгий отец, молчаливый стратег или яростный любовник — он показывает только ту грань, которую хочет, скрывая истинное под защитным слоем. Их роднит осторожность, скрытность и тонкое чутьё на опасность. Но и в хамелеоне, и в Кристиане есть одиночество: когда слишком долго притворяешься, трудно вспомнить, кем был изначально.
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Qui mutat colorem, non mutat animum.
🖤🖤🖤
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
02.04.202518:52
#𝐦𝐞𝐦𝐨𝐫𝐢𝐞𝐬
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Quod non dictum est
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Кристиан Нотт стоял у окна кабинета, глядя в темноту за стеклом. Он даже не обернулся.
— его голос был низким, бесстрастным.
Тео сжал кулаки.
Калисто стояла в дверях, молча наблюдая. В её взгляде не было осуждения — только усталость.
Кристиан медленно выдохнул, но так и не ответил.
Тео больше не мог находиться в этом кабинете. Он развернулся и вышел, захлопнув за собой дверь.
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Прошло несколько часов. Ночь окутала особняк, делая его тёмным и почти безмолвным.
Теодор не мог уснуть. Он бродил по дому, пытаясь успокоиться, но внутри всё ещё бушевала буря. Он хотел ненавидеть отца, хотел убедить себя, что Кристиан Нотт — холодный человек, которому всё равно.
Но когда он спустился в гостиную, ноги его невольно замерли.
Кристиан сидел в кресле, уставившись в темноту. Он не читал, не пил виски, даже не держал в руках палочку. Он просто сидел, опустив плечи так, как Теодор никогда раньше не видел.
— вдруг раздался его голос. Он не обернулся, не посмотрел на сына. Говорил в пустоту, но Теодор знал — эти слова предназначались ему.
Теодор стоял в тени, не решаясь подойти ближе.
— голос Кристиана был хриплым, наполненным чем-то глубоким, почти болезненным. —
Он провёл ладонью по лицу, как будто пытался стереть усталость, годы одиночества.
Он сделал паузу, и в этой паузе было всё. Годы молчания. Годы отчуждения. Годы боли, которую он не мог показать.
Теодор сжал кулаки.
Он хотел сказать что-то резкое. Хотел напомнить, как они с Калисто чувствовали себя ненужными. Но вместо этого он просто шагнул вперёд, в круг света от камина.
— наконец сказал он, и голос его был тихим, но твёрдым.
Кристиан медленно повернул голову и впервые за долгие годы посмотрел на сына по-настоящему.
Впервые за семнадцать лет Теодор увидел в глазах отца не холод, не долг, не сдержанность.
Он увидел боль. И любовь, слишком глубоко спрятанную за стенами молчания.
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
— Doleo, solus sum, sensum amisi.
— Et ego.
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Quod non dictum est
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
— Ты просто никогда не заботился о нас, — резко сказал Теодор, чувствуя, как внутри всё кипит. — Ты всегда был холодным. Отстранённым. Мы для тебя просто обязательство, долг!
Кристиан Нотт стоял у окна кабинета, глядя в темноту за стеклом. Он даже не обернулся.
— Ты так думаешь?
— его голос был низким, бесстрастным.
Тео сжал кулаки.
— А что ещё думать?! — сорвался он. — Ты всегда держал нас на расстоянии! Я не помню, чтобы ты хоть раз говорил мне, что гордишься мной. Или что… что мы для тебя не просто наследники рода.
Калисто стояла в дверях, молча наблюдая. В её взгляде не было осуждения — только усталость.
— Мы твои дети, отец, а ты даже не пытался… — Теодор запнулся, чувствуя, как в горле встал ком. — Ты даже не пытался нас полюбить.
Кристиан медленно выдохнул, но так и не ответил.
Тео больше не мог находиться в этом кабинете. Он развернулся и вышел, захлопнув за собой дверь.
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Прошло несколько часов. Ночь окутала особняк, делая его тёмным и почти безмолвным.
Теодор не мог уснуть. Он бродил по дому, пытаясь успокоиться, но внутри всё ещё бушевала буря. Он хотел ненавидеть отца, хотел убедить себя, что Кристиан Нотт — холодный человек, которому всё равно.
Но когда он спустился в гостиную, ноги его невольно замерли.
Кристиан сидел в кресле, уставившись в темноту. Он не читал, не пил виски, даже не держал в руках палочку. Он просто сидел, опустив плечи так, как Теодор никогда раньше не видел.
— Думаешь, я не скучаю?
— вдруг раздался его голос. Он не обернулся, не посмотрел на сына. Говорил в пустоту, но Теодор знал — эти слова предназначались ему.
— Не скучаю по
ней
?
Теодор стоял в тени, не решаясь подойти ближе.
— Она была любовью всей моей жизни, светом в мои тёмные подростковые дни…
— голос Кристиана был хриплым, наполненным чем-то глубоким, почти болезненным. —
Единственная, кто меня понимал. Кто любил. Единственная…
Он провёл ладонью по лицу, как будто пытался стереть усталость, годы одиночества.
— После её смерти я был готов умереть следом, — признался он. — Но я держусь. Потому что в вас, мои дети, есть частичка её души.
Он сделал паузу, и в этой паузе было всё. Годы молчания. Годы отчуждения. Годы боли, которую он не мог показать.
— Я не был хорошим отцом. — Эти слова прозвучали тяжело, как признание вины. — Но не потому, что не любил вас. А потому, что слишком боялся снова потерять.
Теодор сжал кулаки.
Он хотел сказать что-то резкое. Хотел напомнить, как они с Калисто чувствовали себя ненужными. Но вместо этого он просто шагнул вперёд, в круг света от камина.
— Мы не должны быть для тебя лишь напоминанием о ней,
— наконец сказал он, и голос его был тихим, но твёрдым.
Кристиан медленно повернул голову и впервые за долгие годы посмотрел на сына по-настоящему.
— Вы для меня больше, чем ты думаешь, Тео, — ответил он. — Просто я слишком долго не знал, как это сказать.
Впервые за семнадцать лет Теодор увидел в глазах отца не холод, не долг, не сдержанность.
Он увидел боль. И любовь, слишком глубоко спрятанную за стенами молчания.
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
— Doleo, solus sum, sensum amisi.
— Et ego.
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Deleted30.03.202518:57
30.03.202516:17
Реакции! И комментарии
15/100
15/100
29.03.202521:05
87/100
26.03.202515:02
Реакции ставим,не ленимся дети мои)
27.04.202509:36
Реакции!
43/100
43/100
24.04.202512:01
🫶🫶🫶🫶🫶
верните( пожалуйста
30.03.202519:23
Реакции! И комментарии
54/100
54/100
30.03.202516:16
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
Ille qui timere non licet
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
Теодору было семь. Прошло два года с тех пор, как не стало Вивьен. Два года, за которые Кристиан научился жить с пустотой, но так и не привык к ней.
Ему казалось, что он справляется. Тео рос спокойным, рассудительным, редко задавал лишние вопросы, словно чувствовал: отец не любит говорить о прошлом. Каллисто ещё была слишком мала, чтобы понимать, как изменился мир, а вот Теодор… Теодор всё понимал.
Кристиан видел, как сын смотрит на него — с ожиданием, с несмелым желанием доказать что-то. Возможно, что он справится. Что он уже взрослый.
Именно это он увидел в его глазах, когда Теодор в тот день впервые взял в руки настоящую метлу.
Кристиан не ответил. Он не был уверен, для кого именно Теодор это говорил — для себя или для него.
Мальчик поднялся в воздух. Осторожно, но уверенно. Он держал баланс, чуть наклонившись вперёд, губы его были сжаты в сосредоточенности.
Кристиан наблюдал за ним, скрестив руки на груди. В глубине души он понимал: рано или поздно это должно было случиться. Нельзя вечно держать ребёнка внизу. Нельзя постоянно ограждать его от возможных падений.
Но даже осознавая это, он не смог ничего сделать, когда порыв ветра качнул Теодора в сторону.
Мальчик попытался выровняться, но не успел. Его пальцы соскользнули, метла ушла вперёд, а он — вниз.
Падение.
Секунды, которые растянулись в вечность.
Кристиан не помнил, как оказался рядом. Его тело двигалось быстрее, чем разум. Теодор лежал на спине, широко раскрытыми глазами глядя в небо.
— Тео.
Мальчик моргнул, затем медленно сел. Его руки дрожали. Кристиан хотел было протянуть руку, но Теодор уже поднялся сам.
— пробормотал он, глотая воздух.
Кристиан смотрел на него.
Сейчас он смотрел на отца так же. Ожидая.
Ожидая осуждения? Одобрения? Он хотел понять, правильно ли поступил, не разочаровал ли его.
Кристиан мог сказать что-то жёсткое, мог отчитать его за беспечность. Но вместо этого он медленно протянул руку и сжал его плечо.
Теодор кивнул.
Кристиан видел, как в его глазах мелькнуло облегчение.
И только когда сын отошёл, он осознал, что впервые за долгое время ему пришлось признать — есть страх, который он не сможет побороть.
Страх потерять снова.
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
Non omnis dolor lacrimis ostenditur
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
Ille qui timere non licet
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
Страх — чувство, которое Кристиан научился скрывать с раннего детства. Он знал, что его нельзя показывать, нельзя давать ему власть. Он воспитывался в доме, где эмоции считались слабостью, а боль — неизбежностью.
Но в тот день он понял, что есть страх, перед которым бессильны даже самые крепкие стены самоконтроля.
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
Теодору было семь. Прошло два года с тех пор, как не стало Вивьен. Два года, за которые Кристиан научился жить с пустотой, но так и не привык к ней.
Ему казалось, что он справляется. Тео рос спокойным, рассудительным, редко задавал лишние вопросы, словно чувствовал: отец не любит говорить о прошлом. Каллисто ещё была слишком мала, чтобы понимать, как изменился мир, а вот Теодор… Теодор всё понимал.
Кристиан видел, как сын смотрит на него — с ожиданием, с несмелым желанием доказать что-то. Возможно, что он справится. Что он уже взрослый.
Именно это он увидел в его глазах, когда Теодор в тот день впервые взял в руки настоящую метлу.
— Я смогу, — уверенно сказал он.
Кристиан не ответил. Он не был уверен, для кого именно Теодор это говорил — для себя или для него.
Мальчик поднялся в воздух. Осторожно, но уверенно. Он держал баланс, чуть наклонившись вперёд, губы его были сжаты в сосредоточенности.
Кристиан наблюдал за ним, скрестив руки на груди. В глубине души он понимал: рано или поздно это должно было случиться. Нельзя вечно держать ребёнка внизу. Нельзя постоянно ограждать его от возможных падений.
Но даже осознавая это, он не смог ничего сделать, когда порыв ветра качнул Теодора в сторону.
Мальчик попытался выровняться, но не успел. Его пальцы соскользнули, метла ушла вперёд, а он — вниз.
Падение.
Секунды, которые растянулись в вечность.
Кристиан не помнил, как оказался рядом. Его тело двигалось быстрее, чем разум. Теодор лежал на спине, широко раскрытыми глазами глядя в небо.
— Тео.
Собственный голос показался ему чужим.
Мальчик моргнул, затем медленно сел. Его руки дрожали. Кристиан хотел было протянуть руку, но Теодор уже поднялся сам.
— Всё… всё в порядке
— пробормотал он, глотая воздух.
Кристиан смотрел на него.
Ему вспомнился другой день, холодный, пропитанный запахом лилий, день, когда он впервые по-настоящему испугался. Тогда, на похоронах Вивьен,
Теодор
не заплакал. Он просто стоял рядом, сжимая его руку, и смотрел на гроб, словно пытался осознать, что это значит.
Сейчас он смотрел на отца так же. Ожидая.
Ожидая осуждения? Одобрения? Он хотел понять, правильно ли поступил, не разочаровал ли его.
Кристиан мог сказать что-то жёсткое, мог отчитать его за беспечность. Но вместо этого он медленно протянул руку и сжал его плечо.
— В следующий раз удержись крепче.
Теодор кивнул.
Кристиан видел, как в его глазах мелькнуло облегчение.
И только когда сын отошёл, он осознал, что впервые за долгое время ему пришлось признать — есть страх, который он не сможет побороть.
Страх потерять снова.
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
Non omnis dolor lacrimis ostenditur
🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟🌟
28.03.202518:15
Ставим реакции.
26.03.202515:01
🤩🤍🤩🤩🤩
добьем?
27.04.202509:36
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Momentum, in quo tu et ego
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Он сидел у окна, как всегда — один, с бокалом, который давно остыл, и пальцами, медленно чертящими по стеклу круги. За окном шёл дождь. Его ритм был размеренным, почти убаюкивающим, и в этой тишине, в этой усталости ночи она вернулась. Вивьен.
Не шумно, не резко. Просто — как дыхание, как тепло, как призрак.
Он не видел её уже много лет, но каждый раз, когда в комнате становилось слишком тихо, он чувствовал её — в изгибе света на полу, в запахе бумаги, в том, как иногда левое плечо замирает, будто она только что прошла за его спиной.
Он вспоминал, как она закидывала волосы в небрежный пучок, оставляя прядь у виска — не специально, не для него, но он каждый раз хотел провести по ней пальцем. Как она смеялась — не громко, а почти внутри, с таким звуком, что хотелось держать этот смех в ладонях и не отпускать.
Она была в его жизни недолго, но этого было достаточно, чтобы изменить его навсегда.
Он помнил, как однажды они стояли посреди гостиной, и она смотрела на него так, будто он не был ни бывшим Пожирателем, ни наследником старой крови, ни мужчиной, которого учат не чувствовать. Она смотрела — будто он был человек. Просто человек, которого можно любить. И она любила.
Были моменты — простые, незначительные для других — когда она клала голову ему на грудь и засыпала, полностью доверившись. Или когда они спорили до хрипоты, а потом просто касались лбами, и всё становилось тише. Он не помнил слов. Помнил тепло. Пульс. Тишину между ними.
Он ни разу не сказал ей «останься». Даже в ту последнюю ночь. Он думал, что время ещё есть. Что он успеет. Но теперь всё, что у него осталось — это «если бы» и «почему тогда».
Он винил себя — до сих пор.
Вивьен была его центром. Не громкой драмой, не вспышкой страсти, а тишиной, в которой всё находило смысл. Она не пыталась его исправить. Она принимала. И это было страшнее любви.
Он не знал, почему именно сейчас она снова всплыла в его мыслях. Может, потому что одиночество стало плотнее. Может, потому что внутри всё снова звенело от тоски. Или потому что слишком давно он не произносил её имя вслух.
Вивьен.
Он шептал его одними губами. Тихо. Осторожно. Словно боялся разрушить.
Он закрыл глаза. На одно короткое мгновение — позволил себе представить, что она снова здесь. Что он разворачивается, и она стоит в дверях. Улыбается. Ждёт.
Он не разрыдался. Просто в груди стало тесно. И стекло под пальцами чуть дрогнуло.
Он выдохнул. И тишина снова сжалась вокруг него.
И снова остался один.
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Mea harmonia
mea amor
mea infirmitas
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
🖤🖤🖤
Momentum, in quo tu et ego
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Он сидел у окна, как всегда — один, с бокалом, который давно остыл, и пальцами, медленно чертящими по стеклу круги. За окном шёл дождь. Его ритм был размеренным, почти убаюкивающим, и в этой тишине, в этой усталости ночи она вернулась. Вивьен.
Не шумно, не резко. Просто — как дыхание, как тепло, как призрак.
Он не видел её уже много лет, но каждый раз, когда в комнате становилось слишком тихо, он чувствовал её — в изгибе света на полу, в запахе бумаги, в том, как иногда левое плечо замирает, будто она только что прошла за его спиной.
Он вспоминал, как она закидывала волосы в небрежный пучок, оставляя прядь у виска — не специально, не для него, но он каждый раз хотел провести по ней пальцем. Как она смеялась — не громко, а почти внутри, с таким звуком, что хотелось держать этот смех в ладонях и не отпускать.
Она была в его жизни недолго, но этого было достаточно, чтобы изменить его навсегда.
Он помнил, как однажды они стояли посреди гостиной, и она смотрела на него так, будто он не был ни бывшим Пожирателем, ни наследником старой крови, ни мужчиной, которого учат не чувствовать. Она смотрела — будто он был человек. Просто человек, которого можно любить. И она любила.
Были моменты — простые, незначительные для других — когда она клала голову ему на грудь и засыпала, полностью доверившись. Или когда они спорили до хрипоты, а потом просто касались лбами, и всё становилось тише. Он не помнил слов. Помнил тепло. Пульс. Тишину между ними.
Он ни разу не сказал ей «останься». Даже в ту последнюю ночь. Он думал, что время ещё есть. Что он успеет. Но теперь всё, что у него осталось — это «если бы» и «почему тогда».
Он винил себя — до сих пор.
Вивьен была его центром. Не громкой драмой, не вспышкой страсти, а тишиной, в которой всё находило смысл. Она не пыталась его исправить. Она принимала. И это было страшнее любви.
Он не знал, почему именно сейчас она снова всплыла в его мыслях. Может, потому что одиночество стало плотнее. Может, потому что внутри всё снова звенело от тоски. Или потому что слишком давно он не произносил её имя вслух.
Вивьен.
Он шептал его одними губами. Тихо. Осторожно. Словно боялся разрушить.
Он закрыл глаза. На одно короткое мгновение — позволил себе представить, что она снова здесь. Что он разворачивается, и она стоит в дверях. Улыбается. Ждёт.
Он не разрыдался. Просто в груди стало тесно. И стекло под пальцами чуть дрогнуло.
Он выдохнул. И тишина снова сжалась вокруг него.
— Прости, Ви, — сказал он. — Я не успел. Я не сберёг.
И снова остался один.
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
Mea harmonia
mea amor
mea infirmitas
🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍🤍
🖤🖤🖤
06.04.202512:54
4️⃣🤍1️⃣7️⃣0️⃣
ждемс
30.03.202518:44
Дорогие мои коннекты!
Я поменял ссылку на свой дневник:
https://t.me/christiannott1
Попрошу поменять в своих листах. Так как моя ссылка, была как дв Теодора,но теперь я Кристиан.)
надеюсь,на понимание!
Я поменял ссылку на свой дневник:
https://t.me/christiannott1
Попрошу поменять в своих листах. Так как моя ссылка, была как дв Теодора,но теперь я Кристиан.)
надеюсь,на понимание!
30.03.202506:45
2>>20
Добьем?🥺
28.03.202511:56
🤩🤍🤩🤩🤩
проклятое число,застрял на нем
25.03.202515:18
Реакции не забываем
57/100
57/100
Shown 1 - 24 of 282
Log in to unlock more functionality.